АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ ВЕРХОВСКИЙ

В сложной и противоречивой судьбе последнего военного министра старой России А.И. Верховского как в зеркале отразилась вся трагическая и противоречивая эпох первой половины ХХ века: выпускник Николаевской академии Генштаба, георгиевский кавалер, военный министр Временного правительства, комбриг Красной армии и профессор Академии Генерального штаба РККА. Оценки исторической роли и личности Верховского современниками и историками, как правило, прямо противоположные. Многие вспоминали его импульсивность, самолюбие. В то же время, все отмечали его острый аналитический склад ума, позволивший ему раскрыться как военному теоретику, уже в стенах советской академии Генштаба и создать целый ряд ценных военно-теоретических трудов. Современные биографы А.И. Верховского С.Н. Полторак и А.А. Голубев справедливо отмечают: «А.И. Верховский – яркая и до сих пор во многом загадочная фигура. Этот человек, воспринимающийся современниками по-разному, до сих пор не оценен по достоинству. Его роль в истории России еще только предстоит оценить по-настоящему»^[1].

Александр Иванович родился 27 ноября (9 декабря) 1886 г., и происходил из дворян Смоленской губернии. Уроженец Санкт-Петербурга. По ходатайству его деда, члена Совета министерства внутренних дел тайного советника Н.Н. Колошина, он был зачислен государем в Пажеский корпус, что следовало расценивать как большую честь, ибо за сто с лишним лет это учебное заведение выпустило не более 3,5 тыс. чел.^[2]

 Однако, в 1905 г. за либеральные высказывания он был исключен и отправлен «вольноопределяющимся унтер-офицерского звания» на Русско-японскую войну в Манчжурию в состав 35-й артиллерийской бригады. Бригада воевала в Манчжурии. Верховский прибыл туда 20 мая 1905 г.; в ночь с 28 на 29 июля во время разведки отличился, вместе со своими товарищами захватив в плен группу японских штабных работников. За отличия был награжден знаком отличия Военного ордена Георгиевским крестом 4-й ст. Позднее служил наводчиком в 1-м горном артиллерийском дивизионе. 1 августа 1905 г. его произвели в подпоручики «за мужество и храбрость».

В 1908 г. А.И. Верховский поступил в Николаевскую академию Генерального штаба, по окончании которой, продемонстрировав «отличные успехи в науках», удостоился звания штабс-капитана и направления на стажировку в Сербию.

Первую мировую войну встретил в составе 3-й Финляндской стрелковой бригады капитаном Генерального штаба. 19 сентября 1914 г. под Августовым (Восточная Пруссия) был ранен и награжден орденом Святого Георгия 4-й ст. После выхода из лазарета с апреля 1915 г. Александр Иванович продолжал свой боевой путь в штабе 22-го корпуса, заведуя оперативной частью. Всю войну он вел походный дневник, который опубликовал в 1918 году под названием «Россия на Голгофе», достаточно определенно характеризующим тогдашние умонастроения автора.

«Со скрежетом зубовным, с глухой мукой в сердце отходит назад наша армия, затаив в душе чувство негодования к тем, кто довел нас до такого унижения и бессилия. Город за городом, область за областью полоса России в 500 верст шириной перешла в руки торжествующего врага. И так день за днем, неделя за неделей, без минуты просвета, без луча надежды. Но армия свой долг исполняет до конца. Умирать мы умеем. Люди шли и погибали за великую Родину свою».

К исходу 1915 г. А.И. Верховского переводят в оперативное отделение сформированной в Одессе 7-й армии. В марте 1916 г. он был произведен в подполковники и назначен начальником группы войск, вскоре овладевшей с моря Трапезундом – важнейшим в стратегическом отношении портом на турецком берегу Черного моря^[3].

В этот период в армии ширятся революционные и антивоенные настроения. На страницах дневника Верховский много размышлял о происходящем и о путях выхода из катастрофической ситуации, в которую погружалась Россия. Летом 1916 г. Александр Иванович с горечью записывает: «Потеря веры в командный состав стала общим явлением и выливается иногда в уродливые формы: так, корпуса и дивизии по сигналу атаки не выходят из окопов и отказываются атаковать. Это явление уже прямо угрожающее». В конце декабря 1916 г. он пишет: «Самое тяжелое – это нарастающий экономический кризис. Средства страны исчерпаны. Все хозяйство ее приходит в расстройство, вырисовываются силуэты безработицы и голода. И вот в этой обстановке людского, конского, денежного, продовольственного и железнодорожного кризисов к стране предъявляются требования новых усилий. Это похоже на самоубийство! Между тем нужно делать обратное. Если мы не можем войну кончить, то нужно частично демобилизоваться. Это звучит, быть может, нелепо — «демобилизоваться» среди войны, но это так. Такое экономическое напряжение нам не по средствам».

Комбриг А.И. Верховский

Февральскую революцию и падение монархии Верховский принял, ибо возлагал вину за военные поражения и развал экономики России прежде всего на самодержавие. Он отмечал в своем дневнике: «Главная причина, почему мы не победили до сих пор, это самодержавный строй, убивающий всякую самодеятельность в стране и дающий армии так много неудовлетворительных людей среди командного состава»^[4]. Он был готов на компромисс с солдатской массой, иначе армию, по его мнению, было не спасти: «Мы должны дотянуть с этой армией до мира. Нужно нам, офицерам, заключить союз с лучшей частью солдатской массы и направить движение так, чтобы победить нарастающее анархическое начало и сохранить силу наших войск и кораблей»^[5].

Не в силах остановить революционную волну, офицеры Севастопольского гарнизона достаточно успешно попытались ее оседлать, войдя в состав Объединенного центрального военно-исполнительного комитета, заместителем председателя которого был избран подполковник Верховский. «Тот факт, что у нас офицеры стали во главе движения, позволил нам добиться гораздо лучшего порядка, чем во всей остальной России. Благодаря этой работе вся севастопольская жизнь идет под знаменем любви к Родине, под знаменем борьбы за нее.? Новый враг страшен особенно потому, что он облекается в красную мантию революции», - отмечал он.

Февральская революция открыла большие карьерные возможности офицерам, антимонархические политические взгляды (подавляющая масса офицерства сознательно сторонилась политики и не особо в ней разбиралась): А.И. Верховский, Б.А. Энгельгард, А.И. Корк и ряд других. Карьера Верховского пошла в гору^[6]. В июне 1917 г. его производят в полковники и назначают командующим Московским военным округом. Однако здесь он застал еще большую революционную вольницу, чем на флоте. Солдаты многочисленных запасных полков московского гарнизона беспрерывно митинговали: «В Московском округе анархические выступления разливаются волной, – отмечал Верховский в своем дневнике. – Гарнизон Владимира прислал мне резолюцию, что если я прикажу им идти на фронт, то они не только никуда не выйдут, но и с оружием отстоят свое право. Такие же требования предъявлены в целом ряде других гарнизонов, хотя в менее решительных тонах. Таковы Рязань, Тула, Тверь, Козлов и т.д. В Ельце и Липецке гарнизоны громят винные склады. В Нижнем Новгороде ясно выраженное восстание. Эвакуированные требуют, чтобы их не отправляли на фронт. Власть вырвана из рук командного состава, и, как всегда в русском бунте... зверь разошелся».

Однако контрреволюцию Верховский тоже не принял. Он наотрез отказался участвовать в корниловском мятеже, полагая, что это прямой шаг к гражданской войне и окончательному развалу армии^[7]. Неудавшееся выступление он понимал как последний удар по русской армии: «Теперь восстановить доверие солдатской массы к офицерству будет невозможно. Как мы теперь дотянем до мира, не знаю». После подавления корниловского мятежа Керенский предложил А.И. Верховскому пост военного министра во Временном правительстве. 30 августа 1917 г. Александр Иванович – уже в чине генерал-майора – занял этот пост. Однако, армию было уже не спасти. Верховский предложил Керенскому в качестве экстренной меры немедленно приступить к частичной демобилизации армии (которую уже невозможно было ни прокормить, ни удержать в окопах и казармах). В ответ Керенский уволил его. Это произошло как раз накануне октябрьских событий.

В начале 1918 г. Верховского арестовали, но ненадолго. 26 июня 1918 г. его снова арестовали и несколько месяцев продержали в тюрьме, обвиняя в принадлежности к белому движению. На следствии Александр Иванович откровенно заявил: «Линию поведения большевиков, проводимую в настоящее время во внутренней и международной политике, я полностью не разделяю, и поэтому работать в советских правительственных учреждениях искренне не могу».  По данным А.В. Ганина, Верховский в этот период участвовал и даже руководил подпольной антибольшевистской офицерской организацией в Петрограде и мог помогать разведывательной информацией белогвардейским фронтам. Бывшего министра спасло поручительство видного советского политического деятеля Д.Б. Рязанова^[8].

Однако, уже феврале 1919 г. А.И. Верховский принял решение поступить на службу в Красную армию. «Россия на Голгофе» заканчивается такими словами, характеризующими его противоречивое душевное состояние: «Смертной мукой, невыносимым страданием были для всех, кто любит свою родную землю, эти страшные годы войны и месяцы революции. Голгофа русской армии, Голгофа русской земли. Великим мучением очищается душа народная от старых грехов, обновляется, ищет правды. С Голгофы же страдания засияет и новый свет, начнет строиться новая русская земля. Велики переживаемые нами испытания, но в горе нашем найдем в себе силы прощения. У нас есть Родина, измученная, истерзанная. Будем же бороться во имя родной земли, во имя родного народа!»

Сначала ему доверили лишь преподавание тактики на Казанских инженерных курсах, но вскоре его опыт и знания оказались востребованы сполна: 2 мая 1920 г. Верховский стал членом Особого совещания по обороне Республики – консультативном органе, занимавшемся обсуждением вопросов развития Красной армии и конкретных мер борьбы с поляками в начавшейся советско-польской войне. Совещание состояло в основном из генералов старой армии под председательством знаменитого А.А. Брусилова^[9]. Создание Особого совещания с большим энтузиазмом было воспринято многими русскими офицерами, которые еще колебались между фронтами Гражданской войны и не решались примкнуть к большевикам, опасаясь быть втянутыми в братоубийственную войну. Противостояние с поляками возродило во многих, в том числе и в Верховском, патриотические чувства. В тоже время Верховский оставался далек от большевистской идеологии. В марте 1920 г. он писал сестре: «Со стороны власть имущих я тоже вижу и помощь, и поддержку в моей настоящей работе... Они ясно отдают себе отчет, и я этого от них не скрываю, что я не с ними, но у нас есть общенародное дело – Красная армия и мы над нею работаем»^[10].

12 августа 1920 г. Верховский был назначен главным инспектором Главного управления военно-учебных заведений (ГУВУЗ). В 1921 г. Александра Ивановича отозвали из Казани в Москву и назначили преподавателем в Академию РККА. Верховский был высококлассным лектором и, как свидетельствуют очевидцы, мог на протяжении часа держать в напряжении слушательскую аудиторию в 500 человек^[11]. Он много публиковался, особенно в журнале ГУВУЗа «Военные знания». Основные его труды того времени – книга «Очерк по истории военного искусства в России 18 и 19 веков», выдержавшая к 1923 г. два издания, и первый в Советской России учебник «Тактика». В 1927 г. А.И. Верховский получил звание профессора, в конце 1929-го приказом Реввоенсовета его назначили на должность начальника штаба Северо-Кавказского военного округа, однако в январе 1931-го арестовали по обвинению в подготовке вооруженного восстания в Москве. Расстрел заменили десятью годами тюремного заключения. В суровых условиях ярославского изолятора особого назначения Верховскому все же разрешили писать военно-научные работы, которые пересылались Ворошилову. В мае 1934 г. тот, отправляя одну из них Сталину, сопроводил ее припиской: «Если и допустить, что, состоя в рядах Красной армии, Верховский А.И. не был активным контрреволюционером, то во всяком случае и другом нашим он никогда не был. Вряд ли теперь стал им. Это ясно. Тем не менее, учитывая, что теперь обстановка резко изменилась, считаю, что можно было бы без особого риска его освободить, использовав по линии научно-исследовательской работы»^[12].

Александра Ивановича в очередной раз отпустили, но сколько-нибудь ответственных заданий больше не поручали. Угнетаемый сгущавшейся вокруг атмосферой недоверия и подозрительности он в августе 1935 г. обратился с письмом к Ворошилову: «Теперь, когда капиталистический мир подготавливает новый поход против нашей Родины, я хотел бы принять участие в работе по моей специальности – выработке оперативно-тактических форм в связи с мощным вооружением и новой техникой». После этого письма опального профессора направили преподавателем на курсы «Выстрел». Однако происшедшее с ним он счел необходимым проанализировать и довести свои выводы до сведения властей в послании, отправленном сразу по нескольким адресам: наркому обороны, начальнику Особого отдела ОГПУ, генеральному прокурору СССР и своему прямому начальнику. Подробно излагая практику угроз и запугиваний при допросах, Верховский заключал: «Никто не интересуется совершенно правдой, а хотят насильно заставить дать ложные показания. Судебная ошибка как результат такого метода следствия не является единичной и приносит ущерб авторитету советской власти. Лично мной все пережитое ни в коей мере не изменило и не поколебало во мне того же добросовестного работника и командира РККА, каким я был до ареста. Но я хочу сделать все, что я могу, чтобы случай, подобный тому, который имел место со мной, не мог повториться»^[13].

Попав в руки Сталина, это послание нисколько не повредило автору – скорее, наоборот. Верховскому присвоили воинское звание комбрига и доверили преподавательскую работу в кузнице высших советских военных кадров – Академии Генерального штаба. Казалось бы, справедливость восторжествовала. Но это торжество длилось недолго. 11 марта 1938 г. А.И. Верховского арестовали (в пятый раз, начиная с 1918 г.!) как врага народа, обвинив в активной вредительской деятельности, шпионаже и подготовке террористических актов. На допросах Верховский сознался во всем, что от него хотели. Он показал, что был организатором и руководителем группы офицерства бывшей царской армии, создал контрреволюционную группу в штабе СКВО, в 1936 г. вышел на связь с эмигрантскими кругами, в частности, А.Ф. Керенским и В.М. Черновым^[14]. 19 августа состоялось судебное заседание выездной сессии Военной Коллегии Верховного Суда СССР, вынесшей следующий приговор на основании ст. 58 пп. 1 «б», 8, 11 УК РСФСР: «Верховского Александра Ивановича лишить военного звания комбрига и подвергнуть высшей мере наказания — расстрелу». В тот же день приговор был приведен в исполнение. Захоронен последний военный министр в безымянном рве в подмосковном совхозе «Коммунарка», ныне в пределах Новой Москвы^[15].

А.И. Верховский был посмертно реабилитирован определением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 28 ноября 1956 г. Уже в 1959 г. в «Воениздате» вышла его автобиографическая книга «На трудном перевале», написанная в перерыве между арестами в 1935 – 1936 гг. и чудом сбереженная сыном^[16].

Алексей Безугольный,
старший научный сотрудник Научно-исследовательского
института военной истории Военной академии
Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации,
кандидат исторических наук
 

_________________________________________________

^[1] Полторак С,Н., Голубев А.А. Александр Иванович Верховский: первыйй опыт анализа историографии // Клио. 2006. №. 1. С. 54.

^[2] Сафронов Ю.И. Дневник Верховского. М., 2014. С. 280.

^[3] Верховская Л. Александр Иванович Верховский // Московский журнал. 2003. № .11. С. 15.

^[4] Верховский А.И.   Россия на Голгофе // Военно-исторический журнал.   1993.   № 4.   С.   31.

^[5] Там же.

^[6] Ганин А.В. дневная жизнь генштабистов при Ленине и Троцком. М., 2016. С. 169.

^[7] Сафронов Ю.И. Указ. соч. С. 352 – 353.

^[8] Верховская Л. Указ. соч. С. 18.

^[9] Ганин А.А. Указ. соч. С. 174.

^[10] Цит. по: Ганин А.В. С. 457.

^[11] Ганин А.В. Указ. соч. С. 299.

^[12] Бондарь М.М. Голгофа генерала Верховского // Военно-исторический журнал. 1993. № 10. С. 70.

^[13] Верховская Л. Указ. соч. С. 19.

^[14] Лубянка. Советская элита на сталинской голгофе. 1937 – 1938. Архив Сталина. Документы и комментарии. М., 2011. С. 226 – 227.

^[15] Там же.

^[16] Сафронов Ю.И. Указ. соч. С. 458 – 460, 472 – 473.