Рудольф Бультман родился 20 августа 1884 г. в Вифельстеде (Ольденбург). С 1903 по 1907 г. он изучал теологию и философию в Тюбингене, Берлине и Марбурге. В 1912 г. Бультман защитил теологическую диссертацию, посвященную проблемам Нового завета. Преподавательская деятельность Бультмана началась в Бреслау (1916-1920), продолжилась в Гиссене. С 1921 по 1951 г. он был профессором теологии в Марбургском университете, снискав себе славу одного из наиболее известных философски мысливших протестантских теологов.
Бультман испытал влияние так называемой либеральной теологии - теологического направления, представители которого стремились истолковать Библию со своего рода научно-рационалистических позиций. Основной теологический труд Бультмана, принесший ему широкую известность и выдержавший множество изданий - "История синоптической традиции" (1921). (Синоптическая традиция - это особый способ одновременного, параллельного опубликования и комментирования трех Евангелий - от Марка, от Матвея и от Луки.) Для философии существенно то, что в этой работе Бультман применил разработанный им оригинальный метод изложения и интерпретации текстов, в данном случае библейских. Суть этого метода (die formgeschichtliche Methode) - в том, что тексты Нового завета исследовались с исторической и социальной точек зрения: где именно, в каких христианских общинах они возникли и возымели свое действие, каково, следовательно, было их "место в гуще жизни" (Sitz im Leben).
К области специальной теологической интерпретации (экзегетики) относятся и более поздние произведения Бультмана - его комментарии к Евангелию от Иоанна (1941), а также сочинение "Теология Нового завета" (1953). Его путь в теологии можно проследить по четырем томам сборника его статей под заголовком "Верить и понимать" (1933-1965). Примером "практической теологии" (т.е. теологии, обращенной к непосредственной жизни верующих) могут служить "Марбургские проповеди" Бультмана.
Определенный интерес для философии представляет обращение Бультмана в 20-х годах (вслед за К. Бартом) к диалектической теологии. Но наиболее знаменательной страницей в истории западной философии, связанной с творчеством Бультмана, стало его общение с М. Хайдеггером (во время, когда тот пребывал в Марбурге).
Исходные позиции обоих мыслителей существенно различались. Тем не менее экзистенциализм М. Хайдеггера, особенно представленный в его работе "Бытие и время", повлиял на идеи Бультмана. У Хайдеггера Бультман перенимает анализ Dasein (здесь-бьггия). Бультман признает, что человек определен заботой, смертью и совестью, зовущей перейти от неподлинности к подлинности. Но он иначе чем Хайдеггер отвечает на вопрос о ситуации человека - и ищет ответ не в философии, а в христианском откровении. Откровение возвещает о себе в "керигме" (Kerygma), т.е. в проповеди Евангелия. Через "керигму" Иисус Христос дает человеку шанс - возможность снова стать понятым Богом. Человек, однако, вносит в важнейшие для себя вопросы "пред-понимание". Философия оказывает неоценимую помощь в разъяснении пред-понимания, свойственного человеку.
Из сказанного ранее ясно, что решающее значение для понимания веры Бультман придает интерпретации послания, содержащегося в Новом завете. В философском отношении особенно интересна разработанная Бультманом (опять-таки под влиянием Хайдеггера) концепция "экзистенциальной (existentiale) интерпретации". Суть ее можно выразить следующим образом. Библейские тексты для Бультмана - не нейтральная информация, не сухой исторический и литературный документ. Они содержат в себе вызов, обращенный к человеческой экзистенции. Отсюда особое требование к их истолкованию: следует постоянно иметь в виду и эксплицировать, раскрывать экзистенциальные моменты, заключенные в тексте. Так, притчи о Христе важны не только в историческом и литературном отношениях. Главное в них - "зов любви", именно экзистенциальные порывы Бога как личности, требующие личностно-экзистенциального ответа от верующих. Бультман развивает интересные герменевтические идеи. Когда человек озадачивает себя вопросом относительно текста, то он - именно благодаря тексту - как бы позволяет поставить вопрос о самом себе и дает вырваться на волю своим притязаниям. Человек вновь и вновь призван принимать решение, причем решение о самом смысле, заключенном в зове любви. А зов любви, по Бультману, - главное в послании Нового завета, то, что уже не зависит от картины мира, которая обусловлена каким-либо историческим временем. Этот зов человек слышал в давние времена, он слышит его и сегодня, хотя современный человек и не может принять мистическую картину библейского мира. Такова диалектика воззрений Бультмана: с одной стороны, он раскрывает социально-историческую и экзистенциальную обусловленность библейских текстов; с другой стороны, стремится выяснить вневременное их значение и содержание. В первом случае Бультман в наибольшей степени развивает традиции либеральной теологии. Во втором, т.е. при разборе "решения веры", - чувствуется параллель с "диалектической теологией" К. Барта.
С этим также связана бультмановская концепция "демифологизации" библейских текстов, которую он изложил в широко известном докладе "Новый завет и мифология" (1941). Бультман стремился "освободить" Новый завет от наслоений античного воззрения на мир, которые, по его мнению, во многом препятствуют пониманию истинного смысла библейских текстов и могут вести к ложным толкованиям. Тот же подход воплотился в теологическом сочинении Бультмана "Христианство в рамках античности", где христианство было противопоставлено иудаизму, древнегреческому наследию, эллинизму и гнозису.