ПОТЕБНЯ

Александр Афанасьевич — известный ученый, малоросс по происхождению и личным симпатиям, род. 10 сентября 1835 г., в небогатой дворянской семье Роменского у., Полтавской губ., учился в Радомской гимназии и в Харьковском университете по историко-филологическому факультету. В Университете П. пользовался советами и пособиями П. и Н. Лавровских и находился отчасти под влиянием проф. Метлинского, большого почитателя малорусского языка и поэзии, и студента Неговского, одного из наиболее ранних и усердных собирателей малорусских песен. В молодости П. также собирал народные песни; часть их вошла в "Труды этн.-ст. эксп." Чубинского. Недолго пробыв учителем русской словесности в Харьковской 1 гимназии, П., по защите магистерской диссертации: "О некоторых символах в славянской народной поэзии" (1860), стал читать лекции в Харьковском университете, сначала в качестве адъюнкта, потом в качестве профессора. В 1874 г. защитил докторскую диссертацию: "Из записок по русской грамматике". Состоял председателем Харьковского историко-филологического общества и членом-корреспондентом Академии наук. Скончался в Харькове 29 ноября 1891 г. Весьма прочувствованные его некрологи были напечатаны профессорами В. И. Ламанским, М. С. Дриновым, А. С. Будиловичем,М. М. Алексеенком, М. Е. Халанским, H. Ф. Сумцовым, Б. М. Ляпуновым, Д. И. Багалеем и мн. др.; они собраны Харьковским историко-филологическом обществом и изданы в 1892 г. отдельной книжкой. Другие бибграфические данные о П. см. в "Материалах для истории Харьковского университета", Н. Сумцова (1894). Общедоступное изложение лингвистических положений П. дано в обширной статье проф. Д. Н. Овсянико-Кулаковского: "П., как языковед-мыслитель" (в "Киевской Старине", 1893, и отдельно). Подробный обзор этнографических трудов П. и оценку их см. в I вып. "Современной малорусской этнографии" Н. Сумцова (стр. 1 — 80). Кроме вышеупомянутых диссертаций, П. написал: "Мысль и язык" (ряд статей в "Журн. Мин. Нар. Пр.", 1862; второе посмертное издание вышло в 1892), "О связи некоторых представлений в языке" (в "Филолог.Записках", 1864, вып. III), "О мифическом значении некоторых обрядов и поверий" (в 2 и 3 кн. "Чтений Моск. Общ. Ист. и Древн.", 1865), "Два исследования о звуках русского языка" (в "Филолог. Записках", 1864—1865), "О доле и сродных с ней существах" (в "Древностяхт" Моск. Археол. общества", 1867, т. II), "Заметки о малорусском наречии" (в "Филологических Записках", 1870, и отдельно, 1871), "К истории звуков русского языка" (1880—86), разбор книги П. Житецкого: "Обзор звуковой истории малорусского наречия" (1876, в "Отчете сб Уваровских премиях"), "Слово о Полку Игореве" (текст и примечания, в "Филолог. Записках", 1877—78, и отдельно), разбор "Народн. песен Галицкой и Угорской Руси", Головацкого (в 21 " О отчете об Уваровских премиях", 37 т. "Записок Академии Наук", 1878), "Объяснения малорусских и сродных народных песен" (1883—87) и др. Под его ред. вышли сочинения Г. Ф. Квитки (1887—90) и "Сказки, пословицы и т. п., запис. И. И. Манджурой (в "Сборнике Харьковского Истор.-Филолог. Общества", 1890). После смерти П. были изданы еще следующие его статьи: "Из лекций по теории словесности. Басня, Пословица, Поговорка" (Харьков, 1894; превосходный этюд по теории словесности), отзыв о сочинении А. Соболевского: "Очерки из ист. русск. яз." (в 4 кн. "Известий отд. рус. яз. и слов. Имп. акад. наук", 1896) и обширная философская статья: "Язык и народность" (в "Вестнике Европы", 1895, сент.). Весьма крупные и ценные научные исследования П. остались в рукописях неоконченными. В. И. Харциев, разбиравший посмертные материалы П., говорит: "На всем лежит печать внезапного перерыва. Общее впечатление от просмотра бумаг П. можно выразить малорусской пословицей: вечиренька на столи, а смерть за плечима... Здесь целый ряд вопросов, интереснейших по своей новизне и строго-научному решению, вопросов порешенных уже, но ждавших только последней отделки". Харьковское историко-филологическое общество предлагало наследникам П. постепенное издание главнейших рукописных исследований П.; позднее Академия наук выразила готовность назначить субсидию на издание. Предложения эти не были приняты, и драгоценные исследования П. еще ждут опубликования. Наиболее обработанным трудом П. является III том "Записок по грамматике". "Записки" эти находятся в тесной связи с ранним сочинением П. "Мысль и язык". Фон всей работы — отношение мысли к слову. Скромное заглавие труда не дает полного представления о богатстве его философского и лингвистического содержания. Автор рисует здесь древний строй русской мысли и его переходы к сложным приемам современного языка и мышления. По словам Харциева, это "история русской мысли под освещением русского слова". Этот капитальный труд П. после его смерти был переписан и отчасти редактирован его учениками, так что вообще вполне приготовлен для печати. Столь же объемист, но гораздо менее отделан другой труд П. — "Записки по теории словесности". Здесь проведена параллель между словом и поэтическим произведением, как однородными явлениями, даны определения поэзии и прозы, значения их для авторов и для публики, подробно рассмотрено вдохновение, даны меткие анализы приемов мифического и поэтического творчества и, наконец, много места отведено различным формам поэтической иносказательности, причем везде обнаруживаются необыкновенно богатая эрудиция автора и вполне самобытные точки зрения. Кроме того П. оставил большой словарный материал, много заметок о глаголе, ряд небольших историко-литературных и культурно-общественных статей и заметок, свидетельствующих о разносторонности его умственных интересов (о Л. Толстом, В. Ф. Одоевском, Тютчеве, национализме и др.), оригинальный опыт перевода на малорусский язык "Одиссеи". По отзыву В. И. Ламанского, "глубокомысленный, оригинальнейший исследователь русского языка, П. принадлежал к весьма малочисленной плеяде самых крупных, самобытных деятелей русской мысли и науки". Глубокое изучение формальной стороны языка идет у П. рядом с философским пониманием, с любовью к искусству и поэзии. Тонкий и тщательный анализ, выработанный на специально-филологических трудах, с успехом был приложен П. к этнографии и к исследованию малорусских народных песен, преимущественно колядок. Влияние П., как человека и профессора, было глубоко и благотворно. В его лекциях заключался богатый запас сведений, тщательно продуманных и критически проверенных, слышалось живое личное увлечение наукой, везде обнаруживалось оригинальное миросозерцание, в основе которого лежало в высшей степени добросовестное и задушевное отношение к личности человека и к коллективной личности народа.