1) в великокняжескую эпоху (с прибавлением слова «путники») управители княжеским имуществом, выбираемые из княжеских дворовых и награждаемые за верную службу поместьями. Впоследствии П. назывался сборщик всякого рода, назначаемый в волости, слободы и села и подчиненный воеводе. 2) Старший продавец у купца в лавке, позднее в магазине, исполнитель поручений.
ПРИКАЗЫ, органы центрального управления в России начала XVI – начала XVIII в. Их наименование произошло от Термина «приказ», употребляемого в смысле Особого поручения. В отличие от временных «путей» П. были постоянно действующими учреждениями. Каждый П. был Организационно оформлен, ведал определенным кругом вопросов, имел самостоятельный штат. П. находились в непосредственном ведении царя и Боярской думы.
П. зародились в недрах княжеской системы управления из временных поручений, как правило, даваемых боярам. С конца XV в. эти единоличные поручения начинают превращаться в постоянные присутственные места («избы»). Другим источником формирования П. была Боярская дума. Для решения тех или иных вопросов при ней создавались особые комиссии, важнейшие из которых трансформируются в дальнейшем в П. Так были образованы Разрядный и Разбойный П.
Руководство П. было коллегиальным. Стоявшие во главе П. лица назывались судьями (в широком смысле – теми, кто имел право принимать решения). Делопроизводством П. и даже самими П. часто руководили наряду с боярами дьяки. Непосредственно делопроизводство велось подьячими. В штат П. входили приставы, сторожа, переводчики и т. п. Количество личного состава П. («приказных людей») колебалось от 3 до 400 чел. Все П. разделялись на государственные и дворцовые; государственные П. разделялись на П., ведавшие вопросами внешней политики и внутренней компетенции, последние – на административные, финансовые и судебные.
На протяжении XVII в. существовало более 40 П. Некоторые из них учреждались как временные. Особенностью многих П. было то, что они помимо своей основной функции государственного управления заведовали определенными территориями государства (иногда находившимися в разных местах), доходы с которых поступали в данный П. (в том числе и на его содержание). Для этих территорий П. являлся административным, финансовым и судебным органом. Большинство П. размещались в московском Кремле, на Ивановской площади, в приказных палатах и избах. Деятельность большинства П. была весьма интенсивной рабочий день продолжался около 12 часов, нередко работа велась и по праздникам, несмотря на это П. были завалены нерешенными делами.
Со всех концов Московского государства в П. стекались отписки городовых приказных людей. Их привозили или нарочные гонцы, если дело было важное, или попутчики. Подьячие, принимая отписки и другие документы, клали их на стол перед судьей и дьяками. Дьяк читал отписку с судьей, поговорив с ним, делал на ней резолюцию (помету) и раздавал отписки подьячим по столам, смотря в какой следовало. Деление П. на столы и количество столов было различно, смотря по П. и по временным удобствам. Одни отписки следовало принять к сведению – на них дьяк помечал: «чтена, в столп», то есть подклеить в столбец к другим документам; или: «деньги принять, а отписка в столп» и т. п. На другие отписки следовало отвечать, давая городовым приказным указания и предписания. На таких отписках дьяк помечал, иногда подробно, но всегда сжато, свою резолюцию. Старый подьячий, получив помеченную отписку, передавал ее одному из младших и давал указания, как составить отпуск. Младший подьячий справлялся в старых отпусках, то есть в прежних делах, и по известному шаблону составлял грамоту, включая в нее помету дьяка. Тогда старый подьячий просматривал черновик, делал в нем поправки и подносил дьяку. Дьяк, если находил нужным, чернил, то есть исправлял, со своей стороны и возвращал черновик подьячим для переписки набело. Старый подьячий сверял беловик с черновиком и свидетельствовал это своей справкой на обороте беловой грамоты – «справил подьячий такой-то». Дьяк, прочтя беловик, приписывал его, то есть скреплял на обороте по склейкам своей подписью, после чего грамоту оставалось только снести в Печатный П., который прикладывал восковую печать. Если на отписку требовались какие-либо справки, то дьяк помечал: «выписать в доклад» или «выписать в доклад государю». Тогда под наблюдением старого подьячего и за его справой, младшие подьячие изготовляли доклад, который или заслушивался в П., или был докладываем государю.
П. помещался обыкновенно в просторной избе из 2~3 срубов и был покрыт дранью и тесом. Изба отапливалась глиняными печами, а двери и слюдяные окна для тепла были обиты сукном и войлоком. Простые сосновые столы и скамейки составляли всю обстановку П. Дела хранились в лубяных и осиновых коробах. Горница, где сидели судьи и дьяки, была обставлена лучше. Просители ждали своей очереди в сенях или на крыльце.
«Во всех приказах находится очень много писцов, пишущих красивым почерком и довольно хорошо обученных счетному искусству. Для счета употребляют они косточки для слив, которые каждый имеет при себе в небольшом кошельке. Брать подарки, правда, воспрещено всем под угрозою наказания кнутом, но втайне это все-таки происходит; особенно писцы охотно берут «посулы», благодаря которым часто можно узнавать и о самых секретных делах, находящихся в их руках. Иногда они даже сами идут к тем, кого данное обстоятельство касается, и предлагают им за некоторое количество денег открыть дела. При этом часто они допускают грубый обман, сообщая вымышленное вместо истинного, частью из боязни опасности для себя в случае, если дело выйдет наружу, частью же вследствие незнания дела» (8).
У московских царей не было постоянных контролирующих учреждений, и они всегда больше рассчитывали на частные изветы, жалобы пострадавших и обиженных и на Ссоры самих приказных. Внутренний контроль в П. не был предусмотрен определенными правилами и всецело зависел от предусмотрительности и служебного усердия судей и дьяков.
Душой и главным рычагом всей приказной системы был царь. Вся она основана на предположении личного участия царя в управлении. С течением времени, по мере роста государства, умножения и усложнения дел, личное участие царя в делах становится все труднее, пока не делается во многих отношениях фикцией. Приказной строй лишается своего одухотворяющего начала и начинает разрушаться.