[от англ. attribute — приписывание] — приписывание воспринимаемому и оцениваемому социальному объекту характеристик, свойств, качеств, которые в отчетливом непосредственно воспринимаемом плане не представлены в актуальной ситуации взаимодействия и не проявились в достаточной мере в предшествующих случаях контакта. Таким образом, атрибуция обусловлена необходимостью «достраивания» образов, так как та информация, которая доступна субъекту восприятия, оказывается недостаточной. Понятие «атрибуция» и уже с 70-х годов прошлого века сложившееся направление социально-психологических исследований атрибутивных процессов связаны, прежде всего, с именем Ф.Хайдера. При этом, если в самом начале атрибуция рассматривалась как некий феномен, ограничивающийся процессами лишь межличностного восприятия и потому связанный с приписыванием каких-либо мотивов активности другого (каузальная атрибуция), то сегодня с помощью этого термина описывается существенно более широкая психологическая реальность, с одной стороны, касающаяся не только каузальной атрибуции, а с другой — выходящая далеко за пределы межличностных отношений и затрагивающая не только взаимодействующих индивидов, но и многие другие социальные объекты. Атрибуция в современной социальной психологии расценивается как один из основополагающих механизмов восприятия, реализация которого как раз и позволяет впервые воспринимаемую реальность содержательно и системно увязать с личностным опытом конкретного человека и системой его смысловых и ценностных установок. В то же время, несмотря на то, что понятие «атрибуция» в современной социальной психологии не сводится к понятию «каузальная атрибуция», так как их соотношение представляет собой вариант соотнесенности «родового» и «видового» терминов, проблематика именно каузальной атрибуции (объяснение личностью при восприятии поведенческой активности другого мотивов и причин этих проявлений) является ведущей и содержательно ключевой в рамках исследования атрибутивных процессов в целом. Сам факт пристального внимания психологов-экспериментаторов и психологов-практиков к изучению каузальной атрибуции в решающей степени обусловлен тем, что, как правило, наблюдение не позволяет получить информацию, достаточную для смысловой интерпретации мотивационных причин поведения другого, и потому заставляет «додумывать» и «достраивать» объяснение этой активности, в том числе и путем приписывания активному объекту восприятия более или менее конкретных свойств и качеств. Помимо этого, крайне важным обстоятельством здесь является и то, что те интерпретационные выводы, к которым приходит субъект восприятия, нередко решающим образом влияют на характеристики его собственной активности. Понятно, что атрибуция представляет собой важный механизм, сложившийся в ходе исторического развития человечества и позволяющий существенно ускорить и упростить процесс социального взаимодействия. Проблема, однако, заключается в том, что у большинства людей атрибуция подвержена сильному влиянию проекций и переносов, в результате чего высок риск существенного искажения в субъективном восприятии индивида истинных мотивов партнера по взаимодействию и общению. Кроме того, большую роль при интерпретации поведения играет так называемая фундаментальная ошибка атрибуции, суть которой заключается в склонности при поиске причин поведенческого акта к переоценке диспозиционных факторов и недооценке ситуационных. В результате отношение к конкретному поступку переносится на личность в целом. Тем самым нередко создается стереотип восприятия, препятствующий адекватной оценке партнера по социальному взаимодействию и пониманию его истинных побудительных мотивов.
Как известно, и это отмечал в рамках своей гипотезы Ф. Хайдер, человеку присуща потребность верить в то, что окружающая среда подконтрольна и предсказуема. Диспозиционная атрибуция объясняет тот или иной поведенческий акт внутренними причинами (личностными особенностями, установками, убеждениями и т. д.). Ситуативная атрибуция исходит из предположения, что поведение детерминировано факторами внешней среды.
Американские социальные психологи Ф. Зимбардо и М. Ляйппе иллюстрируют различия между диспозиционными и ситуативными атрибуциями следующим примером: «предположим, некий Джо Кандидат произносит речь, выступая за введение в качестве меры по предотвращению выпадения кислотных дождей более строгих норм, определяющих предельно допустимое содержание загрязняющих воздух веществ в выбросах фабрик, работающих на каменном угле. Одна из его слушательниц, Джоан, одобряет его взгляды на защиту окружающей среды: «Я могу голосовать за этого парня, у него правильные представления о том как надо решать проблему кислотных дождей». Подруга Джоан, Мэри, которая вместе с ней слушает речь, морщится и удивленно смотрит на Джоан: «Послушай, Джоан, этот парень просто хочет понравиться слушателям. Он обещает ввести эти нормы, чтобы завоевать голоса всех защитников окружающей среды из нашего колледжа. Но не думай, что он предпримет какие-нибудь реальные действия». Мэри пришла к ситуативной атрибуции: он делает это, чтобы завоевать аудиторию. Джоан выбрала диспозиционную атрибуцию: содержание речи кандидата объясняется его правильными с экологической точки зрения установками; поэтому она заключила, что в дальнейшем его позиция по другим экологическим проблемам будет столь же правильной»1.
Данный пример отчетливо иллюстрирует не только различия между ситуативными и диспозиционными атрибуциями, но и механизм влияния проекций и переносов на атрибутивные процессы. В самом деле, убежденность Джоан в том, что требования Джо Кандидата ужесточить контроль за содержанием промышленных выбросов в атмосферу обусловлены его заботой об экологии, является чистой воды проекцией — такого рода побуждениями руководствовалась бы и она сама. Между тем, реальным мотивом Джо в его стремлении осложнить жизнь владельцам фабрик, работающих на каменном угле, вполне может быть лоббирование интересов газовых компаний. Вывод же о том, что позиция Джо Кандидата по другим экологическим проблемам будет столь же правильной, как и по вопросу о кислотных дождях, представляет собой классический перенос. Джоан автоматически распространяет — переносит мнение оратора, высказанное по одному конкретному вопросу на всю многомерную совокупность экологических проблем.
На этом же примере можно заметить, что наиболее мощное влияние на восприятие проекций и переносов в контексте атрибутивного процесса происходит на уровне диспозиционных атрибуций. Между тем, как уже отмечалось выше, большинство людей предрасположено к переоценке именно диспозиционных атрибуций и недооценке ситуативных.
Как отмечают Ф. Зимбардо и М. Ляйппе, «фундаментальная ошибка атрибуции многократно продемонстрирована в научных исследованиях, показавших, насколько редко “виновной” в том или ином поведении признают ситуацию. В ходе исследования, предметом которого были суждения студентов о своем собственном и о чужом интеллекте, испытуемые участвовали в специальной викторине: один человек задавал вопросы, а другой пытался на них ответить. Исследователи случайным образом распределили между студентами роли “ведущих” и “конкурсантов”. Студентов, назначенных на роли ведущих, просили придумать десять самых трудных вопросов на любую тему с тем лишь условием, что они должны были знать правильные ответы на эти вопросы. Таким образом, конкурсанты явно попадали в крайне невыгодное положение. Вряд ли можно было ожидать, что они хорошо осведомлены о том, чем интересуются ведущие или в чем они сведущи. Поэтому раунд за раундом конкурсантам приходилось тусклым голосом признаваться, что они не знают ответов на многие вопросы, и раунд за раундом студенты, наблюдавшие эти взаимодействия, приписывали ведущему больше ума и эрудиции, отказывая в этих качествах конкурсанту, хотя до сведения студентов были доведены правила игры, и они отлично знали, кто выбирает темы вопросов. Наблюдатели явно совершали фундаментальную ошибку атрибуции. Они не учитывали, той значительной форы, которую получали ведущие.
Главный вывод, который следует из результатов этого и многих других экспериментов, заключается в том, что мы часто не учитываем в должной мере влияния ситуационных переменных на наблюдаемое нами поведение других людей, даже если мы все-таки признаем, что ситуация сыграла некоторую роль. Этот вывод подтверждается на примере феномена «переноса вины на потерпевшего», когда человека считают виновным в том, что он бездомный, безработный или стал жертвой насилия, а влияние социальных и политических факторов признается только на словах»1.
Данный феномен отчетливо проявляется, например, в комментариях многих военных относительно случаев армейской «дедовщины». В них, как правило, полностью или частично отвергаются системные и ситуационные причины данного явления, связанные со спецификой армейской среды, и выдвигаются обвинения в адрес жертв «дедовщины» в малодушии, трусости, слабости, желании уклониться от исполнения своих обязанностей и т. п.
Еще одним интересным проявлением феномена атрибуции являются деструктивные психологические игры, описанные, в частности, американским психологом Э. Берном. Классическим примером такого рода является характерная для мужеско-женских отношений игра «Динамо». Типичный ее сценарий выглядит следующим образом: «Женщина демонстрирует свою доступность, затем с удовольствием принимает ухаживания мужчины. Как только он показал свое небезразличное отношение к ней, можно считать, что игра закончена. Если женщина вежлива, она, возможно, вполне искренне скажет ему: «Мне очень приятны ваши комплементы. Большое спасибо» и отправится на поиски следующей жертвы. Если она не столь благородна, то может просто бросить его и исчезнуть»1. В наиболее жестком варианте данной игры, известном также под названием «Насилие», сценарий предполагает, что женщина склоняет мужчину к интимной близости и затем выдвигает обвинение в изнасиловании. Как отмечает Э. Берн, «Насилие» — «это жестокая игра, которая может иметь тяжелые последствия, вплоть до суда, убийства или самоубийства»2. Вполне понятно, что чем в большей степени мужчина в подобных ситуациях руководствуется атрибуциями в своих действиях, тем выше его шансы стать жертвой игры. По словам Э. Берна, «способность мужчины избежать вовлечения в игру или хотя бы удержать ее под контролем зависит от его умения отличать выражение истинных чувств от хода в игре»3 — т. е., по сути дела, от способности исключить или, по крайней мере, минимизировать влияния атрибуции на собственные умозаключения об истинных мотивах поведения женщины.
Выявленные закономерности и зависимости, раскрывающие психологическую и социально-психологическую суть атрибуции в целом и казуальной атрибуции, в частности, позволяют практическому социальному психологу проектировать программы психологического воздействия и прогнозировать их последствия на уровне взаимоотношений и взаимовлияний членов различных групп и организаций, что, в свою очередь, дает возможность научно грамотно и выверенно выстраивать как коррекционную, так и просто поддерживающую программу сопровождения жизнедеятельности сообщества и конкретных его членов.