—царь и великий князь всея Руси, старший сын великогокнязя Василия ??? Иоанновича и второй супруги его Елены Васильевны,урожденной княжны Глинской, род. 25 августа 1530 г., вступил навеликокняжеский престол 4 декабря 1533 г., венчан на царство 16января 1547 г., умер 18 марта 1584 г. Рождение старшего сына увеликого князя было радостным событием не только для его родителей,особенно для отца, но и для всего населения Московского государства,так как этим рождением укреплялось прямое престолонаследие от отца ксыну и устранялась опасность перехода престола московского к одномуиз удельных князей, братьев великого князя. На десятый день послерождения сына великий князь отвез его в Троице-Сергиев монастырь, гдеигумен Иоасаф Скрипицын совершил над младенцем таинство крещения;восприемниками при крещении были уважаемые старцы — иноки:Кассиан Босой и св. Даниил переяславский; после богослужения отецположил новорожденного на раку св. Сергия, как бы отдавая своего сынапод покровительство великого угодника. Свою радость великий князьВасилий ознаменовал снятием опалы с некоторых приближенных лиц,освобождением из тюрем заключенных и щедрою милостынею бедным; впамять радостного события заказаны были новые раки для мощеймосковских угодников, золотая для св. Петра Чудотворца и серебрянаядля св. митрополита Алексия. Письма великого князя Василия к супругеего показывают, с какою любовью и заботливостью отец относился ксвоему сыну. Через два года, 30 октября 1532 г., у Василия Иоанновичародился второй сын, единственный брат Иоанна, Юрий. На четвертом годужизни Иоанн потерял отца. Во время предсмертной болезни вел. кн.Василий несколько раз говорил и с братьями своими, удельными князьямиЮрием и Андреем Ивановичами, и со всеми боярами, и отдельно сприближенными лицами кн. M. Л. Глинским, M. Ю. Захарьиным и ШигонойПоджогиным, о судьбе своего государства; сыну своему Иоанну завещалон государство, которым благословил его, Василия, отец; братьев онзаставил поцеловать крест в том, что они не станут подниматься противего сына и заклинал их помнить свое крестное целование; боярам оннапоминал: "мы вам государи прирожденные, и вы наши извечныебояре: так постойте, братья, крепко, чтобы сын мой учинился нагосударстве государем".Во время болезни Василий сжег старуюсвою духовную грамоту, написанную еще до развода с первою супругою, инаписал новую. 3 декабр-1533 г., сделав все распоряжения, вел. кн.Василий велел принести к себе Иоанна, благословил его крестом св.Петра Чудотворца, приказал мамке его, боярыне Аграфене Челядниной,беречь ребенка, не отступать от него ни на шаг; в ночь с 3 на 4декабря вел. кн. Василий Иоаннович скончался. 4 декабря было егопогребение и тогда же митрополит Даниил совершил в Успенском собореобряд поставления Иоанна на великое княжение. До нас не дошладуховная Василия; из одного позднейшего известия знаем, что онназначил удел своему второму сыну Юрию; управление государством поодним источникам было вверено вел. кн. Елене Васильевне, по другим —немногим боярам. Первое известие представляется более вероятным, таккак по тогдашним понятиям опека над малолетними сыновьямипринадлежала матери. Официальные акты с этого времени писались отимени Иоанна, к ним прикладывалась его печать, а государством правилавел. кн. Елена Васильевна при содействии боярской думы; первым лицомв думе был кн. В. В. Шуйский, но самым близким к правительнице исамым влиятельным — кн. И. Ф. Овчина-Телепнев-Оболенский.Непродолжительное правление Елены представляет по характеру и духусвоему продолжение княжения Василия III. При содействии бояр схваченыбыли 11 декабря 1533 г. удельный князь дмитровский, Юрий Иванович, ав 1537 г. князь старицкий, Андрей Иванович; оба они кончили свои днив заключении: кн. Юрий — 3 августа 1536 г., едва ли не голодноюсмертью, а кн. Андрей чрез полгода после заключения. Так устраненыбыли лица, которые по положению своему могли бы быть соперниками длявеликого князя. В самой думе боярской происходили в начале правленияинтриги: из Серпухова со службы бежали в Литву кн. С. Ф. Бельский иокольничий И. В. Ляцкий (из рода Кобылы); в соучастии с ними былиобвинены и взяты за это под стражу кн. И. Ф. Бельский, кн. И. М.Воротынский, кн. Б. Трубецкой, боярин М. Ю. Захарьин (последний былотдан на поруки); через несколько дней, 19 августа 1534 г., заключенбыл дядя Елены, кн. М. Л. Глинский; соучастником его летописьназывает М. С. Воронцова. Кн. С. Ф. Бельский выражал надежду добытьсебе не только удел бельский, но также рязанский, так как отец егобыл женат на княжне рязанской. Правительство было серьезным образомвстревожено отъездом Бельского и Ляцкого; в новгородской областижителей приводили даже второй раз к присяге. События эти былиотголоском удельных отношений; но следует отметить, что стремлениесохранить удельные отношения высказаны были почти исключительнокнязьями, выходцами из Западной Руси, которые сравнительно ещенедавно стали слугами московского государя; рядом с ними участникамисмуты являются также представители старинного московского боярстваЗахарьин, Воронцов и Ляцкий; поведение этих лиц должно бытьобъясняемо личным недовольством их против нового правительства; припокойном вел. кн. Василии Захарьин был одним из приближеннейших бояр.Из князей Северо-восточной Руси только один кн. А. М. Шуйский замешанбыл в деле князя дмитровского Юрия Ивановича; все же остальные членырода Шуйских явились деятельными пособниками Елены в подавленийудельных смут. В правление Елены начали в Москве чеканить новуюсеребряную монету, по три рубля из гривны серебра; на порчусеребряных денег обратил внимание еще Василий III незадолго досмерти. Исполняя волю супруга, Елена построила в Москве около Кремлякаменную стену, так называемый Китай-город; строителем был П. Фрязин;в 1535 г. монастырям запрещено было приобретать покупкой или получатьпо духовным завещаниям вотчинные земли служилых людей без ведомаправительства; в 1536 г. в Новгороде отобрано было значительное числоцерковных земель; и в Москве при постройке Китай-города и в Новгородепри постройке новой деревянной стены впервые привлечено было кгородовой повинности духовенство, в том числе в Москве митрополит, ав Новгороде архиепископ.
В1534 г. и в 1537 г. были подтверждены прежние договоры с Ливонскиморденом и со Швецией; но главный враг Московской Руси на западе,государство Польско-Литовское, надеялось воспользоваться малолетствомвеликого князя и происходившими в Москве смутами; к тому же бежавшиев Литву кн. Бельский и Ляцкий указывали королю Сигизмунду I налегкость успехов в войне с Москвою. Когда в 1534 г. истеклоперемирие, заключенное в 1531 г., то со стороны Литвы-Польши открытыбыли враждебные действия. Но успехи литовцев ограничились тем, чтоони взяли Гомель, сожгли Стародуб и Почеп; два последние города быливозобновлены, как только литовцы оставили их; московские воеводыуспели построить на литовской земле города: Себеж, Велиж и Заволочье.Такие нерешительные результаты склонили литовцев к переговорам и в1537 г. заключено было перемирие на 5 лет, с 25 марта 1537 г. по 25марта 1542 г.; каждая сторона осталась при том, чем владела. НеуспехСигизмунда I в этой войне зависел отчасти от того, что он рассчитывална помощь крымского хана, Сахыб-Гирея; но Москве удалось в это времявыставить Сахыбу соперника в лице брата его, Ислам-Гирея; ссоры двухбратьев разделили орду и не позволили Сахыб-Гирею оказать деятельнуюпомощь Литве; но в 1537 г. Ислам был убит и Сахыб сделался один ханомвсей Крымской орды; у него тогда жил кн. С. Ф. Бельский, которыйвсячески подстрекад хана к враждебным действиям против Москвы.Единовластие Сахыб-Гирея было тем неприятнее для Москвы, что еще в1535 г. в Казани убит был царь Еналей, ставленник Василия III, и наего место посажен был Сафа-Гирей, племянник Сахыб-Гирея. Соединениедвух татарских царств под властью энергичной фамилии Гиреев грозилоМоскве большими опасностями. Русская партия в Казани просила у Еленыв цари себе брата убитого Еналея, Шиг-Алея, который был в заключениина Белоозере. Правительница освободила его, но посадить его в Казанине удалось; царем казанским пришлось признавать Сафа-Гирея и вместе стем приходилось внимательно оберегать и южную и восточную границугосударства от энергических нападений татар, приходилось дажеотказаться на время от наступательной политики.
3апреля 1538 г. скончалась великая княгиня Елена Васильевна;Герберштейн говорит, что ее отравили бояре; однако Грозный, которыйвпоследствии попрекал бояр во многих преступлениях, ни разу необвиняет их в смерти матери. За малолетством великого князягосударством править стала боярская дума, во главе которой сталэнергичный князь В. В. Шуйский; 9 апреля схвачен и заключен кн. И. Ф.Овчина-Телепнев-Оболенский и скоро умер в заключении голоднойсмертью; сестра его, мамка великого князя, Аграфена Челяднина,сослана была в Каргополь и там пострижена в монахини; содержавшиеся взаключении князья И. Ф. Бельский и А. М. Шуйский выпущены и занялиместо в думе. Однако не долго господствовало среди бояр согласие;властолюбивый кн. В. В. Шуйский столкнулся с кн. И. Ф. Бельским;последний успел составить партию, к которой примкнули, между прочими,митрополит Даниил и боярин М. В. Тучков; они уговорили великого князясказать боярство кн. Ю. М. Голицыну-Булгакову, а окольничество —И. И. Хабарову; этим их партия в думе должна была усилиться ещеболее. Но Шуйские на этот раз одолели: кн. и. Ф. Бельский был опятьпосажен в заключение, сторонника его разосланы по деревням, а дьяк Ф.Мишурин казнен (21 октября 1538 г.); в эту же зиму умер кн. В. В.Шуйский и его место, как вождя партии и правителя государства, занялбрат его кн. И. В. Шуйский. Летописец справедливо указывает главнуюпричину вражды в том, что каждый из бояр заботился о себе и о своих,а не о государском и не о земском; хуже всего было то, что добычей,которую бояре делили между собой, была русская земля. Бежавший изМосквы иностранец П. Фрязин жалуется также, что по смерти великойкнягини бояре начали жить по своей воле, чинить всем великие насилия,так что в русской земле настали великий мятеж и безгосударство. Новыйправитель государства 2 февраля 1539 г. свел с митрополии Даниила исослал его на житье в Волоколамский монастырь, где прежде Даниил былигуменом; желая оправдать свой беззаконный поступок, Шуйскиезаставили Даниила написать отреченную грамоту, в которой тототказался не только от митрополии, но даже от архиерейства, признаваяза собою "разумения неполезна и мысль погрешительну". Намитрополию возведен был 6 февраля Иоасаф (Скрипицын), троицкийигумен, сторонник последователей преподобного Нила сорского. Новыймитрополит скоро разошелся с Шуйскими, сблизился с противной партиейи уговорил великого князя освободить (6 июня 1540 г.) кн. И. Ф.Бельского; а вскоре Бельский стал даже во главе правления; ондействовал мягче своего предшественника: он не преследовал своегопротивника, который скоро назначен был оберегать восточную границугосударства от казанских татар; по просьбе Бельского, митрополитаИоасафа и священника Сильвестра Иоанн освободил 25 декабря 1541 г.кн. Владимира Андреевича, сына удельного кн. Андрея Ивановича, и егомать, кн. Евфросинью; Иоанн отдал Владимиру Андреевич отцовский уделСтарицу, но бояр к его двору и детей боярских дворовых назначилновых, а не отцовских; тогда же была несколько облегчена участь кн.Дмитрия Андреевича, сына Андрея Васильевича углицкого, заключенноговместе с отцом еще в 1491 г.; 50 лет он сидел в оковах, теперь оковыс него были сняты, но из тюрьмы он не был освобожден. Наконец, и всяземля русская почувствовала облегчение от своеволия наместников,угнетавших области, данные им в кормление. Освобождение ВладимираАндреевича было последним делом Бельского: кн. И. В. Шуйский,стоявший во главе большого войска во Владимире, склонил на своюсторону многих детей боярских, между прочим всех новгородскихпомещиков, и привел их к присяге; по соглашению с боярами, своимисторонниками, он должен был явиться в Москву 3 января 1542 г., а вночь со 2 на 3 января, часа за 3 до света, сторонники Шуйского пришлив хоромы Иоанна, разбудили его, заставили петь в крестовой комнате(т. е. читать утренние молитвы), а сами в это время схватили кн. И.Ф. Бельского; на следующий день Бельский сослан был на Белоозеро, гдеи был вскоре убит П. Зайцевым, Клобуковым и Сергеевым; люди партииБельского были разосланы: кн. П. М. Щенятев — в Ярославль, И.И. Хабаров — в Тверь; митрополит Иоасаф едва не был убит детьмибоярскими новгородцами; с трудом удержали новгородцев троицкий игуменАлексей и кн. Д. Ф. Палецкий; затем Иоасафа сослали в Кирилловмонастырь, а на его место 19 марта 1542 г., поставлен был вмитрополиты Макарий, архиепископ новгородский, иосифлянин.Главнейшими деятелями в этом перевороте были: князья И. В. Шуйский,сын его, П. И. Шуйский, А. М. Шуйский, М. И. и И. И. Кубенские, Д. Ф.Палецкий, казначей И. Третьяков, Иван Большой Васильевич Шереметев инекоторые другие. Кн. И. В. Шуйский вскоре умер, место его занял кн.А. М. Шуйский, который был в 1538—1540 гг. наместником в Псковеи оставил там по себе самую недобрую память; от такого правителярусская земля не могла ожидать добра. Но Иоанн уже подрастал; Шуйскиезаметили, что расположением молодого государя пользуется Ф. С.Воронцов; тогда 9 сентября 1543 г. князья А. М. и И. М. Шуйские, Ф.И. Скопин-Шуйский, Д. Курлятев, И. Пронский, А. Д. Басманов и другие,во время совещания в присутствии великого князя, у него в столовойизбе, схватили Воронцова, били его, оборвали на нем платье и дажехотели убить. Иоанн отправил к ним митрополита и бояр И. Γ. иВ. Γ. Морозовых и "для государева слова" Шуйские неубили Воронцова; он был сослан вместе с сыном в Кострому, хотягосударь просил, чтобы Воронцова отправили на службу в Коломну. Скакою необузданностью и дерзостью вели себя в этом деле сторонникиШуйских видно из того, что, между прочим во время переговоров оВоронцове, Ф. Головин умышленно наступил на мантию митрополита иразодрал ее. Но это было уже последнее своевольство бояр. 29 декабря1543 г. великий князь приказал схватить "первосоветникабоярского", кн. А. М. Шуйского, велел отдать его псарям и "псаривзяша и убиша его, влекуще к тюрмам противу ворот Риз-положенных вограде"; кн. Ф. Скопин-Шуйский, кн. Ю. Темкин, Ф. Головин былиразосланы и "от тех мест начаша бояре от государя страх имети ипослушание", говорит летописец. Обыкновенно полагают, что в этуэпоху (1538—1543 гг.) происходила борьба двух начал —старого удельного уклада и нового государственного строя, что именнов эти годы боярство, большинство которого находилось на сторонеШуйских, показало полную свою несостоятельность и погубило свое делоглавным образом вследствие того, что допустило страшные хищения инасилия в стране. Но мы видим только борьбу партий Шуйских,представителей старинных московских порядков, и Бельских, принесших ссобою западно-русские идеи; мы видим стремление каждой партииокружить государя своими сторонниками, раздать им кормления, деньги ипоместаое жалованье; но в действиях Шуйских нет ничего, что было бынаправлено против укреплявшегося тогда монархического начала; приЕлене уничтожены были два удела, оба, особенно первый, при содействиибоярской думы; после Елены Шуйские не давали удела малолетнему братуИоанна, Юрию Васильевич, не подумали выпустить на свободу, а темболее возвратить удел Владимиру Андреевич. Шуйские твердо держали вруках власть, и не они, а Бельские ослабляли эту власть, вмешивая вбоярские отношения восьмилетнего государя; скажем более: даже выходкакн. А. Шуйского против Воронцова произошла на заседании думы и можетбыть объяснима, как нежелание допустить торжество мнения,опиравшегося лишь на волю 12-летнего государя. Сам Грозныйвпоследствии обвинял Шуйских, что они самовольно учинились у негоопекунами, что они расхитили его казну, что оскорбляли его и памятьего родителей своим поведением; бывало мы с братом Юрием играем, акн. И. В. Шуйский сидит опершись на локоть, положив ногу на постельотца нашего, вспоминал он. Однако преувеличенность некоторыхобвинений против бояр и несостоятельность первого совершения ясны.
НаШуйских лежит пятно крайне дурного хищнического управления землею,но, кажется, они и сами сознавали это зло и в правление И. В.Шуйского даны были две первые губные грамоты — Белозерская иКаргопольская (1539 г.), а введение губных учреждений в корнеподрывало систему кормлений. Действия Шуйских были грубы, своевольныи корыстны; но в них не видим отголосков старины удельного уклада;Шуйские не мечтали о восстановдении Суздальского княжества, ониоставались слугами московского государя; даже связь их с новгородцамине имела того политического значения, какое ей приписывают: настороне Шуйских было не потомство свободолюбивого населения ВеликогоНовгорода, а дети боярские, помещики новгородские — потомкилюдей, испомещенных там Иоанном III; на стороне Шуйских был иархиепископ Новгорода, но опять-таки не избранный населением, апоставленный туда вел. кн. Василием, — Макарий, усердныйиосифлянин. Напротив, в действиях Бельских проглядывает сочувствие кстрою удельному: один из них мечтал о рязанском княжестве, потомбежал в Литву, посетил Крым и Константинополь, всюду возбуждая враговна Московскую Русь; брат его едва не выхлопотал ему прощения;Бельский же содействовал возвращению удела Владимиру Андреевич. Вовремя малолетства Грозного его бояре действовали и вели себя так же,как бояре Димитрия Донского в его малолетство; они не упускали извида пользы государства, они не ослабляли власти государевой, аборолись между собой, главным образом, из-за власти и из-закормлений; они и не подумали сплотиться теснее, обеспечить свои правакаким-либо договором. Слишком слабые и бедные, чтобы думать ополитических правах, подобно своей западно-русской братия, слишкомуверенные в силе давно сложившихся условий, они воспользовалисьмалолетством государя, чтобы без его контроля поправить состояниясвои и своих слуг, оставаясь в полной уверенности, что государь будетправить землею вместе с ними и через них и их детей и внуков.
Всегопечальнее смуты боярские отразились на отношениях к татарам. Боярамне удалось разорвать связи Крыма с Казанью и татары с обеих стороннападали на Русь, грабили места по всей юго-восточной окраине. Ксчастью двум татарским ордам трудно было нападать на Русьодновременно: казанцы, не имевшие судов, боялись летом переходить заВолгу и потому предпочитали нападать на русские земли зимою;напротив, крымцы для своих набегов выбирали весеннее время и лето,когда в степи был готовый корм для их лошадей. В начале 1541 г., повестям из Казани от кн. Булата, что сторонники России собираютсяубить Сафа-Гирея, выслано было во Владимир, под начальством кн. И. В.Шуйского, войско, составленное из дворовых и городовых детей боярских17-ти городов; затем в Москве узнали, что Сахыб-Гирей идет на Русь совсею ордою и с турецкими янычарами, с пушками и пищалями, с ногаями,астраханцами, азовцами, имея, по донесению сторожевых станиц, болееста тысяч. С ханом был и изменник кн. С. Ф. Бельский. В Москвеопасались осады, и не знали, оставаться ли молодому государю вМоскве, или отъехать в какой-нибудь другой город. Одни бояреуказывали, что когда татары приходили на Москву, то великие князья вгороде не сиживали; им возражали, что в тех случаях великие князьябыли совершеннолетние, "истому великую могли подняти, и собоюпромыслити, и земле пособляти; а ныне государь мал, а брат его и тогоменьше; борзой езды и истомы поднять не могут". Прекраснообрисовывают тогдашнее положение московского государства, окруженногосо всех сторон врагами, слова митрополита Иоасафа: "государиотступали, сказал митрополит, на Кострому и в иные города, но этигорода теперь не мирны с Казанью; в Новгород и Псков государи неотступали для литовского рубежа и немецкого; к тому же на когооставить Москву и чудотворцев; князь великий Димитрий с Москвысъехал, брата своего и крепких воевод не оставил, и над Москвоюкаково стало? Господи от таковой беды защити и помилуй! Теперь людейсобрано много, есть кому беречь дело великого князя и Москвепособлять; поэтому положить великого князя на Бога, Пречистую ичудотворцев Петра и Алексея, а те имеют попечение о русской земле".Хан 30 июля пришел к Оке, у Коломны хотел переправляться чрез реку,но встреченный большим войском под начальством кн. Д. Ф. Бельского 31июля стал отступать; на возвратном пути попытался было овладетьгородом Пронском, но и здесь был отбит. Такой полный неуспехСахыб-Гирея турецкие источники объясняют заговором Бакы-бея: ханудонесли, что Бакы-бей намеревается его убить во время переправы чрезОку; хан, подойдя к Оке, приказал Бакы-бею переправиться первому;пока они обсылались гонцами, стемнело и переправу пришлось отложитьдо следующего дня, а в ночь стали подходить русские войска.Разгневанный неудачей Сахыб-Гирей написал Иоанну бранное послание,начинавшееся так: "Проклятый и отверженный, беззаконный,московский пахарь, раб мой"; хан грозил Иоанну, что хотел егозапречь в соху и заставить сеять золу и т. д. В общем в боярскоеправление Русь с трудом отбивалась от татар; резкая перемена в этихотношениях произошла лишь с того времени, когда сам Иоанн стал воглаве управления (с 1545 г.).
Удачнеешли сношения с Литвой. После заключения перемирия 1537 г. непрекращались взаимные жалобы на пограничные обиды; впрочем в 1542 г.,когда истек срок пятилетнего перемирия, оно было продолжено на тех жеусловиях еще на 7 лет; и на этот раз шли разговоры о вечном мире, ноЛитва не хотела мириться без Смоленска, а боярам хотелось вернутьГомель. Чтобы прекратить пограничные споры, особенно частые междужителями Полоцка и Себежа, решено было отправить на место судей оттой и другой стороны; так как Себеж стоял собственно на литовскойземле и размежевание не могло быть выгодно для Москвы, то боярезатянули дело и вели его так, что съезд судей не состоялся: сначалана приглашение, присланное 18 января, 1543 г. назначить съезд на 2февраля, ответили, что московским судьям не поспеть к 2 февраля и чтоиз-за снегов "рубежей не знати"; сами бояре предложилисъехаться летом, но потом отсрочили съезд до Филиппова заговенья, т.е. до 14 ноября, затем съезд был опять перенесен, — на Духовдень 1544 г.; на этот раз на место приехали судьи с той и другойстороны, но к переговорам не приступали: целый день проспорилисопровождавшие посольство чиновники, где съехаться, а самые послы невидевшись и разъехались. — В таком положении были дела к томувремени, с которого Иоанн стал принимать активное участие в делахправления.
Иоанночень рано стал выступать в придворной жизни, как государь: в конце1535 г. он принимал царя Шиг-Алея, выпущенного из заключения наБелоозере; пред малолетним великим князем пал ниц царь казанский.Потом Иоанн был у матери, когда ей являлись царь Шиг-Алей и жена его;в 1535 г. архиепископ новгородский Макарий являлся с поклоном кИоанну. Макарий провел в Москве 18 дней, через день ездил к государю,печаловался ему за опальных людей. 13 августа 1536 г. Иоанн принималлитовских послов; на приветствие их он, по обычаю, встав с своегоместа спросил: "брат наш Жигимонт король по здорову ли?",звал послов к своей руке, спрашивал их, благополучно ли они доехалидо Москвы; при этой церемонии стояли у места великого князя, береглиего, бояре: кн. В. В. Шуйский и кн. И. Ф. Овчина-Оболенский; взаключении аудиенции послу от имени великого князя было объявлено:"пригоже было нам тобя жаловати ести, да еще есмя летынесовершенны, и быти нам за столом, и нам будет стол в истому, и тына нас не помолви, а мы тобе еству пошлем на подворье"; при этомофициальная запись добавляет: "князь великий еще собе столом неедал и опричь послов"; 18 февраля 1537 г. Иоанн целовал предпослами крест.
Такиеприемы и столь раннее участие Иоанна в придворной и общественнойжизни, где все склонялось пред ним, должны были развить в нем крайневысокое мнение, как о себе лично, так и о достоинстве государямосковского. Иоанн страдал впоследствии недостатками тех лиц, которыене помнят себя иначе, как на престоле. Вместе с тем, однако, в душуребенка западали и впечатления совсем другого рода: смутно он могпомнить, как через неделю после смерти его отца захватили его дядю,поднявшего усобицу вопреки крестному целованию; Иоанну было уже шестьлет, когда Юрий Иванович умер в тюрьме, может быть от голода; Иоанндолжен был хорошо помнить тревогу, поднятую в 1537 г. движениемдругого его дяди, Андрея Ивановича; он узнал впоследствии, что иближайший его родственник по матери, кн. M. Л. Глинский, умер втюрьме; он мог знать, как в 1537 г. Елена приказала расправиться сизменившими государю детьми боярскими новгородцами: 30 человек былиперевешаны по дороге в Новгород; слышал Иоанн, как боярин и советникего отца бежал в Литву и после этого поднимал на Русь Литву, икрымцев, и турецкого султана. С раннего детства Иоанн привык видеть всвоих родных своих первых врагов, привык верить всяким преступлениям,взводимым на них; в раннем детстве Иоанну указаны были средства,которыми он мог избавиться от врагов, и виселицами обозначен кНовгороду путь, по которому он много лет спустя прошел такимразрушительным походом.
Еслиеще при жизни матери Иоанн привык сознавать и чувствовать себягосударем, то по смерти ее он чувствовал это сильнее: восьми летИоанн жалует, по убеждению митрополита Даниила и Бельского, боярствомкн. Голицына; 10-ти лет он считает себя уже совершеннолетним, "мнеже в возраст достигшу, не восхотев под рабскою властью быти, и тогоради князя Ивана Васильевича Шуйского отсебя отослал наслужбу, а у себя есмивелел быти бояринукнязю Ивану Федорович Бельскому", говорит он: это случилось в1540 г. и с этого времени Иоанн считал себя действительным правителемземли и, конечно, жестоко оскорблялся тем, что бояре еще непризнавали его за совершеннолетнего; с чувством горькой досады онвспоминал, как кн. Шуйский свысока смотрел на него, воспитывал его ибрата его, Юрия, как "иностранных", "как самую убогуючадь"; он упрекает бояр даже в том, что не имел приличнойодежды, иногда терпел голод, что у него на глазах небрежно иоскорбительно обращались с дорогими для него вещами отца и матери.Обвинения эти писаны много лет спустя, в 1564 г., во время горькойполемики, но несомненно, уже в те юные годы он привык смотреть насебя, как на сирого и обездоленного; "призри", молился он в1541 г., "на нас сирых; остались есмы от пазухи отца своего и отчресл матери своея млады; ни откуду себе на земли утехи не имеем";то же он говорил в 1550 г. Что он рос без призора, что он страдал отэтого, это подтверждает и кн. Курбский; что с ним обращались иногдадерзко — это доказывают факты; но в то же время он пользовалсяв достаточной степени свободой; к сожалению, мы ничего не знаем отом, как шло образование Иоанна, во всяком случае — одного изсамых ярких и оригинальных умов московской Руси. Он читал много, нобез разбору, систематически же вероятно не учился совсем; с оченьраннего возраста он привык разъезжать по монастырям; еще матьнесколько раз возила его и Юрия то к Троице, то в Можайск, то вБоровск. Первые его поездки обыкновенно продолжались дня четыре, днейпять; но уже с 12-летнего возраста они изменяют свой характер. 21апреля 1542 г. Иоанн отправился в Сергиев монастырь, оттуда проехал всвои села: Слободу, Олешню и другие, вернулся в Москву только 17октября; 8 декабря поехал опять помолиться в Боровск, Можайск и наВолок, вернулся 20 декабря; в 1543 г., после ссылки Воронцова, он 16сентября поехал к Сергию, заезжал в Можайск и другие места ивозвратился в Москву только к 1 ноября. 3 марта 1544 г., на первойнеделе великого поста, он поехал к Сергию, оттуда в Макарьев Калязинмонастырь, затем "на свою государскую потеху в Заболотье намедведи", оттуда опять к Сергию и в Москву. Курбский говорит,что уже с 11-летнего возраста Иоанн привык к кровавым потехам, любилубивать животных, бросал их на землю с крыш, а пестуны хвалили его заэто; на 15 году Иоанн, по словам Курбского, стал разъезжать по улицамгорода, окруженный толпою сверстников, которые били и грабили народ,а ласкатели опять только говорили: "О! храбр будет сей царь имужествен". Рассказ Курбского неверен только в хронологическомотношении: в этой части своей "Истории" Курбский постоянносчитает Иоанна старше, чем то было в действительности. С 1545 г.поездки Иоанна становятся еще продолжительнее и отдаленнее: он ездитв Переяславль, Ростов, Ярославль, в Вологду, в Новгород и Псков. Поповоду посещения Иоанном Новгорода летописец замечает, что князьвеликий ни в чем не управил своей вотчины, а только причинилнаселению "много протор и волокиты".
Беспрестанныеразъезды, столь быстрые переходы от молитвы к потехе служат признакомнеустойчивого и непостоянного характера молодого государя. Отношенияего к окружающим, к сожалению, не только подтверждают этот вывод, нов значительной степени усиливают. С конца 1543 г. Иоанн считает себясамостоятельным правителем; на деле всем стали заправлять кн.Глинские, родственники его с материнской стороны; сам Иоанн необнаружил ни чем желания взяться в действительности за делоправления; из личных его действий за это время знаем лишь егоразъезды, опалы и казни, казалось бы несвойственные в столь раннемвозрасте: в сентябре 1545 г. урезан язык А. Бутурлину за невежливыеслова, в октябре положена опала на кн. И. Кубенского, кн. П.Шуйского, кн. А. Горбатого, Ф. Воронцова, кн. Д. Палецкого, в декабреони прощены по ходатайству митрополита; 21 июня 1546 г. по делу осопротивлении новгородских пищальников казнены кн. И. И. Кубенский иоба Воронцовы, а И. П. Федоров и кн. И. М. Воротынский заточены;официальный летописец выражает свое сомнение в виновности казненныхбояр. Кроме этих казней, несомненно происшедших в это время, Курбскийотносит к тому же времени казнь пятнадцатилетнего кн. М. Б.Трубецкого, кн. И. И. Дорогобужского и кн. Ф. И.Овчины-Телепнева-Оболенского, сына любимца Елены, и еще некоего Ф.Невежи. Родословная книга подтверждает известия о казни кн. Ф.Овчины, но не говорит, когда это было; ввиду молодых лет троихказненных и их положения приходится думать, что это были сверстникиИоанна и погибли в минуту его раздражения. Особенно заслуживаетвнимания отношение Иоанна к Воронцову: прежде это был его любимец,после казни Шуйского он был возвращен им из ссылки; в 1545 г. он ужев опале, а в 1546 г. и казнен. Таким образом, трое заслуженных бояр ипочти несомненно еще 4 человека казнены были Иоанном в промежуток1544—1547 годов, когда он государством еще не правил, никакихвопросов государственных не поднимал; в три года он казнил более, чемотец его и дед во все время продолжительных княжений. Эти казни, аравно и отношения Иоанна к населению в эти годы, обнаруживают икрайне высокое мнение о себе, пренебрежение к другим, полнейшеенежелание сдерживать себя, болезненную раздражительность и почтинепонятную в молодом возрасте жестокость. В 1551 г. Иоанн сам созналэто, заявив, что нельзя ни описать, ни языком человеческимпересказать всего, что сделано было им дурного в молодости.Государством продолжали управлять Глинские, которые относились кнароду нисколько не лучше Шуйских. Первым актом государственнойдеятельности Иоанна было принятие царского титула, событие,чрезвычайно важное в нашей истории; характерно, что именно с этогоИоанн начал; не сделав еще ничего для своего государства, он на 17году своей жизни принимает титул, который хотели принять и его отец,и его дед, но не решались этого сделать даже после важных инесомненных успехов своей государственной деятельности. 13 декабря1546 г. Иоанн советовался с митр. Макарием о своей женитьбе и о том,что он хочет "сести на царстве на великом княжении". Последвух совещаний митрополита с боярами, даже опальными, мысль Иоаннабыла вполне одобрена на соборе. 17 декабря Иоанн объявил собору, чтоон хотел искать невесты в иных государствах, но оставил эту мысль,потому что после отца и матери остался молод, и беда будет, если он сженой не сойдется нравом; еще в 1543 г. Б. И. Сукину, ехавшему вЛитву, велено было, между прочим, объявить в Литве, что государь ищетневесты, но в Литве на этот намек не обратили внимания. Митрополит ибояре заплакали от радости, по словам летописи, видя государя стольеще молодого, а так основательно рассуждающего. Затем Иоанн сказал,что хочет пред женитьбою "поискать прежних чинов своихпрародителей" и "как прародители наши, цари и великие князии сродник наш вел. кн. Владимир Всеволодович Мономах на царство ивеликое княжение садились, так и я хочу потому же тот чин исполнити ина царство и великое княжение хочу сести", говорил Иоанн.Митрополит благословил его на это дело, а бояре возрадовались, чтогосударь в таких годах уже "поискал чинов своих прародителей".16 января 1547 г. великий князь Иоанн Васильевич был торжественновенчан на царство в Успенском соборе митрополитом Макарием. Еще ИоаннШ употреблял титул "царь" в сношениях с мелкимигосударствами, например Тевтонским орденом; Василий III, как сынвизантийской царевны, употреблял этот титул не только в сношениях сзападными государями, за исключением Литвы-Польши, но и в некоторыхактах; но только с 1547 г. этот титул стал постоянным и обязательнымименованием московского государя.
Современникиразлично объясняли значение этого события. Само правительствомосковское, помимо всяких фикций, объяснили это тем, что "нынеземлею русскою владеет государь наш один". Некоторые книжникивидели в этом исполнение пророчества о третьем Риме, — "дваубо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быть", гласилаэта теория. С принятием этого титула московский государь становилсяглавою и защитником всего православного мира. Для большинстванаселения этим титулом государь провозглашал себя и государство своесамостоятельным и независимым, — "прежде бо его никтоже отпрадед царем словяще в России, не смеяше от них ни кийждо поставитисяцарем и зватися тем новым именем, блюдущеся зависти ради и востанияна них поганых царь", читаем в летописи. Четвертые, наконец,видели в этом указание на объем власти, на выделение князямосковского и именем из среды многочисленных князей. В каждомтолковании была своя доля истины. Царский титул указывал и на полнуюсамостоятельность Руси, ибо царем именовали на Руси татарского хана,прежде неограниченно господствовавшего над Русью; указывал и напреемственность власти московского государя от византийскихимператоров, так как их называли на Руси также царями; этот титулвыделял, действительно, московского государя из среды князей,толпившихся около него и составлявших его двор; и благодаря этомутитулу московский государь, "царь всея Руси", становился вглазах массы выше "великого князя литовского и русского". Вэтом событии, как в фокусе, отразились: и свержение татарского ига, исобрание русской земли, и византийское влияние, и низведение удельныхкнязей на степень слуг государевых; это событие есть завершение тогопроцесса в русской жизни, который начался еще во второй половине XIVвека. Поэтому, так как это событие касается почти исключительнорусского народа, то и московскому правительству для того, чтобыдобиться общего признания этого титула, пришлось выдержать (борьбу,очень продолжительную и упорную, только с литовско-польскимгосударством, стремившимся тогда тоже овладеть русскиммиром.
Спросьбою о признании этого титула за московским государем нашеправительство обратилось только к восточным патриархам. Восточныепатриархи охотно дали свое согласие; в 1561 г. патриархконстантинопольский Иоасаф дал грамоту от имени собора, хотя никакогособора в это время не происходило и подписи самих иерархов, поновейшим изысканиям, подложны, за исключением двух подписей: самогопатриарха Иоасафа и Иоасафа, митрополита еврипского, привезшего этуграмоту в Москву. Собор 1565 г., низложивший патриарха Иоасафа,прислал Иоанну подтвердительную грамоту. Для доказательства, что этоттитул не был "новшеством", выдвинута была прежде всеголегенда о войне вел. кн. Владимира Всеволодовича с императоромКонстантином-Мономахом, причем рассказывалось, что император "добил"Владимиру челом и прислал регалии для царского венчания Владимира вКиеве. Но нет никакого сомнения, что легенда эта образоваласьсравнительно поздно, когда в Москве уже затемнилась память об этихлицах; Владимир Мономах родился в 1052 г., а император КонстантинVIII умер в 1054 г.; едва ли может быть допущена и позднейшая версияэтой легенды, по которой Владимир Мономах получает регалии не послепобедоносной войны, а как внук по дочери Константина Мономаха, неимевшего мужского потомства и приславшего регалии в дар своему внуку.В памятниках письменности упоминание о шапке Мономаха впервыевстречается у Герберштейна (был в Москве в 1517 и 1527 г.) и вподложном посланий старца Паисия по поводу вступления Василия III вовторой брак; в духовных грамотах князей из дома Калитыупоминаются"чепи золотые", "шапка золота", но только вдуховной Иоанна ?V (1572—1578) встречаем указание на Мономаховырегалии; наконец в грамоте восточных патриархов 1561 г. упоминание оМономахе написано на очевидно выскобленном месте и другим почерком,так что в Константинополе, где лучше помнили об отношениях Руси иВизантии в XI и ХII вв., не написали ничего о Владимире Мономахе иэто место грамоты изменено было в Москве. Хотя само московскоеправительство сознавало слабость этих доводов, так как отказалосьсообщить литовским послам дело о венчании Мономаха, но эту неудачнуюфикцию оно думало подтвердить или заменить другой, еще болеенеудачной, о происхождении Рюрика от Пруса, брата римского императораАвгуста. Принятие царского титула было следствием усиления иобъединения северо-восточной Руси; когда с этим фактом пришлосьпримириться Речи Посполитой, то она и признала этот титул, ненуждавшийся ни в каких других объяснениях.
Выборневесты произведен был Иоанном так же, как и отцом его избрана былаСоломония: наместники по городам выбирали более красивых дочерей лицслужилого класса, а из них в Москве уже царь сам выбрал себе супругу.Выбор его пал на Анастасию, дочь Романа Захарьина Юрьева, изизвестного старинного боярского рода Андрея Кобылы; отец ее, внукбоярина И. Ф. Кошкина, был окольничим; дядя M. Ю Захарьин —боярином, — оба они к этому времени уже умерли. 3 февраля 1547г. совершено было бракосочетание царя с Анастасией Романовноймитрополитом Макарием в Успенском соборе; 17 февраля царь отправилсяпешком в Троице-Сергиев монастырь; его сопровождали молодая царица ибрат его Юрий; 5 марта царь возвратился в Москву. Управлениегосударством оставалось еще в руках Глинских, владычество которыхдавно уже вызывало народное неудовольствие, — люди Глинскихграбили народ, а те не унимали своих людей. Подавленная партияШуйских не имела достаточно силы, чтобы открыто восстать противГлинских, но теперь она соединилась с родственниками молодой царицы,Захарьиными, и возбудила народ к мятежу; поводом послужил небывалыйпо своим размерам пожар, случившийся в Москве 21 июня 1547 г. Трудно,конечно, сказать, чтобы и самый пожар был делом этих лиц; страннотолько, что пожару 21 июня предшествовали в Москве два больших пожара12 и 20 апреля. Во время июньского пожара царь с царицей удалились наВоробьевы горы, на следующий день царь поехал навестить Макария,сильно ушибленного во время пожара, распорядился, чтобы возобновленбыл его дворец и церкви, а о пострадавших от пожара не обнаружил,кажется, никакой заботы; между тем некоторые лица, в том числецарский духовник, протоиерей Ф. Бармин, кн. Ф. И. Скопин-Шуйский, кн.Ю. Темкин, И. П. Федоров. Г. Ю. Захарьин, Ф. Нагой, взволновали народнелепым объяснением, будто бы Москва сгорела от чародейства кн. АнныГлинской; в это время из Глинских в Москве был только кн. Ю. В.Глинский; услышав такие речи и видя ярость народа, он кинулся вУспенский собор, но толпа, по наущению бояр, убила его в церкви; телоубитого было брошено на торгу, где обыкновенно казнили преступников;убиты были многие люди Глинских, пострадали также некоторые детибоярские из Северской Украины, так как их приняли за людей Глинских.На третий день толпа явилась к царю на Воробьевы горы и требовалавыдачи княгини Анны и князя М. В. Глинских; по приказанию царя многиеиз толпы были схвачены и казнены, остальные разбежались. Усмирениеэтого восстания было вместе с тем и поражением партииШуйских-Захарьиных.
Вовремя этого буйства произошел с Иоанном замечательный нравственныйпереворот, отчасти под влиянием Сильвестра, священникаБлаговещенского придворного собора. Сильвестр подействовал на Иоаннауказанием на страшное народное бедствие, говоря, что оно ниспосланоБожиим гневом за то, что царь забыл свои обязанности. Иоанн утверждалвпоследствии, что Сильвестр устрашил его "детскими страшилы";Курбский не отвергает этого прямо; он, по-видимому, признает, чтоСильвестр постарался повлиять на Иоанна, но оправдывает его,сравнивая его с врачом, который иногда по неволе отрезывает вместе сгангреной и здоровое мясо. Конечно, Иоанн был напуган Сильвестром;его воображению, всегда слишком живому, представили образразгневанного Бога, страшную кару, ожидающую его за пределами этойжизни; он был еще слишком молод, чтобы вполне погрязнуть в тойбесцельной жизни, которую он вел до сих пор, Сознание своейответственности не покидало его и, может быть, он чувствовалпотребность к иной, лучшей деятельности. Не следует толькопреувеличивать этого переворота в жизни Иоанна, — подчинениеСильвестру не было ни бессознательным, ни полным. Вообще мы малознаем о Сильвестре; как-то внезапно он является в нашей истории итакже внезапно исчезает. Сильвестр был уроженец Великого Новгорода,имел обширные связи, лично был уже известен Иоанну и принималдеятельное участие в освобождении в 1542 году. кн. ВладимираАндреевича; ложно, конечно, но Иоанн обвинял его впоследствии, что онуговаривал население Коломны побить камнями епископа Феодосия, и чтоте чуть было этого не исполнили; и впоследствии враги Сильвестраопасались его связей во всех слоях общества. Таким образом мы имеемправо полагать, что за Сильвестром стояла целая партия, ораторомкоторой он явился; у этой партии был определенный план действий вдухе покойного кн. И. Ф. Бельского. Иоанн нуждался в это время вопоре: партия Глинских была уничтожена; ненависть народа к ней былатак велика, что в ноябре того же 1547 г. кн. M. В. Глинский и кн. И.Турунтай-Пронский хотели бежать в Литву, опасаясь народной мести;партия Шуйских и Захарьиных скомпрометировала, себя участием внародном восстании; для Иоанна удобнее всего было опереться на партиюСильвестра. Хотя летопись называет Сильвестра "аки все мога"и хотя сам Иоанн впоследствии жаловался, что ему опять ни в чем небыло воли, но факты показывают, что Иоанн часто поступал совершенносамостоятельно; Сильвестр жалел, что Иоанн остался доступен влияниюразных человекоугодников; Курбский также жалуется на влияниеродственников Анастасии. Сильвестр, которого поддерживал митрополит,окружил Иоанна советниками, которые назывались у него "избраннаярада"; вместе"Сильвестром возвысился и играл крупную роль вэти годы А. Ф. Адашев, происходивший из рода костромских детейбоярских Ольговых; по всей вероятности А. Ф. Адашев, который былнесколькими годами старше Иоанна, был в числе сверстников молодогогосударя; он долго был стряпчим при государе, но еще в 1553 г. вовремя болезни государевой, он в "думе" еще не был; в 1556г. ему велено было принимать подаваемые царю челобитные; виднымчленом избранной рады был кн. А. М. Курбский. Его дед по матери М. В.Тучков принадлежал к партии Бельского, этой же партии держался,очевидно, и отец его, кн. M. M. Курбский, так как после освобожденияБельского в 1540 г. ему сказано было боярство. К сожалению мы незнаем вполне состава рады, но уже то, что три ее участника непринадлежали к составу думы, указывает, что "избранная рада"была таким же комнатным советом молодого царя, какой был у отца его;избранная рада, во главе которой стоял священник и весьма неродовитый стряпчий, никоим образом не может быть признаваема завыразительницу московских боярских стремлений и разрыв с неювпоследствии вовсе не обозначал начала борьбы с боярством. Это былкружок лиц, честных и благонамеренных, желавших исправить современноеим печальное положение русской, земли; но идеалы этих лиц были невпереди века, а позади его. Положение государства было тяжелое: народроптал на дурное управление, вымогательства, взяточничество иволокиту; жаловался на грабежи и разбои. Служилый класс, составлявшийвойско, указывал на свою бедность, почти нищету; а между тем со всехсторон на московское государство наступали неприятели, а самыенасущные интересы религиозные и национальные, экономические исоциальные побуждали держаться относительно татар наступательнойполитики. Несостоятельность военной организации бросалась в глаза:служилый класс был плохо обеспечен и вместе с тем очень дорого стоилстране. Главная масса тогдашнего войска состояла из детей боярских; вXVI в. это был еще очень пестрый класс и по социальному и понациональному составу; доступ в него лицам других состояний был нетруден; дети боярские испомещены были в уездах разных городов иназывались по именам этих городов дмитровцами, звенигородцами,тверичами и т. д.; дети боярские — москвичи, естественно,занимали первое место среди них и образовывали высший сравнительно спровинциальным разряд слуг московского государя и называлисьдворянами; детибоярские провинциальных городов разделялись к этому времени на дваразряда: дворовыхи городовых.Вознаграждениемвсему этому многочисленному классу, равно как и высшим чинам двора,служили поместья и кормленья. До реформ Иоанна IV едва ли былоопределено, с какого именно количества земли выставляется вооруженныйвоин, и следовательно служба распределялась между лицами служилогокласса неравномерно. Кормления, т. е. назначение в наместники иволостели, составляло как бы добавочное жалованье.Неудовлетворительность системы кормлений и тяжесть ее для населениявидны уже из того, что при этой системе управление вовсе несоставляло обязанности кормленщика, а было его правом; кормленщик былзаинтересован в количестве пошлин и сборов, но нисколько не заботилсяо благоустройстве и сохранении порядка во вверенной ему области. Хотяуже в конце XV в. правительство точно определило уставными грамотамиразмеры повинностей населения по отношению к кормленщикам, но, как ипоказывают события 1538—1547 гг., кормленщики злоупотреблялисвоим положением и вымогали с населения значительно больше и, что ещехуже, иногда потакали преступникам, особенно разбойникам. Редко,однако, кормленщику шли впрок деньги, собранные путем злоупотребленияи насилия; едва он съезжал с своей должности, как населениевозбуждало против него в Москве обвинение в нарушении уставнойграмоты; начинался судебный процесс с неизбежною московскойволокитой, разорительный для обеих сторон и выгодный только дляприказных людей; кормленщик иногда совершенно разорялся снова вовремя подобного процесса. Между тем жалобы населения на усилениеразбоев все учащались; указывалось уже, что многие волости пустеют.Еще Василий III думал помочь этому горю отправкой в области сыщиков,на которых возлагалась обязанность вместе с местным населением ловитьразбойников. Но сыщики оказались не лучше кормленщиков, содержание ихстоило населению дорого, а пользы от них было мало, разбои неуменьшались. Тогда правительство пришло к мысли — предоставитьнаселению право преследовать разбойников и татей. Так возникли губныеучреждения.Этимология и значение слова "губа" еще не разъясненыокончательно. "Губы" в смысле округов упоминаются лишь вПсковской и Новгородской областях; можно допустить догадку, что губойназывался округ, пользовавшийся правом расправы по уголовным делам. С1539 г. отдельным округам — губам (величина губы была непостоянной, впоследствии, обыкновенно, город с уездом образовывалгубной округ, иногда уезд делился на 2 губы, иногда 2 уездасоставляли одну губу и т. д.), правительство стало давать "губныеграмоты", предоставлявшие населению право предупреждения,розыска, суда и наказания разбойников, также татей с поличным идушегубцев; все жители уезда должны были избрать губного старосту, ноизбранным мог быть только дворянин или сын боярский по преимуществуэтого же уезда; в помощь ему тяглое население избирало еще губныхцеловальников. Губной староста имел право пытать и казнить смертьютатей и разбойников; он подчинялся непосредственно Разбойномуприказу; из имущества казненного губной староста удовлетворял местныхистцов, оставшееся же за удовлетворением пересылалось в Москву вРазбойный приказ. Губное дело составило скоро одну из повинностей,при том не легких, для населения, на души которого положено было этодело; но эти учреждения обеспечивали населению скорый суд иудовлетворение исков на месте; число разбоев во всяком случаеуменьшилось; положение населения облегчилось, но вместе с тем доходыкормленщиков уменьшились; эта реформа не давала еще правительствусредства лучше обеспечить служилый класс. Прежде чем приступить кдальнейшим мерам Иоанн обратился за советом к представителям земли ипотом церкви. В 1550 г. созван был первый Земский собор; как он былсоставлен — неизвестно, потому что из действий этого собора донас дошла только речь Иоанна. В речи своей Иоанн живо нарисовалпечальную картину внутреннего состояния России; во всем он винилбояр, оправдывал себя и просил представителей земли примириться другс другом, обещая впредь быть судьей и обороной для населения; царьимел, вероятно, в виду бесконечные тяжбы, которые вело население скормленщиками, оставившими свои кормления. При участии собора этогоиздан был новый, так называемый "Царский Судебник" в июне1550 г. В основу этого судебника легли: судебник Иоанна III иуложение Василия III; так как последнее до нас не дошло, то мы неможем с точностью определить, что именно в этом судебнике принадлежитИоанну ?V; во всяком случае важные ограничения суда наместниковсоставлены уже при нем. Судебник этот представляет значительный шагвперед сравнительно с великокняжеским. Во-первых, самая формулировказакона более точная и определенная; так запрещая взяточничество,Царский Судебник определяет и наказание за это преступление (ст.2—11); точно определено бесчестье разным лицам (ст. 26).Во-вторых, он не имеет такого процессуального характера, как первый:в нем находятся постановлений о холопстве, вотчинах, крестьянах;Царский Судебник в видах ограничения полного холопства постановляет,что полные и докладные могут быть выдаваемы только в Москве, и чтосельское ключничество и тиунство влечет за собой холопство только с"докладной" и запрещает поступать в холопы детям боярским,за исключением увечных и отставных. Далее он устанавливает правовыкупа родовых вотчин, подтверждает право крестьян "отказываться",т.е. переходить на другое место, плату за пожилое в лесной полосеопределяет в полтину и два алтына за 4 года, в безлесной в 1 руб. и 2алт. В-третьих, в области судного процесса обеспечивает болееинтересы населения, делая обязательным присутствие на суде боярскомстарост, лучших людей и целовальников; к сожалению он усилил значениепытки, так как сознанию преступника придает большое сравнительнозначение, а сознание влечет не уменьшение наказания, а усиление —казнь. На следующий 1551 год был созван духовный собор, известный подименем Стоглавого. Митрополит Макарий созывал соборы в 1547 г. и в1549 г.; на этих соборах были канонизованы многие русские угодники.Стоглавый собор (названный так потому, что предложенные на егообсуждение вопросы царя были разделены на 100 глав) имел гораздобольшее значение: он созывался не для церковных только дел, но и длягосударственных. Собор открыт был 28 февраля 1551 г. самим царем, назаседаниях председательствовал митрополит Макарий, присутствовали нанем все иерархи русской церкви. В речи своей Иоанн указывал соборуего назначение, снова с горестью вспоминал о своей юности, о своихгрехах и призывал собор потрудиться для утверждения истинной верыХристовой, для исправления церковных дел и для земского строения.Судебник и уставные грамоты были представлены на рассмотрение отцовсобора; Иоанн требовал мнения собора также и по вопросам оместничестве, о вотчинах, о корчмах, о лучшем устройстве ратногодела. И в делах церковных и в делах гражданских Стоглавый собороказался не на высоте своего призвания. Он пользовался своимиисточниками и пособиями не всегда безукоризненно, — слова Св.Писания приводил иногда неправильно и объяснял неудачно ипроизвольно, иногда принимал за слова св. апостолов и св. отцовписания подложные. Этот собор между прочим церковными постановлениямиутвердил: сложение двух перстов для крестного знамения, сугубуюаллилуйю, запретил бритье усов и бороды. Основанием для такогорешения послужила "старина" русской церковной жизни; когдарусские принимали христианство от греков, греки так крестились и такпели аллилуйя, — старый этот обычай и удержался на Руси; понеоднократно поднимавшимся вопросам о церковных землях собор выступилзащитником права церкви и только запретил богатым монастырямприпрашивать себе у царя новых земель. Заботу о бедных и калекахсобор возложил на государство; по вопросу о выкупе пленныхвысказался, что следует ввести новую подать, которую равномерноразложить на все сохи; бывший митрополит Иоасаф предлагал выкупатьпленных из казны духовных лиц, ввиду того что крестьяне и без тогоплатят достаточно податей; предложение это не было, однако, принято.По вопросу о школах собор постановил, чтобы в каждом городе в домахлучших священников и дьяконов заведены были школы; но не принял мердля обеспечения этих заведений.
Удачнеебыли постановления об учреждении поповских старост для надзора задуховенством, о внешнем порядке в церквах, об иконописании; отстаиваяцерковные земли, собор своими постановлениями о святительском суде ио подчинении архиерейских бояр и детей боярских правительству, ещебольше подчинил церковь государству. Наконец, на многие вопросы —о пытке, местничестве и др., собор не дал царю никакого ответа. Чрездва года после этого собора царь, с благословения митрополита,устроил первую в Московской Руси типографию. По просьбе Иоаннадатский король прислал к нему типографщика и протестантскую Библию стем, чтобы ее по переводе отпечатать в Москве. Иоанн, конечно,отклонил это предложение: в Москве нашлись люди, которые зналипечатное дело (в Западной Руси оно было далеко уж не новость) —это были дьякон И. Федоров, П. Мстивлавец и М. Нефедьев; а дляустройства собственно типографии, может быть, воспользовались темиматериалами, которые были присланы из Дании. Только в 1564 г. вышлаиз этой типографии книга Апостол. Затем чернь московская,подстрекаемая, может быть, невежественною частью духовенства ипереписчиками, подожгла печатями двор; первые русские печатникиискали спасение в бегстве и кончили свою жизнь в Западной Руси. Нопечатание книг продолжалось в Москве: Грозный взял типографию подсвое особое покровительство и устроил ее у себя, в Слободе. Получивот собора одобрение судебника, Иоанн приступил к дальнейшей реформеобластного управления и лучшей организации войска. Теперьправительство остановилось на мысли заменить управление кормленщиковуправлением через лиц, избираемых самим населением. Сущность реформызаключалась в следующем. Общины черных людей получали право избиратьизлюбленных людей в головы, старосты, судьи, судейки, целовальники.Выборные люди чинили суд и управу между членами общины, ведалимирские дела, собирали дани, оброки и подати и отвозили их в Москву;дела уголовные: разбой, татьба с поличным и душегубство, оставалисьза губными старостами, мелкие уголовные переходили к земскимстаростами Общине, получавшей это право, выдавалась уставная земскаяграмота; она получала право судиться с людьми, не принадлежащими кволости, в Москве обыкновенно в два срока (например Рождество иПетров день), что, конечно, набавляло старост от излишней волокиты.Власть излюбленных лиц была велика, они имели право пойманного даже впервой краже казнить смертью, но вместе с тем велика была иответственность за пристрастное или дурное исполнение обязанностей:некоторые грамоты грозят за это смертною казнью. Эти права давалисьнаселению, однако, не даром: оно должно было платить оброк "занаместнич и тиунов корм". Величина этого оброка была оченьразлична в разных местах государства и не оставалась неизменною: каки все сборы и подати, отдаваемые на оброк, правительство пыталось наследующие года отдавать его с наддачей. Предоставляя населениюзначительные права по самоуправлению, реформа возлагала на него и ещеболее значительные повинности. Она передавала местным выборным лицамвсе права государственной власти в области и делала через выборныхлиц все население ответственным за исправное исполнениегосударственных повинностей, т. е. земское самоуправление обращалосьв тяжелую государственную повинность. При всем том реформа эта имелаблагодетельные последствия, — она приучала отдельные миры кболее широкой совместной деятельности и предоставляла населениюширокую инициативу, эта теснее соединяла отдельные области с центромгосударства и таким образом в корне уничтожала удельное разделениеРуси. Первая уставная грамота помечена 28 февраля 1551 г.; в 1555 г.состоялся указ о повсеместной замене кормлений земскими учреждениями.Впрочем, эти учреждения не уничтожили кормленщиков, которыесуществовали в иных местах даже и в ХVII в. Причина этого преждевсего заключается в том, что земские учреждения даны былиисключительно тяглым людям, т. е. посадским и черносошным крестьянам;давались такие грамоты и дворцовым и монастырским крестьянам, но этоуже зависело от их владельца, а не от правительственной власти.Крестьяне, жившие на поместных землях, в состав обществ,пользовавшихся самоуправлением, не входили, так как иначе юрисдикциястарост столкнулась бы с юрисдикцией помещика, а в течение XVI в.власть помещика над жившим на его земле крестьянином увеличиваетсявсе более и более; поэтому в тех местностях, где волостей черносошныхкрестьян оставалось немного, где сильно было служилое землевладение,там в уездах и не могло развиться земское самоуправление, анаместники, напротив, должны были остаться, хотя круг их действия былтеперь чрезвычайно ограничен: на долю их осталась почти исключительнофинансовая администрация в уездах. Одновременно с этим приступленобыло к лучшему устройству военного класса. Еще в 1550 г. решено былоиспоместить в московском и смежных с ним уездах 1000 человек детейбоярских, лучших слуг. Цель этой меры заключалась в том, чтобы этидети боярские были всегда готовы на посылки по требованиюправительства. Эта мера создала новый чин в служилом классе, такназываемый "выбор". При этом поместья в московском уездеданы были боярам и другим лицам высших чинов, у которых не былоподмосковных земель. Боярам давали по 600 четвертей, детям боярским1-й статьи тоже по 600 ч., детям боярским 2-й статьи по 450 ч. и 3-йстатьи по 300 ч. Всего испомещено было 1078 человек, а земли имназначено 118200 четвертей в каждом из трех полей или всего 177300дес. Имена этих лиц записаны были в так называемую "тысячнуюкнигу". Затем в 1556 г. постановлено было со 100 ч. доброй земливыставлять человека на коне в полном доспехе, а в дальний поход и сдвумя лошадьми. С того же времени детям боярским стали раздаватьденежное жалованье, так как значительные суммы, получаемые в видеоброка за поместнич корм, значительно увеличили денежные доходыправительства; жалованье выдавалось ежегодно только высшим чинам, адетям боярским постановлено было выдавать жалованье через 4 года, насамом же деле обыкновенно выдавали реже. Очевидно в связи с этойорганизацией стали составлять особые списки лиц служилого класса —"десятни"; первые известные десятни относятся к 1554 г.Введение земского самоуправления перенесло массу дел из областей встолицу; переустройство ратных сил государства, появление специальныхродов оружия, введение новых податей, разделение государства наземщину и опричнину вызвало возникновение многих новых приказов иновое распределение старых. Ko времени Грозного и относится первоеупоминание о многих приказах; из них некоторые (Большой Приход,Четверти, Стрелецкий, Пушкарский) возникли действительна в этоцарствование, другие (Приказ Большого Дворца, Посольский) толькополучили более определенную организацию, а на деле существовалираньше. Казанские походы раскрыли пред молодым царем, что одною изпричин частых неудач русского войска было местничество. В 1551 г.составлено было уложение, по которому: 1) запрещено было княжатам идетям боярским местничаться с начальниками своих полков; 2)местничество разрешено было только воеводам полков, притом всякийвторой воевода, считаясь ниже первого воеводы своего полка, мог с нимместничаться. Все воеводы отдельных полков считались ниже первоговоеводы большего полка, коим одному до другого дела не было иместничаться между собою они не могли, за исключением воевод полковправой руки и левой руки, причем воеводы правой руки считались вышевоевод левой руки. Следует отметить, что уложение это не соблюдалосьи самим правительством; жизнь давно уже выработала вполнеопределенный взгляд на старшинство полков, которые располагаются так:большой полк, правая рука, передовой, сторожевой, левая рука. И послеуложения 1551 г. подавались челобитья от воевод таких полков, которымпо уложению объявлено быть безместными, и правительство принимало иразбирало подобные челобитья. Успокоение государства внутри позволилообратить больше внимания на внешние дела; из них казанские стояли напервом плане, так как до 1545 г. казанские татары почти безнаказанновторгались в восточные пределы московского государства. Грозные всвоих набегах на Русь, казанские татары не умели организоватькрепкого государства; население казанского царства состояло из татар,черемис, чуваш, мордвы и башкир; связь финских племен с татарами быладовольно слаба, финские племена остались язычниками; власть царяказанского сильно была ограничена местною аристократиею, враждовавшеймежду собою: давно уже в Казани образовались три партии: казанская,крымская и русская. В 1545 г. московское правительство нашловозможным возобновить наступательные действия против Казани: вдекабре 1545 г. Сафа-Гирей был изгнан и отправлено посольство кИоанну с просьбой пожаловать в цари Шиг-Алея, который в июне 1546 г.и был посажен кн. Д. Ф. Бельским "на царство в Казани; но уже виюле он был изгнан и крымская партия возвратила престол Сафа-Гирею.Некоторые казанцы из русской партии бежали в Москву, в декабре тогоже года горная черемиса била челом государю и просила послать рать наКазань, в ту же зиму ходил на Казань кн. А. Б. Горбатый, которыйдошел до р. Свияги, завоевал многие места и захватил до 100 черемис вплен. С осени 1547 г. начали делать приготовления к новому доходупротив Казани, на этот раз уже с участием самого царя. 11 декабряцарь выступил из Москвы, 26 января он прибыл в Нижний-Новгород, 3февраля — на остров Работки; здесь настала сильная оттепель,лед на Волге покрылся водою; три дня Иоанн напрасно ожидал, чтоустановится зимний путь и, приказав царю Шиг-Алею и кн. Д. Ф.Бельскому идти к Казани, вернулся в Нижний со слезами, что "несподобил Бог его к путному шествию". Воеводы дошли до Казани и,простояв 7 дней под Казанью и ограбив окрестность, вернулись домой. Вмарте 1549 г. умер Сафа-Гирей; царем был провозглашен его двухлетнийсын Утемиш-Гирей; В Москве решили воспользоваться благоприятнымиобстоятельствами, войскам велено было собраться и 20 ноября 1549 г.Иоанн опять выступил из Москвы. 12 февраля подошли к Казани; самИоанн стал у озера Кабана, но наступила сильнейшая оттепель и нистрелять из пушек, ни приступить к городу не было возможности.Простояв 11 дней, царь 25 февраля пошел назад, остановился на устьер. Свияги и здесь на Круглой горе решил поставить город Свияжск,чтобы теснить казанскую землю; уже в июне город был поставлен, тотчасже инородцы, черемисы и чуваши били челом о подданстве Москве; изСвияжска воеводы подступали к Казани и сильно ее стеснили. Казанцыопять стали просить себе царем Шиг-Алея в надежде, что Иоанн отдастему горный берег с Свияжском. 16 августа 1551 г. Шиг-Алей был посаженна царство в Казани. Но очень скоро обнаружилась непрочностьШиг-Алея, хотя он и женился там на вдове Сафа-Гирея. Шиг-Алей билчелом государю, чтобы он уступил Казани горную сторону; в октябреИоанн послал большие суммы Шиг-Алею и князьям казанским, но чтокасается горной стороны, то в Москве твердо решили ни за что неуступать ее Казани, а равно и полон весь христианский освободить допоследнего человека; но скоро в Москве узнали, что казанцы малоосвобождают полона (впрочем все-таки было освобождено до 60000пленных), что Шиг-Алей открыл в Казани заговор против себя и многихзаговорщиков казнил; немедленно в Казань отправлен был А. Ф. Адашев,с поручением устроить дела в городе так, чтобы кровь христианская нелилась. Шиг-Алей заявил Адашеву, что ему нельзя оставаться в Казани,если ему не отдадут горной стороны; но на увещание укрепить город заРоссиею, Шиг-Алей по словам летописи возразил "бусурман я есмь ине хочу на свою веру стати и государю своему изменить не хочу".Между тем присланные Шиг-Алеем в Москву послы в январе 1552 г. биличелом, чтоб государь свел с Казани Шиг-Алея и на его место отправилбы наместников своих. Тогда из Москвы опять отправили в феврале А.Адашева свести Шиг-Алея с царства. 6 марта Шиг-Алей выехал из Казанисо многими мурзами и князьями и с 560 царскими стрельцами на озерарыбу ловить, но вместо того увез всех с собою в Свияжск. Тогда же кн.Микулинский из Свияжска потребовал от казанцев присяги; 7 мартаприехали лучшие казанцы в Свияжск и присягнули; но когда кн. С. И.Микулинский и Серебряный поехали в Казань, то казанцы город пред нимизатворили и решили просить царя у ногаев. 24 марта об этом узналИоанн. С апреля начались в Москве совещания о казанском походе,многие советовали Иоанну остаться в Москве, но Иоанн настоял, чтобыему идти самому. Решено было на этот раз наряд и запасы отправитьводою, Государю идти полем, людям собираться в Коломне, Кашире иМуроме; вперед на судах в Свияжск отправлены были воеводы кн. А. Б.Горбатый и кн. П. И. Шуйский, М. Я. Морозов, на Каму посланы кн. Μ.Π. Глинский и окольничий И. И. Умнов, — поставить людей поперевозам; в апреле же получено известие что горная черемисаволнуется; в Свияжске развились болезни; неблагоприятны были такжевести с Камы; по этим вестям отправлен из Москвы Архангельскийпротопоп Тимофей со святою водою и поучением митрополита Макария. ИзКасимова был вызван в Москву на совещание царь Шиг-Алей; онпредставлял, что на Казань удобнее идти зимой; но ввиду того, чтозапасы были уже посланы, решено было идти теперь же. 16 июня Иоанн,взяв благословение у митрополита Макария и простившись с супругой,выступил из Москвы; ночевать расположился в селе Острове, где получилизвестие о походе крымских татар на Русь; 19-го в Коломне государюопределенно говорили, что крымцы идут на Рязань и Коломну. Иоанн самустроил свое войско, потому что с ним мало было бояр, опытных вратном деле; скоро пришло ободрительное послание от митрополита; 23июня хан Девлет-Гирей подступил к Туле, на помощь к которой сталиподходить воеводы кн. Г. Темкин, кн. М. Репнин, Ф. Салтыков; средитатар распространился слух, что это идет сам государь московский;тогда Девлет-Гирей побежал; настигнутый и разбитый на р. Шивороне ханпоспешно бежал далее. Так неудачно кончились попытки крымских татарпомочь своим казанским собратьям. В Коломне после совещания решилиразделить войско на две части и одной под предводительством самогогосударя идти на Владимир и Муром, а другой — под начальствомкн. Мстиславского — на Рязань и Мещеру; сойтись обе частидолжны были за Алатырем. 20 июля Иоанн переправился у Мурома черезОку и на 13-й день похода вошел в сообщение с отрядом кн.Мстиславского, на 14-й подошел к р. Суре; за Сурой оба отрядасоединились; 11 августа Иоанн встречен был свияжскими воеводами кн.Горбатым, Д. Р. Юрьевым, В. И. Салтыковым и С. И. Микулинским; 13августа государь был в Свияжске, 15-го отправил казанцам предложениесдаться, а 18-го переправился через Волгу; затем отдельные полкизанимали назначенные им места, с 25-го начались битвы русских статарами; 25-го же сильная буря потопила много судов с запасами, чтосильно огорчило войско; некоторые уже советовали воротиться, но Иоаннпринял меры, чтобы войско было обеспечено провиантом; с 26 августастали делать туры и подкатывать их к Казани; 29-го обложение городабыло кончено и с 31-го розмысл (инженер) начал вести главный подкоппод стену, а ученики его под тайник к воде; 5 сентября тайник былвзорван. Осаждавшим сильно мешали татары, спрятавшиеся в лесу подначальством кн. Епанчи: они по сигналу, даваемому из Казани, нападалина тыл русского войска, а казанцы одновременно делали вылазки. 30августа против Епанчи высланы были кн. Горбатый и Серебряный, которыегнали его верст на 15; но вследствие возобновившихся нападений 6сентября отправлено было против отряда Епанчи большое войско, котороеочистило от неприятеля местность верст на 150. После этого осадапродолжалась беспрепятственно; русские войска смущались, по словамКурбского, чародейством казанцев и приписывали их чарам дурнуюпогоду; для ободрения войск привезен был из Москвы ЖивотворящийКрест. 30 сентября был сделан первый взрыв, часть казанской стеныбыла взорвана и кн. Воротынский занял стену со стороны Арского поля,но ему приказано было отступить; 1 октября послано было новоеувещание казанцам сдаться и составлен разряд, как воеводам идти наприступ; в ночь на 2-е Иоанн долго наедине говорил с своимдуховником, затем стал вооружаться и, услышав звон, пошел к заутрене;в церкви кн. M. И. Воротынский доложил ему, что подкоп готов, что вгороде видели этот подкоп и медлить дальше нельзя; отдан был приказвойскам быть готовыми, а Иоанн приказал служить литургию. Во времяЕвангелия раздался первый взрыв, за ним второй и войско русское пошлона приступ (2 октября). Иоанн смотрел из церковных дверей. Началасьсеча и скоро воеводы прислали к Иоанну сказать, что время ему идти ссвоим полком на помощь. Курбский уверяет, что воеводы подвигнулисамого царя, "хотяща и не хотяща, за бразды коня взяв".Косвенно это подтверждает и летописный рассказ, говоря, что Иоаннхотел дослушать литургию и потом уже ехать на брань. Прибытие свежегоцарского полка решило дело, и Казань пала. Владимир Андреевич ибояре, а затем и Шиг-Алей поздравили Иоанна с победой. До покоренияКазани русские отбивались от татар, последние десятилетия отбивалисьс успехом и сбросили с себя позорное иго (1480—1502); Иоаннзавоевал Казанское царство; с этого времени роли переменились —русские наступают, татары обороняются; Иоанн возобновил тунаступательную борьбу с кочевыми народами, которую вели настойчиволучшие внуки и правнуки Ярослава. Покорение Казани — событие нетолько русской, но и всемирной истории. Это был сильный удар,нанесенный мусульманскому миру, в то время как Западная Европа ещетрепетала пред турками, когда западные государства только мечтали обуспешной борьбе с ними. Покорение Казани удовлетворило русскоерелигиозное чувство, страдавшее от сознания, что масса православныхтомилась в тяжелом плену у неверных; наша восточная граница былаобезопашена, нашей промышленности указан свободный путь к богатствамнижней Волги, к сношениям с Персией и закаспийскими ханствами.Народная колонизация, двигавшаяся до того времени в угрюмые инеплодородные места северо-восточной Европы, получила возможностьдвинуться в теперешние губернии казанскую, симбирскую, самарскую и т.д. После покорения города, говорит Курбский, многие советовали Иоаннуостаться в нем до весны, усмирить окончательно край; но Иоаннпослушался совета своих шурьев и духовных лиц и поспешил в Москву.Едва ли удобно было бы царю так долго оставаться в новозавоеванномкраю; в полгода все равно нельзя было покорить край, а дела важныетребовали присутствия царя в Москве. 11 октября царь выехал из Казании на следующий день поплыл по Волге до Нижнего; здесь приветствовалиего посланные от царицы, кн. Юрия Васильевича и митрополита. ИзНижнего на лошадях го-сударь поехал во Владимир, где от боярина В. Ю.Траханиота узнал радостную весть о рождении сына, царевича Димитрия;из Владимира царь уехал в суздальский Покровский монастырь, оттуда вТроице-Сергиев, где монахи с бывшим митрополитом Иоасафом во главеприветствовали его; в селе Тайницком государь был встречен своимбратом Юрием Васильевичем и боярами, остававшимися в Москве. 29октября все население Москвы вышло за Яузу приветствовать покорителяКазани; у Сретенского монастыря царя встретил с крестом и образамимитрополит. Царь говорил митрополиту речь и митрополит отвечал емутакже. Затем началось торжество. 8 ноября был стол у государя игосударь жаловал брата своего, Владимира Андреевича, шубами, икубками, и ковшами золотыми; бояр, воевод и детей боярских шубами сосвоих плеч и пр. Три дня продолжалось это торжество и в эти три дняпожаловано было вещей на 48000 р., кроме вотчин, поместий икормлений. Город Казань был взят, но покорение края было далеко ещене полное; в Казани оставлены были воеводами кн. А. Б. Горбатый и кн.В. С. Серебряный; в Свияжске кн. Π. И. Шуйский. Уже в декабре вМоскве узнали, что горные и луговые люди волнуются; только в 1555 г.в Москве нашли возможным отправить в Казань архиепископа, —выбор пал на Гурия, бывшего Селижаровского игумена; в мае 1557 г.наконец и луговые люди били челом государю, чтобы отдал им их вины ивелел привести их к присяге; князья, мурзы и казаки, которыевосставали — теперь просили прощения, а горные люди сталиплатить дань. Тогда кн. П. И. Шуйский отписал села царевы и всехказанских князей на царя и государя, архиепископа, наместника,архимандрита и детей боярских. Еще и после того несколько развспыхивали там восстания, но уже не опасные для русской власти.
ПокорениеКазани повлекло за собой покорение Астрахани. До этого временисношения астраханских царей с Москвою были незначительны: астраханцыявлялись иногда в Москву по торговым делам и для получения подарковот государя; соседство Астрахани с Крымом вызывало иногда переговорыотносительно совместных действий против Крыма. Покорение Казаниизменило отношение Астрахани к Руси; магометанский мир делает попыткусплотиться теснее против врага, который показал свою силу. Ногайскийкнязь Юсуф в 1553 г. замышлял большой поход против Москвы; но вМоскве нашли противника Юсуфу в лице его брата — мирзы Измаила;часть орды, которою непосредственно управлял Юсуф, вела торговлюпреимущественно с Бухарой, а другая часть, бывшая под управлениемИзмаила, торговала с Москвой; поэтому Измаил на предложение Юсуфаидти на Москву не согласился, говоря, Что это совершенно разорит егои его слуг и на этот раз Юсуф должен был отказаться от похода наМоскву, но деятельно поддерживал казанских мятежников и вошел втесные сношения с Астраханью и Крымом; таким образом сталсоставляться новый союз магометанских государств против России;сторонник Москвы — Измаил первый почувствовал силу этого союзаи уже в октябре 1553 г. жаловался Иоанну на Ямгурчея, царяастраханского, просил отправить в Астрахань царскую рать и посадитьна престоле служилого царевича Дербыша, который был емуродственником. В Москве тогда нашли, что Астрахань есть древняяТмутаракань и следовательно достояние князей дома св. Владимира,отправили Дербыша и войско под начальством кн. Ю. И. Пронского иИзмаилу велели идти на старшего брата, Юсуфа; 29 июля царские воеводыпришли на Переволоку; передовой отряд кн. А. Вяземского и Д. Чулковаразбил передовой отряд астраханцев; воеводы затем быстро двинулись кАстрахани и 2 июля заняли Астрахань без боя, так как жители бежали изгорода. Кн. Пронский посадил Дербыша на царство и немногих оставшихсяжителей привел к присяге; Ямгурчей успел бежать в Азов, но много еголюдей и его семья попались в плен русским. Скоро после этого Юсуф былубит; его дети и племянники изгнаны; Измаил доносил, что все ногаипризнали князем его, Измаила, и теперь хотят быть за одно с царем ивеликим князем; в ответ им послано было царское жалованье.
Трудно,однако, было мусульманину быть верным православному царю; в мае 1555г. Тургенев дал знать в Москву, что Дербыш сносится с крымским ханом,затем пришло известие, что Измаил прогнан детьми Юсуфа; Измаил скороодолел своих противников и опять стал князем всех ногаев. В марте1556 г. из Москвы отправили атамана Филимонова и 500 казаков и И.Черемисинова с стрельцами, а в сентябре получили от них известие, чтоДербыш пред ними бежал и город они нашли пустым. Населениемало-помалу воротилось, а Дербыш так и не возвращался; тогда воеводысами остались в городе, укрепили его и с этого времени Астраханьстала управляться царскими воеводами. В этом же году к царскимвоеводам в Астрахань стали приезжать из Шевкал, из Шемахи, Дербентапослы и гости с заявлениями братства и любви к московскому государю.Покорение Астрахани ввело московского государя в непосредственныесношения с разными кавказскими князьями и владельцами; оно же открылорусским торговые пути в закаспийские ханства и Персию. Послепокорения Казани, Астрахани и подчинения ногаев осталось в ВосточнойЕвропе одно, правда, сильнейшее магометанское царство —Крымская орда. Одновременно с борьбою против астраханцев Иоанн велэнергично и борьбу против крымцев. Раздосадованный успехами русскогооружия, Девлет-Гирей пытался отомстить русским; но в 1555 г., принападении на Тульскую украину, он едва успел спастись бегством,потому что И. В. Шереметев зашел ему в тыл и почти два дня храбровыдерживал нападение татар на свой небольшой отряд при Судьбищах. В1556 г. пришли вести, что хан рано весною хочет быть на украинугосударя; для более точных разведок были посланы Д. Ржевский, которыйс казаками поплыл вниз по Пселу и Днепру, Д. Чулков и Н. Мальцев,которые поплыли вниз по Дону. Ржевский, присоединив к себе 300человек каневских казаков, удачно бился с турками и татарами подОчаковым. Появление далеко такого небольшого отряда Ржевскогопроизвело сильное впечатление: хан стал опасаться прихода в Крымсамого царя русского; осенью того же года бил челом Иоанну атаманднепровских казаков, кн. Д. Вишневецкий, чтоб государь его принял насвою службу. Вишневецкий в это время отъехал от короля польского иукрепился на днепровском острове Хортице. Раннею весной 1557 г. ханнапал на Вишневецкого в Хортице, но был отбит; в октябре, однако,Вишневецкий должен был удалиться в Черкасы и Канев. По приказу ИоаннаВишневецкий приехал в Москву и получил в вотчину город Белев со всемиволостями и, кроме того, в других местах подклетные села. Вероятно,обрадованный успехом на Хортице Девлет-Гирей в октябре и декабреприсылал в Москву гонцов и требовал больших поминков; но в Москве недумали оставлять наступательную политику. В январе 1558 г.Вишневецкий отпущен был против крымцев; ему велено было идти Волгою,оттуда пробраться к Азову и перейти на Днепр; он удачно выполнил этотрудное дело и у Хортицкого острова соединился с пришедшим сюдадьяком Ржевским. Вишневецкий подступал к самой Перекопа и татарыдержались за своими укреплениями. В феврале 1559 г. кн. Д.Вишневецкий с 5000 человек, а Д. Ф. Адашев с 8000 чел. отправленыбыли на хана: первый пошел к Азову, а второй Днепром. ЭнергичныйАдашев вышел на лодках в Черное море, взял в плен два корабля,высадился на западном берегу Крыма, две недели воевал там, многихрусских пленников освободил и тем же путем по Днепру воротилсяобратно. Иоанн мог написать тогда хану, что узнал путь к нему истепью и морем. Покорение Казани и Астрахани, успехи над крымцамивселили во многих убеждение, что еще несколько усилий и русскимудастся очистить великую Европейскую равнину от бусурман. До сих пордействиями Иоанна руководила известная партия, во главе которой стоялСильвестр. 11 марта 1553 г. Иоанн тяжко заболел и некоторые думали,что он больше не встанет. По напоминанию дьяка И. М. Висковатого царьподписал духовную и вечером того дня привел к присяге своих бояр, т.е. ближнюю думу; из них кн. Д. И. Курлятев и казначей Фуниковпритворились больными и не целовали креста; кн. Палецкий поступил ещехуже — немедленно же после присяги засылал к удельному князюВладимиру Андреевич и его матери. Таким образом даже среди ближнихбояр произошел раскол. Между тем кн. Владимир Андреевич и его матьпринялись собирать своих детей боярских и раздавали им жалованье;ближние бояре указывали им на неприличие подобного образа действия;Владимир Андреевич рассердился за это на бояр; те, опасаясь,перестали пускать его часто к больному царю. В это время выступилСильвестр и говорил, почему не пускают к Иоанну Владимира Андреевича:"брат вас, бояр, государю доброхотнее"; ему отвечали, чтоделают так, чтоб государству было крепче, и "оттоле бысть враждамежи бояр и Селивестром и его советники". На следующий деньближним боярам велено было привести к присяге остальных бояр, но этипоследние отказывались под предлогом, что "пеленичному служитьне хотят"; "пред кем им крест целовати, коли государя нет"?окольничий Ф. Адашев, отец А. Ф. Адашева, сказал: "ведает Бог даты, государь: тебе государю, и сыну твоему, царевич Дмитрию, крестцелуем, а Захарьиным нам Даниилу с братьею не служивать: сын твой,государь наш, еще в пеленицах, и владеть нами Захарьиным Даниилу сбратиею; а мы от бояр до твоего возрасту беды видали многие".Поднялся сильный шум, крик и даже брань. Тогда больной государь,лежавший в соседней комнате, видев боярскую жесткость, сказал им:если вы не целуете креста сыну моему Димитрию, то значит у вас естьдругой государь; а целовали мне крест не один раз, что мимо нас вамгосударей иных себе не искать; кто не захочет служить государю впеленицах, тот и государю великому служить не захочет; обращаясь кбоярам ближним царь просил их: "не дайте боярам сына моегоизвести никоторыми обычаи, побежите с ним в чужую землю, где Богнаставит"; Захарьиным Иоанн прибавил: "а вы, Захарьины,чего испужалися, али чаете, бояре вас пощадят? вы от бояр первыемертвецы будете. И вы бы за сына моего, да и за матерь его умерли, ажены моей на поругание боярам не дали". Эти слова испугали бояр,они вышли в переднюю комнату и целовали крест. Присяга была дана, ноцарю донесли, что и после присяги некоторые лица (П. Щенятев, И.Пронский, С. Ростовский, Д. Немово), говорили, что "владеть имиЗахарьиным и как де служить малому мимо старого". После боярскойприсяги составлена была особая крестоцеловальная запись дляприведения к присяге кн. Владимира Андреевича, но князь отказывалсяприсягать; Иоанн на это только заметил: "то ведаешь сам, коли нехочешь креста целовати, то на твоей душе што ся станет, мне до тебядела нет"; бояре же прямо сказали князю, что иначе ему оттуда невыйти, "и едва князя Володимера принудили крест целовати, ицеловал крест по неволе"; от матери его княгини Евфросиниитребовали, чтоб она привесила свою печать к крестоцеловальнойграмоте; посланные трижды ходили к княгине и она тоже едва велелапечать приложить и говорила: "что де за целованье, колиневолное". Рассказ об этом событии летописец заканчиваетмногознаменательными словами: "и оттоле бысть вражда велиягосударю с князем Володимером Ондреевичем, а в боярах смута и мятеж,а царству почала быти во всем скудость". Событие это являетсянекоторою новостью в нашей истории. По смерти вел. кн. Василия III неподнялось ни одного голоса в пользу его братьев, имевших по стариннымпонятиям гораздо больше прав на московский престол, чем кн. ВладимирАндреевич, сын не великого, а удельного князя; главной причинойотказа не хотевшие присягать царевич Димитрию выставляли егомладенчество, они не хотели владычества немногих бояр: смуты временинесовершеннолетия Грозного научили бояр остерегаться боярскогоправления; если в речах некоторых бояр и слышны отголоски удельногостроя, то этим внешним формам не должно придавать особого значения —главная причина отказа, бесспорно, опасение перед олигархией;большинство бояр желало власти сильной, желало видеть на престолечеловека, который мог бы достойно поддерживать эту власть, оттого,например, и не было речи о брате Иоанна, малоумном Юрии Васильевиче.Но Иоанну стремления бояр указывали на самую печальную судьбу длятех, кто ему дороже всего на свете: Иоанн слишком хорошо знал, какимиобычаями умели в Москве отстранять опасных противников и он требуетот бояр служения царской власти независимо от лица, облеченного ею.Понимание Грозным государственного начала выше, чем у егопротивников, но оно отвлеченнее; напротив, противная сторона стоит натвердой почве тогдашних отношений; за их понимание горький опытвремени малолетства царя. Личный и династический интерес царятребовал передачи престола малолетнему сыну его, Димитрию; интересыже боярства требовали государя сильного. Иоанн выздоровел, тяжелыйкризис миновал; для потомков этот спор может казаться лишеннымдостаточного основания, так как принципиального разногласия междуспорящими не было; но взаимная горечь осталась в душах спорящих;человек и менее подозрительный, чем Иоанн, стал бы видеть в лицах,отказывавшихся от присяги, своих врагов, готовых на все... Послевыздоровления Иоанн не решился сразу удалить своих прежнихсоветников, поведением которых во время своей болезни он не мог бытьдоволен. Но Сильвестр с своей партией представлял известную силу; вовремя болезни царя видим около него ближнюю думу, из которойбольшинство действует независимо и даже вопреки Сильвестру; можнодогадываться, что во время этих событий в партии Сильвестра произошелраскол, но с другой стороны, оставшийся верным Сильвестру кружоксблизился с боярами, не входившими в состав ближней думы царя и,следовательно, сохранил свое политическое значение; поэтому царь и нерешается сразу отдалить от себя прежних советников, но в то же времяон ищет иной опоры для своей власти. Так как, однако, почти все бояретого времени занимали места в думе не по милости царской, а по правамсвоего рождения, так как Иоанн не мог отставить членов думы изаменить их ноными, то естественно он должен был искать опоры внебоярской думы,т. е. нарушить весь общественный строй; решиться, однако, на это23-летний царь еще не мог; пока он оставил все по старому, понемногуотдаляясь от своих прежних советников. В ознаменование своейблагодарности за выздоровление царь решил отправиться на богомолье вКириллов монастырь; Сильвестр и его сторонники пробовали отговоритьцаря от этой поездки, для этого они прибегли даже к авторитетуМаксима Грека, жившего в то время на покое в Троице-Сергиевоммонастыре. Знаменитый инок святогорец убеждал беседовавшего с нимИоанна, что обет его не согласен с разумом; после взятия Казаниосталось много вдов и сирот, гораздо лучше устроить судьбу их, чемисполнять обещания, данные не по разуму; вездесущий и всевидящий Боги святые не обращают внимания на место молитвы, а на желание и добруюволю молящегося. "Если послушаешься меня, закончил Максим,будешь здрав с женою и с сыном". Видя же, что Грозный не оставилсвоего намерения, Максим Грек велел передать ему чрез 4 лиц, что еслион забудет кровь мучеников, павших под Казанью, презрит слезы ихсирот и вдов, поедет все-таки, то сын его умрет, не возвратится изпоездки жив. Так рассказывает кн. Курбский, он же объясняет, почемусторонники Сильвестра противились поездке царя: ехать склоняли Иоаннамонахи, — "бо те мнихи богатолюбные не зрятбогоугодного... чем бы выманити имения монастырям". Этозамечание Курбского совершенно верно. Про всякое почти посещение царялетопись отмечает, что Иоанн "братию довольну учредил";следовательно, желая остановить раздачу земель монастырям и указывалина то, что в этих землях нуждаются вдовы и сироты лиц, павших подКазанью. Но все усилия оказались тщетны; от Троице-Сергиева монастыряцарь выехал на Песношу, в Никольский монастырь; в этом монастырепроживал на покое Вассиан Топорков, бывший епископ коломенский, лицоблизкое к вел. кн. Василию III; в июле 1542 г. он оставил епископиюедва ли не вследствие народного восстания на него. При посещениистарого советника своего отца, Иоанн, по рассказу Курбского, спросилего, как бы ему хорошо править и в то же время иметь в послушаниивеликих и сильных? Если хочешь быть самодержцем, последовал ответ, тоне держи советников мудрее себя, так как сам ты лучше всех, тогдатверд будешь на престоле и все будешь держать в своих руках; если жебудешь держать советников мудрейших себя, то по неволе будешь впослушании у них. "Если бы и отец мой, воскликнул царь, был жив,и он не дал бы мне лучшего совета". Форма рассказа Курбскогоподозрительна; шепчут на ухо не для того, чтоб другие слушали; но нетнадобности толковать эти выражения буквально. — Курбскийповторяет эти слова и в послании к царю.
ОтПесношской обители Иоанн рекой Яхромой спустился в р. Дубну, Дубной —в Волгу, по Волге спустился до Шексны, посетив по пути Калязинскиймонастырь, Углич, Покровский женский монастырь; Шексной царь поднялсявверх до Кириллова монастыря, ездил в Ферапонтов монастырь и попустыням, затем вернулся в Кириллов монастырь и вниз по Шекснепроехал в Волгу, побывал в Романове и Ярославле; отсюда сухим путемпроехал в Ростов, Переяславль, к Сергию и затем приехал в Москву. Наобратном пути Иоанн потерял сына Димитрия (есть позднейший рассказ,что ребенок упал в воду с рук кормилицы, задремавшей на борту судна).Поездка эта совершена была вопреки совету Сильвестра; на упадоквлияния Сильвестра указывает отчасти и дело об ереси М. Башкина: приразбирательстве деда Висковатый подал обвинение на Сильвестра в том,что он в Благовещенском соборе старинные образа заменил новыми"своего мудрования" (январь 1554 г.) В июле этого же годакн. С. Ростовский, один из не хотевших присягать, сделал попыткубежать в Литву; оказалось, что кн. С. Ростовский бывал в сношениях слитовским посланником, Довойной, рассказывал ему думу царя и малотого, писал к королю хулу и укоризну на государя и на землю. Кн.Ростовский оправдывался своим "малоумством"; говорил, что сним хотели бежать такие же малоумы, — князья Лобановы иПриимковы. Царь с боярами приговорил кн. Семена к смертной казни, нопо ходатайству митрополита он был лишь сослан на Белоозеро. Иоаннжаловался впоследствии, что Сильвестр и его друзья с этого временистали держать кн. С. Ростовского в великом береженьи. — Вопросо Ливонской войне еще более разъединил царя с Сильвестром и егосторонниками. Партия Сильвестра требовала от Иоанна решительныхдействий против Крыма, но внимание царя обращено было в другуюсторону: вместо войны с Крымом он начал войну с Ливонским орденом,скоро превратившуюся вследствие распадения ордена в войну за Ливонию;но 25-летняя война эта кончилась полной неудачей для России. Как людиXVI века разделились в мнениях, следовало ли Иоанну начинать этувойну, так точно не согласны в своих воззрениях на борьбу за Ливониюи ученые XIX века. Одни хвалят Иоанна за попытку овладеть берегамиБалтийского моря, видят в этом стремление его к западной цивилизации,другие объясняют это алчностью царя, возгордившегося легкими успехамина Востоке и утверждают, что сначала России следовало завоевать Крыми уничтожить это гнездо разбойников; противная сторона возражает, чтонечего было и думать Московскому государству справиться с Крымом,вассальным государством Турции, столь сильной и грозной в ХVI в., иговорят, что походы XVII и первой половины XVIII в. показали, какоенепреоборимое препятствие к завоеванию Крыма представляла степь,помимо даже турецкой помощи крымцам. Нельзя не признать этихвозражений очень доказательными; степь в XVI в. была, действительно,непреодолима; борьба с Турцией была далеко не по силам России; но изэтого не следует, что в 1558 г. надо было начинать борьбу с Ливонией.Государство только что покорило Казанское и Астраханское царства,приобрело громаднейшее пространство земли, далеко еще не окончательноусмиренное; столь быстрое расширение границ вызвало, как и следовалоожидать, отлив населения от центра к восточным и юго-восточнымокраинам, и при таких условиях едва ли благоразумно было начинатьвойну, в которой, как это было совершенно ясно, Россия вооружитпротив себя многих соседей и не найдет союзников. России в XVI в. небыло надобности непременно стремиться покорить Крым, —отношения к Крыму в 1553—1559 годах показывают, что энергичноюполитикой можно было сдерживать Крым; в последующие царствованияпостепенно выдвинулась в степь линия укрепленных городов, открываярусскому населению богатые черноземные пространства, с каждым шагомболее и более обеспечивая центральные области. Почти без помощиправительства, скорее вопреки ему, во второй половине ХVI в. частьрусского народа спустилась по Дону почти до Азова, основала там своигородки и стала страшна для крымцев — как много можно было бысделать в этом направлений, если бы внимание и силы государства небыли отвлечены на западе. С другой стороны, полтора столетия спустявеликий преобразователь России стремился иметь только то, чем Иоаннвладел до начала этой войны и что он потерял во время этой войны!Иоанну принадлежала местность, на которой Петр основал Петербург.Петру нужен был хотя бы клочок моря, чтобы создать на нем флот; Иоаннстремился овладеть портами и гаванями, не думая о флоте; а между темборьба за Ливонию или правильнее борьба из-за господства наБалтийском море показывает, что только тот мог вести торговлю на этомморе, кто имел флот, кто мог заставить уважать свой флаг; так ипонимали эту борьбу, напр., Данциг и Любек: они стремились сделатьплавание по морю свободным, — свободным для себя, конечно.Опека Ганзы над русской торговлей сменилась в XVI в. опекой, ещеболее тяжелой, ливонских городов; но за то между этими городами иганзейскими начался спор из-за торговли с Россией, спор, к которомупристала и Швеция. Так возникли вопросы о "плаваниях":Ревельском, Нарвском, Выборгском, т. е. каждой спорящей сторонехотелось, чтобы только к ее городу имели право приставать корабля,чтобы все пошлины поступали в пользу ее и граждане ее пользовались,конечно, исключительными правами. Спор этот мог быть решен только наморе, как оно в действительности и случилось. Иоанн сознавалнеобходимость сблизиться теснее с западными государствами и понимал,что Ливонский орден препятствие в этом деле; он не обратил тольковнимания на то, что за этим орденом стояли Швеция, Ганзейские города,Дания, которые все согласны были в том, что не следует даватьпросвещению и технике западно-европейской проникнуть в Россию.Приобретя ливонские гавани, Россия имела бы дело пред собой и длясебя mare clausura, а не mare liberum; шведские или любекские военныекорабли нападали бы на плывшие в русские порты суда, Дания обыскивалабы и по произволу не пропускала бы их через проливы. Иоанн,по-видимому, совершенно не видел этих обстоятельств решаясь на войну.Его вина усугубляется тем, что как раз пред началом войны открыт былновый торговый путь чрез Северный океан и Белое море и совершеннонапрасно Иоанн отнесся к этому пути слишком пренебрежительно; правда,море это открыто для навигации только четыре месяца, но оно былодействительно mare liberum; предки Иоанна не имели и этого пути, напервое время государственные потребности России могли бытьудовлетворяемы и этим путем, как оно и было в действительности довремен Петра Великого. По этому морю давно уже русское населениеплавало от Двины до Оби, следовательно, здесь был готовый контингентлюдей, из которых можно было создать моряков в европейском смыслеслова; процветание этого пути заставило бы города, торговавшие поБалтийскому морю, быть внимательнее к требованиям России. Интересыторговли и промышленности заставили английских купцов в это времяусиленно искать новых рынков для сбыта своих произведений; "обществокупцов искателей открытия стран, земель, островов, государств ивладений, неизвестных и доселе не посещаемых морским путем"снарядило экспедицию из трех кораблей под начальством Ю. Уилльби;два, корабля остановились на зимовку у речки Арзины (на Лапландскомберегу), и экипаж обоих погиб от морозов. Третий же корабль, "ЭдуардБлагое Предприятие", отделившийся во время бури от остальных,благополучно бросил якорь в устье Северной Двины; когда Иоанн узналоб этом, он ласково пригласил Ричарда Чанслора, начальника корабля,приехать в Москву. Прибытие англичан было как нельзя более кстати:англичане открывали новый торговый путь, которым Россия могласноситься с Западной Европою., минуя своих завистливых соседей.Обласканный царем Чанслор вернулся в Англию с дозволением англичанамприезжать в Россию, строить и покупать дворы и вести торговлю. Осенью1555 Чанслор с торговыми агентами, приказчиками и с товарами приехалвторично в Россию; на этот раз Московской компании, образовавшейся вЛондоне и получившей от английского правительства монопольное правона торг с Россией, Иоанн пожаловал грамоту на беспошлинную торговлю вРоссии; с отъезжавшим в Англию Чанслором отпущен был царскийпосланник к Филиппу и Марии Ο. Γ. Непея. Непея вернулсяв Россию в 1557 г., с английским посланником и доверенным человекомМосковской компаний Дженкинсоном. Так завязались торговые иполитические сношения России и Англии. Московская компания получила,кроме права беспошлинной торговли, дворы в пяти городах, ее агентыимели право свободно разъезжать по всей России; они искали путей вСибирь, Китай, ездили с товарами в Персию, впоследствии ее агентамнеоднократно Грозный давал политические поручения. Конечно, англичаневсячески старались удержать этот путь открытым лишь для себя иизвлекать только для себя выгоды торговли с Россией, стремилисьуничтожить конкурентов по торговле; но для России была та выгода, чтооткрыт был свободный путь. Насколько затруднительны были раньшесношения с Европой, показывает дело Ганса Шлитте: Иоанн дал емупоручение набрать в Европе опытных мастеров, техников, врачей дляРоссии. Шлитте, заручившись предварительно разрешением императораКарла V, собрал 123 человек; в том числе были четыре богослова,приглашенные Шлитте самовольно. Но в Любеке Шлитте со своимиспутниками был задержан и посажен под стражу. Оказалось, что ревельцыи другие ливонские города настоятельно просили не пропускать в МосквуШлитте и его спутников; они уверяли, что если просвещение проникнет вМоскву, то великая опасность угрожает не одной Ливонии, а всемунемецкому народу. Швеция смотрела на попытки Москвы начатьнепосредственные сношения с Западной Европой так же недружелюбно, какЛивония. Отношения Москвы к обоим этим государствам определялисьстремлением Москвы получить свободный пропуск для всех, едущих вРоссию или из России, и поземельными пререканиями, так как границыбыли весьма неопределенны. Поземельные споры Швеции и особенноЛивонии с Новгородом и Псковом постоянно возникали и прежде; новечевые общины не имели силы настаивать на своих правах; иначе пошлодело после присоединения их к Москве: московские государиунаследовали права Новгорода и Пскова, но повели это дело гораздоэнергичнее. В 1537 г. заключено было между Россией и Швециейперемирие на 60 лет; но Густав Ваза был встревожен донельзяначавшимися сношениями Англии с Россией; он рассчитывал напастьврасплох на Россию, занятую татарскими отношениями; он надеялся, чтоЛивония, Литва и Польша соединятся с ним и вместе отодвинутМосковское государство еще дальше на восток и как бы китайской стенойотделят его от запада. Предлогом войны выставлено было унизительноедля Швеции обыкновение, в силу которого шведский король сносился не сгосударем московским, а с его новгородскими наместниками. Войнаначалась в 1555 г. и шла неудачно для шведов. В 1557 г. заключенобыло перемирие на 40 лет; решено было урегулировать границы поОреховскому договору и обеспечен был свободный проезд русских чрезШвецию. Порядок сношений остался тот же и шведам пришлось выслушатьтакие слова Грозного про Густава Вазу: "а про вашего государя врозсуд вам скажем, а не в укор — какого он рода, и какживотиною торговал и в шведскую землю пришел — это делалосьнедавно и всем ведомо". Поводом к войне е Ливонией послужилвопрос об Юрьевской дани. Так как ни договор 1463 г. между Псковом идерптским епископом, ни договор 1503 г. между Иоанном III и магистромПлеттенбергом до нас в подлинниках не дошли, то мы и не можемсказать, в чем собственно заключалась эта дань, упоминаемая в этихдоговорах; по мнению одних это был платеж за борти, бывшие уливонских крестьян за русской границей, по мнению других — этобыла плата Дерпта церкви св. Троицы за лес; но до 1554 г. ливонцыникакой дани не платили и при заключении перемирия в 1534 году о даниразговора не было. В 1554 г., когда явились ливонские послы просить опродолжении перемирия, им предъявлено было требование, уплатить даньза 50 лет (с 1503 г.) и впредь платить ее ежегодно, не стеснятьправославного вероисповедания в Ливонии, не мешать русской торговле иотказаться от Позвольского договора, по которому Литва и Ливониязаключили союз против России. В Ливонии, после долгих споров,согласились на эти условия, оговорив, что будут апеллировать кимператору; тем не менее дани не везли, отправляли посольство запосольством, чтобы уменьшить дань. Иоанн не хотел вести дальнейшихпереговоров и по его приказу огромное русское войско в 1558 г., подначальством Шиг-Алея, вторглось в Ливонию и страшно опустошило ее: в14 дней русские сожгли 4000 дворов, сел и поселений; особенносвирепствовали татары, черемисы и др. инородцы, бывшие в русскомвойске. После этого похода ливонцы отправили послов с 30000 марок,чтобы купить мир, бояре стали было склонять царя даже к миру, каквдруг жители Нарвы нарушили перемирие и начали стрелять поИван-городу. Военные действия возобновились; 11 мая 1558 г. русскиевзяли Нарву (Ругодив), затем Этц (Адеж), Нейшлосс (Сыренск), Нейгаус(Новгородок) и наконец кн. П. И. Шуйский 8 июня подступил к Дерпту(Юрьеву); 18 июня этот город пал. Кн. Шуйский подписал весьмальготные условия, на которых город сдавался царю. Иоанн несколькоизменил эти условия: уничтожил апелляцию к Риге, ограничилосвобождение дерптцев от военного постоя; но в общем немцам даны былиширокие права, даже право свободного выезда из города; в общем инемецкие историки чрезвычайно хвалят поведение русских в Дерпте.Взятие Дерпта нанесло решительный удар ливонскому оружию ираспространило панику; после этого сдались до 20 городов Везенбер(Ракобор), Лаис, Ацель (Говье), Ринген (Тушин) и другие. Воеводывернулись в Москву, где щедро были награждены царем, — многодетей боярских было испомещено в юрьевском (дерптском) уезде. Вянваре 1559 г. в Ливонию вторглось новое русское войско (кн. С. И.Микулинский и кн. Серебряный); на этот раз русские подступали к самойРиге, взяли 11 небольших городов. Еще важнее по результатам был поход1560 г. (кн. П. И. Шуйский и Серебряный): взяты были важные крепостиМариенбург (Алыст) и Феллин (Вильян, в конце августа); в Феллине взятв плен бывший магистр ордена Фюрстенберг; на этот раз русскиедоходили до Пернова и Вейссенштейна (Пайды). В Ливонии окончательноубедились, что одному ордену война не по силам, но напрасно искалипомощи у соседних государств; те не скрывали своих намеренийразделить владения ливонского ордена. Тогда началось распадениеордена: епископ эзельский еще в 1559 г. продал Дании остр. Эзель;Ревель, сильно страдавший от нарвской торговли, в 1561 г. перешел подвласть Швеции; между тем еще в 1559 г. по Виленскому договорупоследний магистр ордена Кеттлер склонил Сигизмунда II Августапринять Ливонию под свой протекторат, 28 ноября 1561 г. ливонцыпринесли присягу королю Сигизмунду-Августу. Распадение орденасовершенно изменило политическое положение и поставило Московскоегосударство лицом к лицу с Швецией, Данией и Литвой-Польшей; вопросмог быть решен только в борьбе между этими государствами. Очень скороначались военные действия между Москвой и Польшей (с 1562 г.) иодновременно вспыхнула семилетняя война между Швецией и Данией. Длямосковского правительства наиболее выгоден мог бы быть союз сШвецией, явно враждебной к притязаниям Польши на балтийскомпобережье. В 1561 г. продолжено было перемирие между Швецией иМосквой на 20 лет, считая от 25 марта 1562 г., но заключенный договортак мало соответствовал новым условиям, что остался мертвой буквой;между русскими и шведскими войсками происходили уже мелкие стычки, накоторые жаловались царю новгородские наместники. Для улажения этихдел прибыло в начале 1563 г. в Москву шведское посольство. Эрик XIVдомогался, чтобы Иоанн признал за Швецией все завоевания, которые онсделал в Ливонии и которые сделает в будущем; чтобы стапельнымпунктом для торговли с Россиею оставался Ревель, в то время ужешведский. Неудивительно, что это посольство не было принято царем, иполучило ответ от новгородских наместников. После этого в Дерптезаключено было перемирие на 7 лет на основании владения; Нарвскоеплавание Эрик соглашался допустить только под условием уплаты Швеции5% со стоимости провозимых товаров. В то же время с Данией Иоаннзаключил договор 7 августа 1562 г., по которому оба государствадолжны были действовать против Швеции и Польши; за Данией царьпризнавал право над Эстляндией, Эзелем и Пильтеном; Фридрих II,король датский, даровал русским право иметь свои дворы в Копенгагенеи на Готланде, Грозный — датчанам в Новгороде и Иван-городе.Если Грозный вел себя двулично по отношению к Швеции, то следуетпомнить, что Фридрих в то время был в союзе с Польшей. Неудивительно,что и этот договор остался только на бумаге; в начавшейся войне Даниис Швецией Фридрих напрасно рассчитывал на русскую помощь; несмотря наего постоянные жалобы русские даже не прерывали с шведами торговыхсношений. Такое уклончивое поведение Грозного по отношению к Швеции иДании объясняется тем, что совершенно справедливо в Литве-Польшевидел он главного своего соперника в приобретении Балтийскогопобережья и на Литву — Польшу Грозный решил направить своисилы. Еще в 1549 г. Литва и Москва условились продлить перемирие напрежних условиях на 7 лет (до 25 марта 1556 года); для разграничениявладений обоих государств около Себежа постановили назначить новыйсъезд. Но, когда приступили уже к составлению перемирной грамоты,дело чуть было не расстроилось совсем из-за нового титула московскогогосударя; московские дьяки написали Иоанна "царем",литовский писарь, конечно, отказался так писать, послы решительноприняли его сторону и готовы были ехать из Москвы, несмотря на угрозыбояр, что этим учинят кровопролитие христианам; Иоанн посоветовавшисьс думой, приговорил: настойчиво требовать написания царского титула,даже отпустить послов, но в конце все-таки вернуть их и уступить,"для недругов крымского и казанского", царский титулнаписать все-таки в своей грамоте, потому что она будет у короля, акоролевская без этого титула будет у государя в казне (!); а противтрех недругов стоять вдруг истомно. После заключения этого перемирияоба государства до начала военных действий в конце 1562 г. обменялись31 дипломатической посылкой; но многочисленные эти посылки не моглипривести к заключению вечного мира, хотя об нем много говорили собеих сторон. Главным препятствием к заключению мира первые 8 летэтих сношений (1549—1550 г.) был вопрос о новом титуле,принятом московским государем, а с 1556 г. выдвинулся ливонскийвопрос. Московское правительство энергично добивалось признаниянового титула со стороны Литвы-Польши; постепенно оно развило целуюсистему доказательств законности этого своего акта. Кроме прежнихдоказательств оно указывало на то, что все соседние государи признаютэтот титул московского государя, а некоторые бусурманские государиименуют его даже выше — "Белым царем"; литовскимпослам показывали грамоты султана турецкого Сулеймана, короляшведского, Филиппа, короля испанского и английского, делали ссылки награмоту императора Максимилиана, присланную вел. кн. ВасилиюИоаннович, но все эти доказательства не имели успеха. После этогомосковские посланники в Литве не брали грамот, писанных без титула"царя", а в Москве от послов Довойны и Воловича верющаяграмота также не была принята по той же причине (1554 г.), литовскимпосланникам пробовали вручать ответные грамоты без королевскоготитула, но те отказывались принять таковые или, взявши, бросали ее напервом же яме от Москвы, как поступил в 1551 г. посол Гедройт. Притаких сношениях можно было ожидать, что война между Москвой иЛитвой-Польшей неминуема; если в Москве уступали, то или потому, чтодо 1552 г. находили истомным стать сразу против трех недругов, —казанского, крымского и литовского, или потому, что казанские людипосле 1552 г. еще "не гораздо поукрепились". В 1554 г. вМоскве согласились продолжить перемирие только на двагода,рассчитывая в будущем стоять крепко за царское имя, — с 1556 г.обстоятельства несколько изменяются, в Москве выражают сильноежелание к заключению вечного мира, так в 1556 г. продолжают перемириена 6 лет и то по тому, что литовские послы не захотели назначитьбольший срок, а в Москве готовы были прибавить еще года три, четыре;в феврале 1558 г. из Москвы посылают к королю Р. В. Алферьева, чтобыкороля "о дружбе задрати". Такая перемена в политикеобъясняется ливонским вопросом; решившись начать борьбу с Ливонскиморденом, Иоанн хочет обезопасить себя со стороны Литвы-Польши; и внаказе Алферьеву велено разведывать, "что королево умышление оливонских немцах". Когда в 1558 г. приехали большие послы (В.Тышкевич и др.), то в Москве, не начиная дела о царском титуле,предложили заключить мир на условиях владения, причем сразу заявили,что для доброго согласия "прародителевых своих отчин, городаКиева и иных городов русских не учнем изыскивати", но за топросили и послов, чтоб они "зашлые дела отставили"; нопослы для заключения мира стали требовать, чтоб Иоанн "с душипредков своих свел": Смоленск, Северу, Чернигов, Вязьму,Дорогобуж и т. д. Такие условия не могли быть приняты и послы хотелиговорить о продолжении перемирия, такою притчей: "чем добрыечасы не обедня?"; но в этом им было отказано; тогда только ониобъявили, что с ними еще есть наказ — их де государь желаетмира для всех христиан "и для немецкие земли Инфлянтския",что инфлянцев король принял под свою оборону. На отпуску сам царьпослам сказал: с братом своим перемирие додержим до сроку, а впередмеж нас неправду Бог рассудит; о Ливонии в ответной грамоте былосказано, что "Вифлянты извечные наши даньщики". После этоговсе переговоры вращаются около ливонского вопроса; каждая сторонахочет возложить на другую ответственность в предстоящемкровопролитии. Одно время, в 1560 г., в Москве заговорили былодействительно в примирительном духе, потому что Иоанн хотел по смертиАнастасии вступить во второй брак с Екатериной Ягеллонкой, сестройСигизмунда-Августа, но это не удалось, она была выдана замуж заИоанна, герцога финляндского, брата Эрика XIV; тогда по истечении 25марта 1562 г. срока перемирия начались военные действия. Иоаннрешился нанести сильный удар своему врагу. 30 ноября 1562 г. царьвыступил из Москвы, 31 января подошел к Полоцку и указал место, гдестать какому полку; 9-го полочане зажгли острог и посад, при этом изгорода вышло 11060 черных людей с женами и детьми; пока их веленобыло кормить, впоследствии они были розданы служилым и приказнымлюдям; 14-го начали обстреливать Полоцк, рано утром 15-го городзагорелся во многих местах, и воевода Довойна и владыка Арсенийприслали бить челом Иоанну о сдаче Полоцка; город немедленно же занятбыл русскими войсками; 18 февраля Иоанн совершил торжественный въездв город и слушал обедню в храме Св. Софии. Царь милостиво обошелся спленными воинами, позволил им идти к своему королю, толькоремесленники и техники военные должны были волей неволей поступить нарусскую службу. Страшная участь постигла одних полоцких евреев —Иоанн приказал их утопить в р. Двине. Оставив в Полоцке воеводами кн.П. И. Шуйского, В. С. и П. С. Серебряных-Оболенских с большим войскоми дав им пространный наказ, как укрепить и беречь город, как устроитьместное управление, Иоанн двинулся обратно в Москву: тотчас послевзятия Полоцка литовские паны — рада писали боярам, чтоб тенаводили своего государя на мир и обещали, что король пришлет своихпослов к 15 августа 1563 г. 21 марта царь вступил в Москву; предсамою Москвою боярин Траханиот возвестил ему рождение царевичаВасилия, первого сына его от второго брака; в Москве у церкви Борисаи Глеба на Арбате митрополит Макарий встретил царя с крестами ииконами и поздравлял его, что он своим великим подвигом "очистилсвятые церкви от иконоборец люторей и досталных сущих христиан вправославие собрал".
ВзятиеПолоцка было крупным успехом московского государя; но в следующемгоду русские потерпели сильное поражение под Оршей: войско подначальством кн. П. И. Шуйского шло небрежно и внезапно было атакованокн. Радивилом; кн. Шуйский убит, многие взяты в плен, остальныебежали. Однако после этого русские взяли Озерище, построили влитовской земле города Усвят, Копие, Улу и др., но решительныхуспехов не было. Поэтому переговоры долго, до 1570 г., оставались безрезультата, несмотря на то, что обе стороны постоянно обменивалисьпослами и посланниками. В Москве требовали теперь уже всей русскойземли и Киева, и Волыни, и Берестья, и Львова, и Галича. Правда отэтого скоро отступились, но твердо стояли: 1) на признании царскоготитула, 2) на уступке Полоцка и его повета, не завоеванного русскимии 3) на полном отказе Литвы-Польши от Ливонии. Два раза в переговорывмешивался, вопреки установившимся обычаям, сам Грозный; "презревсвою царскую честь", он говорил с литовскими послами 28 декабря1563 г. и 10 июня 1570 г. В переговоры Грозный вносил свойственныеему живость и иронию. Хоткевичу он позволил вставлять в речь польскиеслова — "которые будет речи польским языком молвишь, и мыто уразумеем"; Грозный смеялся над обычными запросами с обеихсторон, — "припоминать велели того для, что брат нашприпоминает нам, — и восе мы попросим у брата нашего Вилны, ибрат наш даст ли нам Вилну? А брат наш попросит у нас Москвы, и намМосква дати ли ему?" Но особенно долго царь говорил с послом Я.Скротошином 10 июня 1570 г.; он подробно (речь занимает 11½стр. мелкой печати) пересчитал все сношения с Литвой с самой кончиныотца своего, указывая постоянно на неправды брата своего, короляЖигимонта, и литовских радных людей. О речи царя секретарь посольстваотозвался так: "милостивый государь, таких великих делиспамятовати невозможно; твой государской от Бога дарованный разумкроме (т. е. выше) человеческого разума". Литовского посланникаЮ. Быковского Грозный принял в 1567 г. на поле, в шатре; царь,царевич и все окружающие были в доспехах; Иоанн сказал: "И ты,Юрьи, тому и не диви, что мы сидим в воинской приправе во оружии;пришел еси к нам от брата нашего от Жигимонта-Августа короля сстрелами, и мы потому так и сидим". Напротив того, особая честьоказана была посланнику У. Букрабе (1563 г.), который по приказаниюпанов-рады на торжественном представлении именовал Грозного "царемвсей Русии", Наконец только 19 июня 1570 г. удалось заключитьперемирие с Литвой на условии владения и то только на три года; вовремя этих последних переговоров послы объявили Иоанну, что в случаесмерти Сигизмунда-Августа и польское и литовское королевства желаютизбрать себе государя из славянского рода по воле и "прихиляютцатебе великому государю и твоему потомству". Неудачи в Литовскойвойне объясняются в значительной степени событиями, происходившимивнутри московского государства. Иоанн начал ливонскую войну вопрекимнению Сильвестра, Адашева и других. Сильвестр, который своимвмешательством в частную жизнь царя постоянно надоедал ему, незамечая, что с каждым годом царю труднее выслушивать подобные упреки,теперь не упускал случая, чтобы не попрекнуть царя войной схристианской Ливонией, — "еже какова скорбного нисотворится нам, то вся сия герман ради случися". В ноябре 1559г. царь возвращался с супругой из своего объезда; дорога стояланевозможная и в это время заболела Анастасия Романовна. Иоанн делаетпо этому поводу не вполне понятный для нас намек — "лишьвспомню немилостивное путное прехождение с больной Анастасией изМожайска в Москву! Единого ради малого слова непотребна"!Очевидно, отношения между партией Сильвестра и Анастасией былинатянуты; к тому же и Курбский не раз жалуется на царских шурьев.
Ещев конце января 1560 г. Адашев по обычаю вел переговоры с литовскимпосланником, а в мае того же года он послан третьим воеводой большогополка в Ливонию, т. е. был уже в опале. Курбский, да и сам Иоанн,ставят эту опалу в связь с болезнью Анастасии; 17 июня в Москве былбольшой пожар и царь с великою нужею проводил ее в Коломенское село,"занеже болезнь ее бысть велика зело". 7 августа 1560 гскончалась Анастасия, оставив Иоанну двух сыновей, — царевичаИоанна (род. в 1554 г.) и Феодора (род. в 1557 г.). Анастасия былапогребена по обычаю в Вознесенском девичьем монастыре. На (погребенииее был не только сам Иоанн, его брат, бояре и вельможи, не толькомножество народа, но и "все нищие и убозии со всего градаприидоша на погребение не для милостыни, но со плачем и рыданиемвелием провождали"; от множества народа с трудом пронесли еетело в монастырь. Это летописное замечание лучшая похвала первойрусской царице; русские и иностранные источники именно ей приписываютсдерживающее и смягчающее влияние на Иоанна, — "бе бомилостива и беззлоблива". Иоанн был поражен скорбью, "царяи великого князя от великого стенанья и от жалости сердца едва подруце ведяху". Скорбь свою по умершей супруге Иоанн выразилраздачей самой щедрой милостыни по церквам, не только городским, но исельским; послана была милостыня и в Царьград, и в Иерусалим, и наСвятую гору и в другие места; и впоследствии Иоанн с любовьювспоминал свою первую супругу, называя ее "юницей своей".Странно только, что немедленно же после ее смерти Иоанн приказалстроить на спех отдельные хоромы для брата своего кн. ЮрияВасильевича и отдельные же для сыновей своих, Иоанна и Федора; какбудто он хотел жить на свободе, ничем не стесняясь. Затем чрез 7дней, 14 августа к Иоанну приходили митрополит, бояре и другие лица ипросили его вступить во второй брак, а 18 августа пришли кзаключению, что царю пригоже жениться на сестре Сигизмунда-Августа.Забывая неудачу 1543 г., теперь в Москве, кажется, не сомневались вуспехе: делались, напр., соображения, что королевне по прибытии ее вМоскву надо идти в Успенский собор и т. п. Тогда же дали наказСукину, отправленному с этою целью в Литву: посол должен былразведывать про обеих сестер, короля (Анну и Екатерину), —"каковы ростом, и сколь которая тельна, и какова которым обычаеми которая их лучше". Если обе сестры одинаковых достоинств, ностаршей больше 25 лет, то свататься за младшую. Этот наказ,составленный на 11-й день по смерти Анастасии производит тяжелоевпечатление. Нет сомнения, что смерть супруги произвела перелом вжизни Иоанна; страстная натура взяла верх и Иоанн, едва достигнув30-летнего возраста, быстро опускается в нравственном отношении.Смерть Анастасии была роковым ударом для партии Сильвестра; по словамКурбского, новые приближенные — льстецы обвинили прежнихсоветников государя в отравлении Анастасии, — отголоском этихобвинений служат слова самого Иоанна — "и с женою меня выпрочто разлучили? Только бы у меня не отняли юницы моея: ино быКроновы жертвы не было". Обвиняемые, Адашев и Сильвестр,требовали, чтобы им дали возможность оправдаться пред судом, нопротивники успели убедить царя, несмотря на возражения митрополитаМакария, не призывать их, говоря, что иначе Сильвестр и Адашев сноваочаруют царя. Участь Сильвестра остается темною: Курбский говорит,что он был заточен в Соловецкий монастырь; Иоанн писал впоследствии,что он попу Сильвестру "ничего зла не сотворих". Адашев жебыл назначен воеводой в Феллин, затем вследствие местнических счетовбыл переведен в Юрьев, где во время производимого над ним следствия иумер, — враги его уверяли, будто он сам отравился; были казненыродственники и друзья его: некая Мария Магдалина полька по рождению,И. Шишкин с детьми, родной брат Д. Ф. Адашев с сыном Тархом, тестьего Туров, Сатины, на сестре которых женат был А. Ф. Адашев. Это былипервые казни после 15—16-летнего промежутка. К несчастью, бракИоанна с Екатериной Ягеллонкой не состоялся; в августе 1561 г. Иоаннженился на Марии Темгрюковне, дочери кабардинского князя Темгрюка,которая пред тем была крещена в христианскую веру; красиваячеркешенка не имела на Иоанна никакого нравственного влияния, ародственники ее — только дурное. Его забавы и пиры становятсявсе чаще и все ужаснее; к этим годам 1561—1565 относятся казникн. Д. Ф. Овчины-Оболенского, кн. М. Репнина, кн. Кашина, кн. Д.Курлятева и других; кн. М. Репнин, например, казнен за то, чтоотказался надеть на себя маску; в эти же годы сослан на Белоозерослуга государев, казанский герой кн. M. И. Воротынский; подвергнутжестоким мукам И. В. Большой Шереметев, поспешивший потом постричьсяв монахи под именем Ионы; брат его, Никита, казнен. Царь подозревалбояр и князей в измене, он видел несочувствие их Ливонской войне,узнавал о попытках их бежать в Литву. Еще в 1561 г. Грозный началбрать с бояр крестоцеловальные записи в том, что они от него неотъедут; такие грамоты были взяты с князей В. М. Глинского, И. Ф.Мстиславского, И. Д. Бельского, А. И. Воротынского, с И. В. БольшогоШереметева, И. П. Яковлева, Л. А. Салтыкова и др. Каждый, дававшийтакую запись, должен был представить по себе поруку в том, что он несбежит; ручавшиеся, в противном случае, должны были заплатитьопределенную сумму денег. В 1562 г. ограничены были права князей народовые вотчины: по смерти князя, не оставлявшего детей мужескогопола, вотчины его отходят к государю; брату или племянникам умиравшиймог завещать только с дозволения государя; продавать, менять илиотдавать в приданое такие вотчины запрещалось вовсе. В 1563 г. умерлибрат Иоанна, Юрий и митрополит Макарий, который все же заступался заопальных и голос которого Иоанн иногда принимал во внимание. Длявыбора нового митрополита царь созвал 9 февраля 1564 г. церковныйсобор, который должен был сначала рассудить о некоторых внешнихотличиях русских иерархов. Этот собор постановил: митрополиту носитьбелый клобук и печатать грамоты красным воском; те же отличия даныархиепископу новгородскому, а казанскому — только печатькрасного цвета. Митрополитом был избран бывший царский духовник, инокЧудова монастыря, Афанасий. В начале 1564 г. бежал в Литву знаменитыйвоевода, друг Адашева и Сильвестра, кн. А. М. Курбский; раньше егоотъехал кн. Д, Вишневецкий, затем бежали и другие: В. Заболоцкий, кн.М. Ноготков-Оболенский, Е. Бутурлин, Тетерин, кн. Черкасский и др.Бегство этих лиц, особенно кн. А. М. Курбского, было крайне неприятнодля Иоанна; между ним и Курбским завязалась переписка, драгоценнаядля истории. В четырех письмах к Иоанну Курбский жестоко порицаетповедение и пороки Иоанна, сравнивает первые годы его царствования споследующими, упрекает его в избиении бояр и особенно благородныхкняжат, имениями и вотчинами которых царь завладел; горячо защищаетпамять Сильвестра и Адашева и отстаивает право совета, котороеКурбский признает и за "всенародными человеки", "понежедар духа дается не по богатству внешнему и по силе царства, но поправости душевной". В двух своих ответах, особенно первом, Иоаннзащищает самодержавие, часто смешивая с ним единодержавие, указываетна божественное происхождение власти, на ответственность свою предБогом за каждого из своих подданных, приводит примеры вреда отразновластия и повторяет, что он волен своих холопов жаловать, волени казнить их; обвиняет князей и бояр в небрежении его воспитанием, внепочтительном отношении к нему, в самовольстве, им приписывает всенеудачи, постигшие Россию. Несколько лет спустя открылось, что корольСигизмунд-Август подговаривал некоторых бояр бежать в Литву чрезгонца своего, И. Козлова. По приказанию Грозного кн. И. Д. Бельский,кн. И. Ф. Мстиславский, кн. М. И. Воротынский, боярин И. П.Федоров-Челяднин отвечали королю письмами, несомненно сочиненнымисамим Грозным. В письмах этих кн. Бельский именует себя Литовским иБельским, Мстиславский — Литовским, Ижеславским и Мстиславским;они называют короля своим братом; уверяют короля, что он поступает,как прокураторы, фалшеры и лотры, что королям не прилично такимтатцким обычаем хапати; защищают правление Грозного: он, как естьгосударь правый, христианский, всех жалует по достоинству, авиноватых и израдец везде казнят; они доказывают, что везденесвободно, — несвободно было и в раю, где Адам должен былсоблюдать заповедь Господню; закон дан был и Аврааму и Моисею,благость и святость — Иисусом Христом, везде былозаконоуставление и преступающим наказание. Бельский указывает целыйряд недостойных поступков в доме Гедимина: Ольгерд его, Бельского,прапрадеда, а своего сына, Владимира, от достойные чести и отчестваотставил, потому что понял другую жену, тверянку; дед короляСигизмунда-Августа, Казимир сродича Бельского кн. Михаила Олельковича"зрадным обычаем" убил; отчину его за себя взял; всемизвестно, в какой чести были прадед Бельского, кн. Иван, и особеннодед, кн. Федор, которого принуждали "самую веру душевнуюотложити и едва во единой кошюле утек до истинного православия".Бельский хвалит теперешнее свое положение, "кроме государскойволи нихто нами невластен"; он согласится променять своеположение, если король уступит ему все Литовское княжество, и онибудут, как были Ягайло и Витовт: Сигизмунд на польском королевстве, аБельский на великом княжестве литовском и русском, и оба будут "подголдом" его царского величества. Кн. Мстиславский предлагаеттакой раздел: Сигизмунд пусть будет на польском королевстве, Бельские— на литовском княжестве и русском, а он, Мстиславский, вТроках, Бресте, Ковне и прусской земле и все под голдом царскоговеличества; он уверяет, что паны отравили королеву Барбару; "гдегосударьской воли над собою не имеют, тут яко изумевся шатаютца иникоего блага не ведят". Воротынский хвалится тем, что егогосударя "вольное самодержство, не как ваше убогое королевство,нашим великим государем никто не указывает, а тебе твои панове какхотят, так и укажут"; упрекает Сигизмунда происхождением отконюшца Гегимника; себе просит Новгород Литовский, Витебск и др.города. В ноябре 1564 г. Иоанн переменил некоторые вотчины у кн.Владимира Андреевича; в Москве чувствовалось особое напряжение; царьвсе чаще уезжал оттуда, любил проводить время в Александровскойслободе; что это указывало на какие-то приготовления Иоанна, нанедовольство его, видно из того, что это обстоятельство хотели скрытьот литовцев. Наконец 3 декабря 1564 г. Иоанн с своей супругой, сдетьми выехал из Москвы; этот царский подъем не походил на прежние:царь взял с собою иконы, кресты, всю казну, весь домашний обиход;ближним лицам, которым велено было ехать с царем, приказано быловзять с собою жен и детей. Вследствие беспутицы царь прожил 2 неделив Коломенском, оттуда чрез Тайнинское проехал к Троице-Сергию, гдеотпраздновал 21 декабря, — память св. митрополита Петра; оттудапроехал в Слободу. Между тем в Москве все власти и все население былив недоумении по случаю такой необычайной царской поездки, неизвестнокуда. 3 января 1565 г. Иоанн прислал к митрополиту грамоту, в которойобвинял бояр, духовенство, служилых и приказных людей в том: 1) чтобояре и приказные люди расхитили его казну после смерти отца его, 2)что они разобрали себе и близким своим раздавали поместья и вотчины икормленое жалованье, и все-таки о государстве не радеют и от недруговкрымского, литовского и немцев, не оберегают; напротив, удаляясь отслужбы, чинят насилия крестьянству; 3) что духовенство, сложась сними, прикрывает их вины, когда царь захочет их наказать. Ввиду этогоИоанн, не желая терпеть долее изменных их дел, оставил своегосударство и поехал поселиться там, где государю Бог наставит.Вместе с этой грамотой царский гонец (Поливанов) привез и другую, кгостям, купцам и всему православному крестьянству града Москвы; вэтой грамоте царь писал, чтоб они на себе никакого сомнения недержали, гнева на них и опалы нет. В Москве сейчас же с великимплачем решили отправить к государю челобитчиков, чтобы государь царьгнев свой отвратил, милость показал и опалу свою отдал, а государствобы свое не оставлял, владел бы им, как, хочет; а изменников илиходеев ведает Бог да он, государь, и в животе и в казни егогосударская воля; черные люди города Москвы прибавляли, что они за"изменников не стоят, а и сами их потребят". С этимичелобитными поехал в Слободу в тот же день архиепископ новгородскийПимен, архимандрит Левкий, бояре и множество всякого люда; многиедаже не заезжали к себе домой. 5 января посланные увидели царевы очи,били челом государю; Иоанн сказал свое милостивое слово: он хочетвзять свое государство, но как его взять и как им владеть, об этом онприкажет митрополиту. Посланные вернулись в Москву, только немногие(напр. кн. Бельский) были оставлены в Слободе. Скоро Иоанн объявилусловия, на которых он снова принял государство: 1) на изменников инепослушных государю класть свою опалу, иных казнить, животы и статкиих брать; 2) учинить в своем государстве опричнину, особый двор, весьобиход особый же, — бояр, дворян, казначеев, детей боярских,приказных и т. д.; 3) на свой и детей своих обиход взять 27 городов(Можайск, Вязьму, Козельск, Перемышль, Суздаль, Галич, Устюг и др.),18 волостей, брать и другие волости, жаловать детей боярских и лиц,которые будут в опричнине; 4) опричниками быть 1000 чел., поместья имдать в тех городах, которые взяты в опричнину, а прежних владельцевоттуда вывести; 5) в Москве очистить для царя особое место под егодвор и взять в опричнину несколько улиц московских и слободподмосковных; 6) государство, суд, управу, воинство и всякие земскиедела ведать боярам, которым велено быть в земских: кн. И. Д.Бельскому, кн. И. Ф. Мстиславскому и иным; приказные люди о большихделах должны приходить к боярам; о ратных вестях и великих земскихделах бояре должны приходить к царю; 7) за свой подъем Иоанн взял изЗемского приказа 100000 рублей. Вдумываясь в летописный рассказ обучреждении опричнины, видим большое сходство между ним и рассказом опервом обращении молодого царя к народу: и тогда и теперь он обвинялбояр в расхищении казны, в захвате земель, в нерадивом исполнениисвоих обязанностей; но тогда молодой государь для исцеления злавзывал к общему примирению и путем всенародного и частного обсужденияприступил к излечению зла новыми мерами. Прошло 16 лет, положениегосударства напоминало несколько его положение тогда: внешние удачиопять сменились поражениями, внутри государства жалобы на казни,попытки бежать и изменить государю. Тяжелая ливонская война начатабыла вопреки мнению большинства и некоторые неудачи, — в томчисле самая крупная, оршинская — последовали от небрежностибоярской; раздача поместий и жалованья же сделала детей боярскихболее ревностными служаками. 35-летний Иоанн уже не рассчитывает нареформы, на возможность ими поправить зло; его самолюбивый ум нехочет сознаться в том, что он дал своему народу непосильную задачу; вожесточении он готов верить, что опалами и казнями он заставитработать как следует людей, которые забыли свой долг. Для исполненияэтого Иоанну нужны люди, зависящие исключительно от него, которые быпонимали, что значение их в милости царя, а не в правах их порождению. Но опричники были направлены не на одних бояр, а также и намногочисленный средний служилый класс, который до этого временидовольно тесно связан был с княжескими фамилиями; дети боярские частопринадлежали к "племени" боярских князей, входили в составих слуг. Не имея возможности отстранить весь этот многочисленныйкласс, даже нуждаясь в его услугах, Грозный решил создать вгосударстве отдельное государство, где бы все зависело от него,составляло бы его частную собственность и этим небольшим, но лучшеустроенным и содержимым государством, править над остальною землей.Окруженный толпою преданных ему телохранителей, не имевших связей нис отечеством, ни с землею, Грозный мог чувствовать себя некотороевремя безопаснее и спокойнее. Но опричники резко выделяли его отземли, создавали слово и дело государево, полагали государевубезопасность в зависимости не от единения с землею, не отсознательного подчинения подданных, а от грубой силы наемных воинов,расположение которых могло быть куплено на счет земли, и Иоанн вглазах массы становился царем, ниспосланным небом в наказание загрехи ее. От соседей, особенно от Литвы, Грозный старался скрытьсамое существование опричнины, верный знак того, что он сам не вполневерил в основательность своего шага. Обыкновенно, послампредписывалось говорить: "у государя нашего никоторые опричнинынет; живет государь на своем царском дворе и которые государю дворянеслужат правдою, и те при государе живут близко, а которые делалинеправды, и те живут от государя поодаль. И нечто будет не зная тогомужичье называют опричниной и мужичьим речам чему верить. Воленгосударь, где похочет дворы и хоромы ставить, туто ставить; от когося государю отделивати?";или "царьпо тому живет в Слободе, что в осеннюю пору на Москве государюнепрохладно жити"; наконец, указывали литовцам "ведь и ввашей земле есть земское, и дворное, и кролевское, и гетманы, иподскарбии, и иные чиновники". Трудно ответить на вопрос, насколько Иоанн предоставил управление земскими делами боярской думе:источники говорят нам почти исключительно о делах ратных и наиболееважных актах государственной жизни, т. е. о таких, о которых уставопричнины представляет боярам обращаться за разрешением к царю,следовательно мы не замечаем разности от времени предшествующегоопричнине и непосредственно за ней следующего. Однако, переписка царяс боярской думой, сохранившаяся в дипломатических актах, указывает нато, что текущие дела в земщине были предоставлены ведению думы: Иоаннв 1569 г. приказывает боярам отписать в Смоленск, что литовскомупослу корм готов, т. е. не он сам распоряжается, а дума; иногда онизвещает думу о принятом им решении, иногда устраивает совещания боярдумы с боярами из опричнины: в 1570 г. при переговорах о границах вЛивонии, совещались бояре земские и из опричнины, одним словомпрежнего единства государя с думой нет, и дума боярскаярассматривается, как учреждение самостоятельное.
Вслучаях особо важных Иоанн считал нужным заручиться согласием всегослужилого класса. Так, в 1566 г. 28 июня царь созвал второй земскийсобор, на разрешении которого предложил вопрос, продолжать ли дальшевойну за Ливонию? На этом соборе было 374 чел.; кроме духовных чинови думы приглашены были дворяне московские, те из уездных детейбоярских, которые имели поместья около Москвы, так называемый выбор,воеводыпограничных городов и столичные торговые люди высших разрядов. Соборединогласно ответил, что следует продолжать войну, как этого и желалцарь и, следовательно, принял на себя обязательство способствоватьвсеми мерами успеху дела. Число опричников скоро было увеличено с1000 ч. до 6000 ч.; Малюта Скуратов Бельский и кн. Вяземскийсформировали эту новую дружину царскую; судя по некоторымсвидетельствам они выбирали в опричники лиц незнатного происхождения,отличавшихся своеобразным удальством. Собачья голова и метла —вот отличительные знаки опричников.
Окруженныйэтой толпой Иоанн жил обыкновенно в Александровской слободе. Таубе иКрузе передают, что Иоанн вел в Слободе монашеский образ жизни: 300отборных опричников составляли "братию", они носили сверхблестящих кафтанов черные рясы, на головы надевали высокие тафьи. СамИоанн назывался игуменом, Вяземский — келарем, М. Скуратов —параклесиархом. В четвертом часу утра Иоанн с детьми и Малютою шелзвонить в колокол; по звону этому братия собиралась к заутрене, в 8часов все опять шли к обедне; Иоанн молился с необыкновеннымусердием; после обедни братия садилась за трапезу, а царь стоял,читая поучения; по окончании трапезы Иоанн обедал один; остаткитрапезы выносились из дворца и раздавались нищим; в 8 час. шли квечерне, а в 10-м Иоанн уходил в опочивальню, где слепые рассказывалиему сказки, пока он не засыпал. Это смирение конечно, не былоискренним, казни не прекращались, и нередко между церковными службамицарь мучил и казнил несчастных узников. Тотчас после введенияопричнины были казнены: кн. А. В. Горбатый с сыном Петром, окольн. П.П. Головин, кн. И. И. Сухов-Кашин, кн. Д. А. Шевырев; кн. Куракин иНемово пострижены в монахи, опале подверглись также многие дворяне идети боярские; в 1568 г. казнены: И. П. Федоров-Челяднин, князьяРостовские, Щенятев, Турунтай-Пронский, Ряполовский и другие. Сбольшою подозрительностью Иоанн по-прежнему относился к ВладимируАндреевичу, несколько раз менял его вотчины, отнял у него городаСтарицу, Алексин и Верею, а дал ему взамен Дмитров, Боровск иЗвенигород. Вотчины менялись и отнимались не у одного толькоВладимира Андреевича, а у очень многих князей: у Воротынского,Гундуровых, Пожарских, Тулуповых, Ромодановских, Ковровых,Кривоезерских, Пеньковых, Микулинских, Мстиславского, Засекина,Телятевского; по писцовым книгам коломенского, московского ивяземского уездов видно, что владельцы вотчин и поместий менялись вто время часто; затем при введении опричнины произведено быломассовое перемещение служилого класса; в мерах этих нельзя не видетьстремления Иоанна подорвать значение потомков князей удельных,сохранявших уделы своих предков, где они имели значительную власть инад населением, так как там же испомещены были дети боярские,составлявшие их дворы, там они имели свои остроги, содержали своихстрельцов (напр. кн. Воротынские, Мстиславские, Микулинские).Курбский также объясняет некоторые казни Грозного желанием овладетьбогатыми вотчинами (кн. Ушатых и Прозоровских). История не имеетправа не признать законности и своевременности стремлений Грозного иотрицать значительность достигнутых им в этом отношении результатов,но конечно не может одобрить приемов которыми эти результаты былидостигнуты, всех этих казней невинных людей, попустительствастрашному своеволью опричников. Когда все вокруг Иоанна молчало,тогда митр. Филипп решился возвысить свой голос. Преемник Макария,митр. Афанасий отказался от митрополии в 1566 г.; выбор царя пал былона Германа, архиепископа казанского, но беседа его не понравиласьИоанну и он не был посвящен в митрополиты; так рассказывает Курбскийи прибавляет, что через два дня Герман найден был в своих покояхмертвым; последнее несомненно неверно, потому что Герман скончалсячрез 1 год и 3 месяца во время морового поветрия; поэтому и самыйфакт избрания Германа в митрополиты остается под сомнением.Преемником Афанасия Иоанн выбрал Филиппа, из рода Колычевых, игуменасоловецкого. При первом же предложении Филиппу митрополии, Филиппнепременным условием согласия поставил отмену опричнины, но Иоанн сгневом отказал в этом и требовал, чтобы Филипп не вступался вопричнину и домовый обиход царя; по настоянию собора Филипп дал наэто свое согласие и 25 июля 1566 года посвящен был в митрополиты вприсутствии самого Иоанна. Филипп сначала тайно усовещевал Иоанна, азатем стал обличать его всенародно. Разгневанный Иоанн хотел былозаставить Филиппа замолчать, убеждал его не прекословить державецарской, уверял его, что против него восстали его близкие, но Филиппне оставил своих обличений. Царь созвал собор для суда надсвятителем; в угоду Иоанну собор осудил митрополита, 8 ноября 1568 г.митрополит с позором был выведен из церкви опричниками и посажен взаключение в Богоявленский монастырь, затем переведен в тверскойОтроч монастырь, где и был задушен в 1569 г. Малютою Скуратовым. Наего место возведен был Троицкий игумен Кирилл, по смерти его (1572г.) Антоний, архиепископ полоцкий. В лице св. Филиппа церковьвыставила святителя, положившего душу за свою паству, русскоеобщество — проповедника и учителя, осудившего образ действийИоанна, неприличный государю европейскому и христианскому. Вслед засв. Филиппом погиб удельный кн. Владимир Андреевич, о казни которогоиностранцы рассказывают ужасающие подробности. В связи с казньюВладимира Андреевича стоит Новгородский погром: архиепископа Пимена идругих обвиняли в том, что они хотели отдать Новгород и Псков Литве,а на престол московский возвести кн. Владимира Андреевича; обвинениеслишком странное; можно было бы верить его второй половине, если быне было первой. Свой опустошительный поход Иоанн начал с Твери, где"многия люди поби". 2 января 1570 г. явился в Новгородпередовой отряд, который оцепил город со всех сторон; тогда же былизахвачены духовные и наиболее состоятельные лица города. 6 январяприехал сам царь с царевичем Иоанном, со множеством войска, иостановился на Городище. 8-го царь въехал в Новгород; встреченный наВолховском мосту архиепископом Пименом царь не подошел подблагословение, упрекнул Пимена и новгородцев в желании предать городпольскому королю, назвал Пимена "волком, и хищником, игубителем, и изменником и порфире и венцу его досадителем"; темне менее Иоанн слушал обедню у св. Софии, затем пошел обедать кархиепископу со всею своею свитою; начал было есть, но вскоре"возопил гласом велиим"; это был условный сигнал, владыкаПимен был схвачен, посажен в заключение, его казна, казна св. Софии идругих церквей захвачены, и началось избиение новгородцев, их жен идетей; опричники бессмысленно истребляли даже недвижимое имуществонесчастных в самом городе и в окрестностях верст на 200—300;наконец, 13 февраля, царь призвал к себе новгородцев, оставшихсяживыми, из каждой улицы вызвал к себе по человеку, — ониявились дряхлы и унылы, отчаявшись в животе своем стояли, какмертвые. Но Иоанн, взглянув на них милостивым оком, велел им молитьсяо своем царском здравии и благополучии; сказал им, что вся пролитаякровь взыщется на владыке Пимене и на всех советниках, его и велел имжить спокойно и не скорбеть о случившемся. Отсюда Иоанн пошел вПсков, отправив Пимена и многих духовных лиц в Москву; Пимен скороумер в заточении; тогда же многие новгородцы выведены были из своегогорода и расселены по другим областям. В Синодике число погибшихновгородцев, однако, показано только 1505 чел., у Курбского 15000, уТаубе и Крузе — 27000, в Псковской летописи, — 60000, уГорсея — 700000. Пскову, куда царь проследовал из Новгорода,по-видимому угрожала та же участь, но Псков был спасен, —большинство источников приписывает это спасение юродивому Николе,напугавшему царя страшными предсказаниями; испуганный Иоанн не лишилжизни ни одного псковича и вернулся в Москву, где немедленно жепринялся за розыск новгородской измены; на этот раз в числеосужденных были самые близкие к Иоанну опричники, — кн. А.Вяземский, Басмановы, отец и сын, печатник И. М. Висковатый, казначейФуников, Яковлев и др.; среди страшных мук, большая часть из них былаказнена в июле 1570 г. на площади в Москве; обвинены они были в том,что известили будто бы новгородцев о страшной участи их ожидающей,следовательно они были соучастниками в новгородской измене. СкороМоскву постигло бедствие, в котором современники видели наказание заНовгородский погром. Со времени Ливонской войны Иоанн не мог уже спрежней энергией действовать против крымцев, но он постоянноподдерживал дипломатические сношения с Крымом, пытаясь удержатьДевлет-Гирея от союза с Литвой-Польшей, чрез послов своих А. Нагого иРжевского; это давало только крымским хищникам возможностьторговаться и требовать как можно больше поминков от короля и отцаря; опасность грозила Москве уже от турок, потому что султантурецкий не мог забыть, — как это сделал Девлет-Гирей, —падения двух магометанских юртов, к тому же, ведя в то времяпостоянные войны с Персией, султан напал на мысль соединить каналомВолгу с Доном, чтобы избавить свои войска от утомительных переходовчрез всю Малую Азию; Девлет-Гирей, для которого этот проект былневыгоден и опасен, потому что от крымцев турки потребовали бы самогодеятельного участия и помощи, отговаривал султана. В 1569 г. туркисделали попытку привести в исполнение свой проект соединения Волги сДоном; прорыть канал им, конечно, не удалось; они только потеряливремя и подошли к Астрахани слишком поздно; испуганные приближениемрусского войска они поспешно стали отступать к Азову, причем ханнарочно вел их далекою и безводною дорогой так, что отбил у турокохоту ходить к Волге. Но султан Селим не оставил своего намерениявозвратить магометанам Казань и Астрахань; тщетно Иоанн отправлял кнему двух послов, — Новосильцева в 1570 г., и Кузьминского в1571 г.; султан стоял на своих требованиях и в Москве должны былиждать решительных действий со стороны крымцев. Этим и объясняетсяназначение кн. М. И. Воротынского, самого славного и опытного воеводытого времени, ведать с 1 января 1571 г. станицы и сторожи польской,т. е. полевой, службы. Всю раннюю весну кн. Воротынский провел вхлопотах об лучшем устройстве сторожевой и станичной службы, составилпри участии станичных голов и вожей расписание, где быть новымсторожам, чтоб государеву делу прибыльнее и бережнее было, где ездитьи стоять станичникам. Но эти меры не привели ни к чему. Девлет-Гирейсо 120000-ным войском, подошел к Оке; русские изменники указали емуудобное место для переправы чрез Оку и хан направился быстро кСерпухову; Иоанн с опричниками бежал к северу, а воеводы с остальнымиполками не решились встретить хана в поле, а заняли предместьяМосквы, где и без того было огромное скопление народа; 24 мая татарыбыли уже у Москвы и им удалось стрельбой зажечь Ивановскуюколокольню; при очень сильном ветре пожар быстро распространился повсему городу, сгорело и задохнулось от дыма бесчисленное множествонарода, в том числе кн. И. Д. Бельский. В этом бедствии Иоанн обвинилбояр и князь Мстиславский сознался, будто он навел на Москву крымцев;но сознание кн. Мстиславского, оставшегося безнаказанным за такоестрашное преступление, нужно было Иоанну только для того, чтобыобъяснить это дело выгоднее для себя Литве-Польше. После этого Иоаннсильно понизил тон в сношениях с Крымом, обязался платить Крымуежегодную дань, под названием "тыш"; но хан требовал ещевозвращения Казани и Астрахани; Иоанн уже думал, что ему придетсяуступить хану Астрахань. К счастью, хан новым набегом вздумалпринудить Иоанна к решительным уступкам; и на этот раз ему удалосьперейти Оку, но на берегу Лопасни кн. М. И. Воротынский преградил емупуть и после целого ряда схваток принудил отступить с большим уроном(1572 г.); после этого не было и речи об уступке Астрахани. Царьпереживал в это время тревожное состояние: казни почти непрекращались; в 1573 г. жертвою подозрительности Иоанна сделалисьгерой Казани, победитель при Лопасне кн. М. И. Воротынский, кн.Одоевский и Морозов. Около этого времени (между 1572 и 1578 гг.)Иоанн написал свое завещание детям; но и в этом памятнике напраснобыло бы искать искреннего тона; не жалея слов для изображения своихпороков, Иоанн и здесь сейчас же начинает обвинять других и на нихсваливает вину, — "воздаша ми злое за благое и ненавистьза возлюбление мое". Косвенно, кажется, он признает неудобствоопричнины, потому что предоставляет продление ее на волю детей;младшему сыну, Феодору, назначает удел, но этот удел также кгосударству старшего сына; младший не должен выходить из послушаниястаршему. В завещании Иоанн считает себя изгнанным из государства "отбояр самовольства их ради". Мысль о том, что ему придется искатьспасения в бегстве из России, давно уже не покидала Иоанна; еще в1566 г. он чрез Дженкинсона завел переговоры об этом с Елизаветоюанглийской; он предлагал ей заключить тесный союз со включениемусловия, что если одну из договаривающихся сторон постигнет беда, тодругая должна дать ей убежище в своей стране. Гордость Иоанна быласильно оскорблена тем, что Елизавета, предлагая ему на случай бедыубежище в Англии, и не заикнулась о чем-нибудь подобном для себя,равно отклонила и заключение тесного союза с Москвой —англичане в сношениях с московским государством руководилисьединственно своими торговыми интересами, о которых и хлопотала уИоанна Елизавета; поэтому Грозный очень колко отвечал ей, что: "ажноу тебя мимо тебя люди владеют и не токмо люди, но мужики торговые".В конце 1575 г. Иоанн поставил во главе земщины царя СимеонаБекбулатовича, которому затем дал титул царя и великого князя всеяРуси, а сам стал именоваться "Московским", но в июле 1576г. Симеон Бекбулатович называется только "Тверским"; этомумнимому царю Грозный подавал даже челобитные, именуюсь "ИванцомМосковским"; но один современник Грозного дьяк Тимофеевхарактерно называет этот поступок Грозного "игрою"; что этоне было серьезным отречением от престола, видно из того, что Иоаннхотел скрыть обстоятельство это от послов цесаря и вел с нимипереговоры, как будто бы ничего не случилось. Не доверяя окружающим,подозревая всюду измену, Иоанн повторил события конца 1564 и начала1565 г. и снова заставил своих подданных просить его принять браздыправления. Флетчер и Горсей прибавляют, что он за возвращение своеопять взял значительные суммы с монастырей; около этого же временицарь, подтвердив запрещение монастырям принимать земли, отнял у нихчасть их земель. Такое печальное положение дел внутри государстваотразилось и на внешней политике. Ливонская война шла вяло: одновремя Грозный думал сблизиться со Швецией, где царствовал тогда ЭрихXIV; уже в 1566 г. царь личнопринял шведскихпослов и вел с ними переговоры, тогда же Грозный выразил странноежелание, чтобы Эрих выдал ему Екатерину, супругу Иоанна, герцогафинляндского, за которую Грозный неудачно сватался в 1560 г.; посленескольких обменов посольствами в феврале 1567 г. заключен был вМоскве договор; московский царь и шведский король вступали междусобою в тесный союз, Эрих должен был выдать Грозному Екатерину, царьотказывался в пользу Швеции от Эстляндии, уступал ей 12 городов, вЛивонии должны быть установлены точные границы, шведский корольполучал право сноситься с московским царем, подданным обеихгосударств давался свободный проезд чрез владения обоих государей;Рига, Венден, Дерпт, Нарва отходили к Москве. В Швецию отправленобыло посольство для подтверждения договора и для того, чтобы проситьруки сестры короля для царевича Иоанна Иоанновича; в приданое за нейГрозный просил Ревель. Но к чести своей Эрик решительно отказалпослам московским выдать Екатерину; тем временем Эрик Х?V былсвергнут братьями с престола и его место занял Иоанн III, супругЕкатерины. Это важное событие сближало Польшу со Швецией и Грозныйсделал попытку сблизиться с Данией. По совету двух пленных ливонцев,Таубе и Крузе, Иоанн задумал образовать из Ливонии государство,вассальное Москве; этим путем он рассчитывал привлечь на свою сторонуливонцев; орудием своей политики царь сначала хотел избратьФюрстенберга, потом Кеттлера; оба они отказались; тогда чрезпосредство тех же Таубе и Крузе Иоанн обратился к Магнусу, братукороля датского, Фридриха II; после предварительных переговоровМагнус приехал в Москве (1570 г.) и заключил договор с Иоанном:Магнус назначался королем Ливонии, "голдовником" царя, ноЛивония сохраняла свободу вероисповедания и свои учреждения. Но этуЛивонию надо было сначала завоевать: до 1577 г. русские действовалитам довольно удачно, но главных городов Ревеля и Риги взять не могли;особенно чувствительна была неудача под Ревелем: 27 августа 1570 г.русские с Магнусом осадили Ревель, простояли 30 недель, до 16 марта,и должны были снять осаду; не имея флота, русские не могли взятьтакого укрепленного города, как Ревель. 1 января 1573 г. сам Иоаннвзял Вейссенштейн (Пайду), причем пал Малюта Скуратов; в 1577 г. вянваре повторена попытка взять Ревель и опять неудачно; в июне царьснова явился в Ливонию и взял до 26 городов, в том числе Венден(Кесь) и Динабург (Ненгин); успехи эти не были, однако, прочны: едваушел Иоанн, как поляки отняли у русских Динабург, затем Венден идругие города; шведы соединились с поляками и стали теснить русских уПернова и Дерпта, Магнус, которому царь давно уже не доверял,несмотря на его брак с Марией Владимировной, дочерью кн. ВладимираАндреевича, в 1578 г. изменил Иоанну и перешел на сторону Польши; вдовершение всего датский король Фридрих II не утвердил условийперемирного договора, заключенного его послом Ульфельдом в Москве.Виновником такой перемены в отношениях к Грозному в значительнойстепени был новый польский король Стефан Баторий. В 1572 г. скончалсяпоследний Ягеллон, Сигизмунд II Август; в числе кандидатов напольско-литовский престол называли и Иоанна Грозного, но потомсторонники московской партии решили просить у Иоанна в короли второгоего сына Феодора; с этим предложением приехал в Москву гонец Воропай(1572 г.). Иоанн говорил с ним лично и высказал ему свое желание бытьизбранным в польские короли; главным препятствием к избранию своемуИоанн считал слухи о своей жестокости; поэтому он оправдывался вэтом, по обычаю сваливая вину на своих подданных; литовцам и полякамон обещал не только сохранить их вольности, но даже увеличить. Носкоро, однако, Иоанн понял, что ему неудобно быть королем польским иновому посланнику Михаилу Гарабурде он внушал мысль о разделе РечиПосполитой: Польшу предлагал отдать императору Максимилиану, а Литвуи Русь — Москве. В переговорах по этому делу Иоанн выказалмного достоинства: он требовал во всяком случае первенствагосударству московскому, присоединения к нему Киева и Ливонии,установления в Речи Посполитой наследственной монархии. Иоанн непосылал не только денег в Литву, но даже и послов; неудивительно, чтопри таких условиях в 1573 г. в короли избран был Генрих Анжуйский,брат французского короля Карла IX; но Генрих пробыл в Польше толькооколо полугода и бежал, по смерти своего брата, во Францию; на этотраз Грозный отправил своего посланника Новосильцева, давал обещаниячастным лицам пожаловать их, но от поставленных раньше условий неотказывался; Иоанн хотел в это время войти в соглашение с императоромМаксимилианом о вышеупомянутом разделе Речи Посполитой (в Вену ездилиСкобельцын и затем кн. Сугорский, в Можайск приезжали Кобенцель иПринц). На избирательном сейме голоса разделились между Эрнестом иБаторием. Седмиградский воевода Ст. Баторий проявил гораздо большеэнергии и признан был всеми государем Речи-Посполитой, При вступлениина престол Баторий дал обязательство возвратить Речи Посполитойпотерянные ею области; но восстание Данцига заставило Батория искатьна время перемирия с Москвой, поэтому он прислал своих послов вМоскву в январе 1578 г. (Крыйский и Н. Сапега); за неудачу своюГрозный жестоко глумился над Баторием, не признал его своим братом иназвал его своим соседом; перемирие было продолжено, однако, на тригода; но когда московские послы Карпов и Головин приехали к Баториюза подтверждением этого перемирия, то Баторий, усмиривший уже Данциг,нарочно долго не принимал их, приготовляясь к походу на московскоегосударство. Грозный с своей стороны собирался в 1579 г. идти опять вЛивонию; но Баторий предупредил его, в августе осадил Полоцк и 29числа взял этот город, а за ним и крепость Сокол; неудача эта сильноподействовало на Грозного; хотя он еще крепился, но уже приказалсвоему гонцу Нащокину согласиться на отправку царских послов в Литву;гонец должен был и лично терпеть, перенести даже бесчестье и необращать внимания, если король не спросит о царском здоровье и т. п.В 1580 г. Баторий взял Велиж, Усвят, Великие Луки, Невель, Озерище,Заволочье; литовские отряды подходили к Холму, сожгли Старую Русу;Шведы взяли Кексгольм; посольство кн. Сицкого и Пивова не имелоникакого успеха; Иоанн отправил новых послов Пушкина и Писемского; иэтим послам предписывалось перетерпеть бесчестье, даже побои. ТеперьИоанн хотел удержать за собой только четыре города в Ливонии, ноБаторий отверг эти условия и в 1581 г., взяв Остров, осадил Псков.Мужество кн. И. П. Шуйского и гарнизона спасло Псков и остановилопобедоносное шествие Батория, но во время этой осады шведскийполководец Делагарди взял Нарву (15 сент. 1581 г.). В это трудноевремя Грозный обратится к посредничеству римского папы и проситьпосредничества отправил в Рим дьяка Шевригина; хотя папа ГригорийXIII и был удивлен тем, что Грозный ничего не говорил о религии, темне менее он отправил в Москву знаменитого иезуита Поссевина. Римскаякурия тогда занята была проектами об изгнании турок из Европы; ейвыгодно было поэтому примирить Москву с Польшей и привлечь первую ксоюзу христианских государств против ислама, тем более что надеялись,что образование такого союза повлечет за собою и единениерелигиозное. Иоанн отказался вести переговоры о вере, пока не будетзаключен мир с Баторием; с своей стороны и Поссевин не оказалсколько-нибудь существенной поддержки московским послам кн. Елецкомуи Алферьеву; продолжительные переговоры кончились заключением 15января 1582 г. на Киверовой горе у Запольского яма 10-летнегоперемирия: Иоанн отказывался от Ливонии, возвращал королю Полоцк иВелиж, за это все остальные московские города, взятые Баторием,возвращались Москве. Заключая это перемирие, Грозный рассчитывалотстоять города в Эстляндии, отнятые у него шведами, но и это неудалось: по договору 1583 г. Иоанн должен был отказаться не только отНарвы, но и от старинных городов: Ямы, Копорья и Ивангорода. Тольковесть о завоевании Сибирского царства Ермаком несколько рассеяла тотревожное и печальное состояние духа, которое переживали царь и егонарод. Еще в 1555 г. сибирский царь Едигер признал себя данникоммосковского государя; но преемник его власти, Кучум, не только неплатил никакой дани, но даже нападал на северо-восточные границыгосударства. Здесь в Пермском крае лежали богатейшие вотчинызнаменитых Строгановых, к которым Грозный очень благоволил; онпожаловал им по притокам Камы до 8 миллионов десятин земля, правда,ненаселенной. Здесь Строгановы завели соляные варницы, для защитыкоторых от нападения диких соседей им позволено было выстроитьукрепленные городки и содержать гарнизоны из стрельцов и казаков. В1579 г. к ним пришли волжские казаки, с Ермаком во главе; пред этимони грабили суда на Волге; в 1581 г. они в числе около 800 человек,двинулись по Чусовой на восток, в Сибирь: по известию Строгановскойлетописи Строгановы послали казаков покорить Сибирь; по словамЕсиповской летописи казаки двинулись в поход самовольно без участияСтрогановых; наконец, Ремезовская летопись говорит, что Строгановыпринуждены были помочь казакам в этом их предприятии из страха предними. В 1582 г. 26 октября казаки, после трудного похода и несколькихбитв, взяли город Сибирь. Кучум бежал в степь, а в январе 1583 г.пришла в Москву радостная весть о новом приобретении. В 1581 г. вноябре царь, не привыкший сдерживать себя, так сильно ударил своегосына в висок, что тот на четвертый день скончался. Об этом печальномсобытии наиболее верный рассказ передает Поссевин. Грозный ударилжену царевича Иоанна, в то время беременную, царевич упрекнул отца, аИоанн в горячах ударил сына в висок. Горесть Иоанна не подаваласьописанию; но он скоро успокоился и энергичнее повел дело о своейженитьбе на одной из родственниц Елизаветы. Опустившийся Иоанн шел насамые существенные уступки английским купцам, соглашался даже закрытьпорты Северного океана и Белого моря для всех иностранцев, кромеангличан, лишь бы состоялся его брак с Марией Гастингс. Во время этихпереговоров с Боусом Иоанн внезапно скончался, 18 марта 1584 г. Порассказу иностранцев, больной царь сел играть в шахматы и внезапноупал без чувств... Другие иностранцы (Горсей) намекают, что Годунов иБ. Бельский причастны к смерти Грозного царя. Митрополит Дионисийуспел умирающего Иоанна постричь в монахи под именем Ионы. Грозныйбыл похоронен в Архангельском соборе. В хронографе наружность Иоаннаописана так: "Царь Иван образом нелепым, очи имея серы, носпротягновен и покляп, возрастом велик бяше, сухо тело имея, плещаимея высоки, груди широки, мышцы толстые". Иоанн Грозный былженат шесть раз: первой его супругой была Анастасия Романовна, дочьокольничего Романа Юрьевича Захарьина-Кошкина; она скончалась 7августа 1560 г.; от этого брака у Иоанна было три сына: Димитрий(род. в 1552 г., умер в 1553 г.), Иоанн (род. 28 марта 1554 г., умер19 ноября 1581 г.) и Феодор, наследник отца своего на престоле (род.11 мая 1557 г., умер 7 января 1598 г.) и три дочери: Анна (род. в1549 г., умерла в 1550 г.), Мария (род. в 1551 г., умерла в 1554 г.)и Евдокия (род. в 1556 г., умерла в 1558 г.); 21 августа 1561 г.Иоанн вступил во второй брак с Марией Темгрюковной, дочерьюкабардинского кн. Темгрюка (умерла 1 сентября 1569 г.); от этогобрака у царя был сын Василий (род. 20 марта 1563 г., умер в 1564 г.);28 октября 1571 г. Иоанн вступил в третий брак с Марфой БогдановойСобакиной, дочерью новгородского гостя, но уже 13 ноября того же годаона скончалась; в начале 1572 г. царь вступил в четвертый брак, начто впоследствии получил разрешение церковного собора, с АннойАлексеевной Колтовской, но года через два развелся с ней и постриг еев монахини под именем Дарьи; она скончалась в Тихвинском монастыре в1626 г.; в 1575 г. Иоанн вступил в пятый брак с Анной Васильчиковой,которая похоронена в Суздальском женском монастыре, следовательно и сней Иоанн развелся; в сентябре 1580 г. Иоанн вступил в шестой брак сМарией Феодоровной Нагой, дочерью Ф. Ф. Нагого; эта жена пережилаГрозного, она скончалась под именем старицы Марфы в 1608 г.; от нее уГрозного был сын царевич Димитрий (род. 19 октября 1583 г., убит 1591г. 15 мая), которому царь, умирая, назначил в удел Углич. Иоанн IVпредставляет собой редкое явление в нашей истории; его сложный,загадочный характер не поддается удовлетворительной оценке. Карамзиндал блестящую характеристику Иоанна, но оценил его поступки лишь снравственной точки зрения: представил его ангелом в первую половинуправления и тираном, равного которому нет в истории, во вторуюполовину царствования; как могла произойти такая крупная перемена,Карамзин не объяснил. Последователи его взгляда — Погодин,Костомаров, Иловайский — обратили большее внимание на годыюности Иоанна, указали черты жестокости и своенравия в Иоанне, ещеотроке; Погодин и Костомаров все хорошее, сделанное в 1547—1560г., приписывали Сильвестру и Адашеву и считали Иоанна человекомдалеко не умным; Костомаров считал его нравственно больным впоследние годы; Кавелин смотрел на историю как на процесспостепенного освобождение личности от уз родового быта и с этой точкизрения он высоко ставил деятельность Иоанна, сравнивал его с ПетромВеликим, признавал его падение к концу, но объяснял этонеспособностью и тупостью среды, в которой жил и действовал первыйрусский царь. Соловьев также указал на столкновения в этоцарствование начал быта родового и государственного, на успехипоследнего, достигнутые Иоанном; но указав это и доказав известнуюсамостоятельность Иоанна и при Сильвестре, Соловьев строго осудилсредства и приемы Иоанна, пригодные только для азиатского общества:своими действиями Иоанн развратил русское общество и отчастиподготовил смутное время. Беляев и Белов, особенно последний,подчеркнули мысль Соловьева о торжестве государственного начала приИоанне; Белов пытался доказать законность его поступков, заподозритьмногие известия о казнях, также обратил внимание на значениекняжеской аристократии и в сокрушении ее притязаний видел главнуюзаслугу Иоанна, оклеветанного, по его мнению, в истории. К. Аксаковвидел в Иоанне натуру художественную, но лишенную нравственногочувства. Самарин объяснял его жестокости сознанием нелепости инедостатков окружающей его среды и в то же время бессилием исправитьокружающее его: оттого Иоанн и ограничивался одним бессмысленнымразрушением старого; ненавидя других, он презирал и себя. Нанедостаток воли в Иоанне указывал и Жданов; характеристику Самаринасчитает лучшею Бестужев-Рюмин, который сближает деятельность Иоанна сдеятельностью Петра Великого, объясняет полную неудачу первого егонепрактичностью, его излишним себялюбием, но и слабостью тогдашнейРоссии. Ключевский указал на неясное, но в сущности верное, пониманиеГрозным того, что по ходу истории государь московский должен статьгосударем демократическим; Иоанн смутно понимал это, но как человекпсихически нездоровый преувеличивал опасность и видел ее там, где еене было. Ковалевский объяснял поступки Грозного, как поступкичеловека, подверженного неврастении. Всматриваясь в деятельностьИоанна, прежде всего поражаемся его подвижностью; редко Иоанн долгооставался на месте: то он на богомолье в монастыре, то в каком-нибудьселе на потехе, то он осматривает свои полки, то пограничные города.Иоанн, до тех пор пока болезнь не сломила его окончательно, не могоставаться бездеятельным в случае войны: он не раз выступал с своимиполками к берегам Оки для защиты своей земли от хищников, несколькораз он водил свои войска и за пределы своего государства; можно ещесомневаться, насколько велико было его участие в славном взятииКазани, но Полоцк и Венден взяты были под его непосредственнымнаблюдением. Во время ведения дипломатических переговоров Иоанн частонарушал установленный этикет, призывал к себе послов и лично вступалс ними в объяснения, не говоря уже о том, что некоторые иностранцыслужили ему агентами во внешней политике, которую он вел лично, безучастия думы. Вместе с подвижностью Иоанн обнаруживал всегда страстьиграть известную роль: он любил являться к народу и обращаться к немус речью, любил председательствовать на соборах, совершатьторжественные въезды и принимать поздравления. Гонца БыковскогоГрозный принимает в шатре на поле, сидя в полном вооружении —эту театральную обстановку он придумал, чтобы уязвить короляпольского и показать свою готовность к войне; посла крымского хана, скоторым ему приходилось постоянно торговаться о количестве дани,Иоанн принял, одевшись в бедную одежду; говорят, что ливонских пословугостили пустыми блюдами вместо обеда, потому что они приехали бездани. На дипломатических актах времени Грозного лежит печать егосвоеобразной иронии: то он попрекает Елизавету, что мимо ее управляютторговые мужики, то Густава Вазу — мужичьим происхождением отторговца мясом, то Батория — "многомятежным человеческимизбранием". Одним словом пред нами человек, одаренный живым,пылким умом, со страстью к эффекту. На беду свою Иоанн не получилправильного воспитания и образования, привык с детства никому неотдавать отчета в своих действиях, привык смотреть на себя, как налицо высшее, ответственное только пред Богом. Оттого остроумие иживость ума принесли Иоанну только вред; он рано начал тратить их намелочи, стараясь сообразно с духом времени доказать правоту того, вочто он сам едва ли верил в спокойные минуты. Насколько интересны иедки его отзывы о врагах и насмешки над ними, настолько жебессодержательны его положительные доводы. И что брался доказыватьмолодой царь? что Астрахань — древняя Тмутаракань, что Ливония— исконная вотчина и давнишняя данница дома Калиты, что царскийтитул также давно принадлежит государям московским. Тратя силы своегоума на доказательство никогда не существовавших отношений, Иоаннначинал верить тому, что говорил, принимать ложь за истину. Пылкаяфантазия, не сдерживаемая ни знаниями, ни характером, влечет Иоаннаот одного предприятия к другому: он помнит завет своих предковувеличивать свое государство, но не может соблюсти должной границы.Великая заслуга Сильвестра состояла в том, что он умел сдерживатьИоанна требованиями нравственного закона; это было последнеесредство; когда возмужавший Иоанн презрел нравственный закон, онбыстро стал опускаться. Прежняя ирония переходит в презрение ко всемокружающим; сознавая за собою известные заслуги, Грозный в другихвидит одни недостатки; правда, он не скупится и на изобличение себя,но это только ради фразы: сейчас же начинаются обвинения других,доказательства, что все зло происходит от них; прежняя живость умапод влиянием нравственных недугов развивает болезненное воображение ипоявляется в Иоанне уверенность, что он окружен отовсюду изменниками,что он даже изгнан из своего государства; и прежде Иоанн не ценилчеловеческой жизни, — теперь он казнит с удивительнымхладнокровием, казнит отдельных лиц, казнит и массы; избивая тысячиновгородцев, он приказывает им молить Бога о царском здравии испокойно возлагает всю ответственность на архиепископа Пимена; полюбви к внешности Иоанн порою облекает свои действия и казнитеатральной обстановкой и тем усугубляет впечатление: ему мало теперькостюмом своим насмеяться над посланниками, он является пред народомто монахом, то палачом, то, наконец, подданным своего подданного! Вюности он забавлялся мучениям животных, под старость — мукамилюдей. Иоанн пал так низко не потому, что ему пришлось действоватьсреди тупой и бессмысленной среды: он далеко не лучший из этой среды,а потому, что среда эта, во имя высшей идеи, смутно сознаваемой ею,не ставила ему в личных его действиях никакой преграды. Иоанн былгорячо привязан к православной церкви, не только не пропускал ееслужб и церковных церемоний, не только не щадил материальных средствна создание и украшение церквей, но и не раз словесно и письменносражался за нее. В 1570 г. Иоанн, выслушав лютеранского пастораРокиту, дал ему письменный ответ, разделенный на 14 "слов"(пунктов). В ответе этом царь обнаружил большую начитанность вдуховной литературе. Он защищал православное учение об оправдание,значение св. предания, как источника вероучения, почитание святых иикон, иерархию, монашество, брак, посты и т. д. Это произведениеГрозного страдает обычными недостатками его изложения,разбросанностью, частыми повторениями, многословием и излишнеюзапальчивостью, но не лишено остроумия: имя Лютера Грозный производитот слова "лют", протестантских проповедников, по-польскиkaznodzieja, называет "кознодеями", не признает Рокитухристианином: он, Рокита, как аспид глухой затыкает уши, с ним, каксо псом неверующим, не следовало бы и говорить о вере, но пустьпротестанты не считают царя "яко не ведуща". В 1577 г. вКокенгаузене, встретив на улице одного пастора, Иоанн вступил с ним впрения о вере и в горячности ударил его кнутом, когда пасторприравнял Лютера к апостолам.
Горькойиронией наполнено обширное послание Грозного игумену и братииКирилловского монастыря; в начале, правда, Иоанн, по привычке своей,крайне смиренно говорит о себе, называет себя даже псом смердящим,недостойным кого-либо учить, а тем более монахов; "свет жеиноком ангели, свет же миряном иноки"; Иоанн уверяет, что онвсегда хотел постричься и что даже теперь "мне мнится окаянному,яко исполу чернец"; но затем царь читает наставление монахам,как бы им следовало жить по уставу св. Кирилла, и обнаруживает тайнуюцель, с которой это послание было написано: попрекнуть монаховпослаблениями, делаемыми в монастыре Ионе (в миру Ивану) Шереметеву;царь едко спрашивает братию, что стало бы с монастырем, если бы онсам подстригся; монастырь обратился бы в царский дворец, да и теперь"над Воротынским церковь, а на под Чудотворцем нет; Воротынскийв церкви, а Чудотворец за церковью, оттого и на страшном судеВоротынский и Шереметев станут выше св. Кирилла: Воротынскойцерковью, а Шереметев законом, что им Кириллова крепчае". СПоссевином, после его возвращения в Москву из лагеря Батория, Иоаннимел устное прение о вере, и то по усиленному желанию иезуита: иримско-католическую церковь Грозный не признавал христианской; нежелая оскорблять папу, Иоанн свел прение на мелочи — отчего уПоссевина подстрижена борода, отчего папу носят на престоле, отчегона сапоге у папы крыж, а на крыже распятие Господа; в конце Грозныйвсе-таки разгорячился и сказал, что папа волк, а не пастырь. Увидев,однако, что Поссевин обиделся, царь уверял, что лично к Григорию этислова не относились; на просьбу Поссевина позволить католикам иметьсвои костелы в Московском государстве царь ответил решительнымотказом. Но и искренняя привязанность к церкви не могла сдерживатьИоанна: как и большинство его современников, он придавал слишкомбольшое значение внешним формам богопочитания и верил в возможностьщедрой милостынею и покаянием загладить всякий грех. —Нравственное падение Грозного не должно закрывать пред ним того, чтоим было сделано хорошего, что пережило его: не только расширениеграниц московского царства на востоке, но и введение земскогосамоуправления, уничтожение остатков и преданий удельной розни,устройство военных сил, первая книгопечатня и постоянное стремление кцивилизации Запада составляют бесспорную заслугу Грозного, заслугуего несомненного ума, всегда способного судить здраво, если толькодело не касалось лично его.
Источники:летописи: Никоновская, ч. VII и VIII, Львовская, ч. IV и V,Царственная книга, Новгородская, 2-я и 3-я, Псковская, Софийская,Воскресенская, Отрывок русской летоп. 1530—1537 г. (Полн. собр.Рус. Летоп. т. т. III, IV, VI, VIII); Александро-Невская (Русск. Ист.Библ., ???), Архангелогородский летописец, Строгановская, изд.Спасским в 1821 г., Есиповская — им же, Ремезовская —СПб., 1880 г; Разряды, напечатанные в след. изданиях: Древн. Росс.Вивлиоф., ч. XIV, Симбирский Сборник, Витебская Старина, ч. IV,Вельяминов-Зарнов, "Исслед. о Касимовских царях и царевичах".— Акты: Арх. Эксп. т. I; Исторические, т. I, Дополн. к Акт.Ист.; т. ?; Собран. Гос. Грам, и Дог. т. ? и II; Акты Моск. Госуд. т.?; Акты Федотова-Чеховского, Русско-Ливонские акты, Родословная книга(Времен. Об. Ист. и Др. P., X) Памятники древней русскойписьменности, относ. к смут, времени (Ист. Библ. т. XIII, ВременникИ. Тимофеева, повесть кн. И. М. Катырева-Ростовского, прежденазываемый хронограф С. Кубасова), Сказания кн. Курбского. Дневникпоследн. похода Батория; Др. Рос. Библ., т. VIII, XIII,XX,XXVIII —XXXI; Сбор. Имп. Рус. Ист. Общ., т. 38, 41, 59, 70. Памятникидипломат, снош., т. ? и X; Стоглав, изд. Кожанчикова и Казанскойакадемии; Писцовые книги, ч. 1 в 2. Из иностранцев: Гваниньи,Одерборн, Поссевин, Гейденштейн (есть русск. перевод, изд. Арх.Комиссии) — у Старчевского "Hist. Ruth. scriptores",т. I и II; Флетчер иГорсей в изд.Bond, "Russia, at close of XVI cent "; другие англичане"Hackluyt Collection of the early voyages"; ливонскиеписатели — в издании "Scriptores rerum Livonicarum";Таубе и Крузе в "Sammlung Russ. Geschichte", X.
Главнейшиепособия: Карамзин, "Ист. Гос. Росс.", т. VIII и IX;Соловьев, "Ист. России с древн. врем.", т. VI и VII;Бестужев-Рюмин, "Русс. Ист.", т. II, ч. ?; Иловайский,"Ист. Росс.", т. III; Костомаров, "Рус. Ист. в биогр.и жизн.", ч. 1 и отдельн. статьи; Макарий, "Ист. рус.церкви", т. VI и VII; Павлов, "Очерк секуляризации";Дьяконов, "Власть московск. государей": Ключевский,"Боярская Дума"; его же, "Состав представительства наземских соб."; Пресняков, "Царственная книга"; Жмакин,"Митр. Даниил и его сочинения"; Ясинский, "Соч. кн.Курбского"; Белов, "Об историч. Значений русс. боярства";Регель, "Analecta"; Форстен, "Балт. вопрос в ΧVI иXVII в. в."; Перетяткович, "Поволжье в ΧVI в.";Смирнов, "Крымское ханство"; Толстой, "Россия иАнглия"; Гамель, "Англичане в России"; Pierling,"Papes et Tsars"; его же, "Rome et Moscou" и др.;Латкин, "Земские соборы"; Жданов, "К ист. Стогл.Собора" (в Жур. Мин. Нар. Просв., 1876 г., №№ 6 и 7),Владимирский-Буданов, "Обзор истории русского права";Загоскин, "История права Моск. Госуд."; его же, "Очеркорганизации и происхождения служилого сословия"; его же,"Уставные грамоты XIV — XVI вв."; Чичерин, "Областныеучреждения в России XVII в."; Дмитриев, "История судебн.инстанций"; Дьяконов, "Доп. свед. о реформ. Грозного"(в Жур. Мин. Нар. Просв." 1894, № 4) Лихачев, "Разрядныедьяки XVI в."; его же, "Библиотека и архив моск.государей"; его же, "О происхождении рода Адашевых"(Ист. Вестн. 1890 г., № 5); Платонов, "Как возникли чети"(в Журн. Мин. Нар. Просв. 1892 г., № 5); Маркевич, "Историяместничества в Моск. госуд. в XV — XVIII в.", т. 2;Цветаев, "Литер. борьба с протестанством"; Устрялов,"Именитые люди Строгановы"; Небольсин, "ПокорениеСибири"; Дмитриев, "Пермская Старина"; Голохвастов,"Благовещ. иерей Сильвестр" (Чт. Об. Ист. и Ар., 1874, ?),Барсуков, "Род Шереметевых", т. I; Иванишев, "Жизнькн. Курбского в Литве и на Волыни" и друг.
С.Середонин.
{Половцов}
ИоаннIV Васильевич Грозный
(илиИван)— царь ивеликий князь всея Руси. При нем в Московском государстве укрепилосьпредубеждение против евреев. Последним был запрещен въезд в страну, акогда брестские еврейские купцы все же прибыли туда для продажи"мумеи", их товары были сожжены, по поводу чего посолпольского короля Сигизмунда-Августа жаловался московскомуправительству (1545). Когда пять лет спустя Сигизмунд-Августпотребовал от И., чтобы евреям дозволен был свободный въезд в Россиюдля торговых занятий, И. решительно отказал, ввиду вреда, будтоприносимого евреями местному населению; царь сослался, между прочим,на то, что их выселили "из Волошскые земли"; "и нам,сказано дальше, в свои государства жидом никак ездити не велети,занеже в своих государствах лиха никакого видети не хотим, а хотимтого, чтобы Бог дал в моих государствах люди мои были в тишине безовсякого смущенья. И ты бы, брат наш, вперед о жидех к нам не писал".Этот запрет включался в последующие договоры России с Польшей. —При взятии Полоцка русскими войсками (1563) И. приказал местнымевреям принять православие. Не подчинившиеся царскому велению —в числе 300 — были потоплены в Двине.
Ср.:"Регесты", I; М. Кулишер, "Польша с евреями и Русь безевреев на рубеже 16 и 17 вв.", "Еврейская Старина",1910; Jew. Enc., VII.
{Евр.энц.}
ИоаннIV Васильевич Грозный
—царь и великий князь всея Руси, старш. сын вел. кн.Василия III от 2-й его супруги Елены, кн. Глинской; род. 25 авг. 1530г., вступил на великокняж. престол по смерти отца 4 декабр. 1533 г.За малолетством И. сперва правила его мать при содействии бояр кн. И.Ф. Овчины-Телепнева-Оболенского и кн. В. И. Шуйского; после ее смерти(1538) правление государством перешло к боярск. думе, причем в нейпреобладали то кн. Шуйские, то кн. И. Ф. Вельский, то вновь Шуйские(1538—1543). Свое правление бояре ознаменовали вопиющимизлоупотреблениями; по словам соврем-ка, они "жили по своей воле,чинили всем великие насилия, и в рус. земле настали велик. мятеж ибезгосударство" (П.Фрязин);о восп-ниималеньк. вел. князя никто не заботился; И. и его брат Юрий терпелинужду даже "во одеянии и во алкании"; материал. лишениясопровождались и морал. обидами: бояре обходились с ними дерзко, а вто же время в официал. обстановке "по чину" низкопреклонялись пред государем-мальчиком, уча его тем двуличию ипритворству; дурн. инстинктам И. они льстили, хваля жестокость егодетск. забав. Умственно И. был развит и весьма начитан, что следуетприписать благотвор. влиянию митрополита Макария и окружавших егодуховн. лиц; кн. И. М. Катырев-Ростовский называет И. "мужемчудного рассуждения"; говорит, что он был в "науке книжногопоучения доволен и многоречив зело". По замечанию историков,"морал. воспитание Грозного не соответствовало умств.образованию: душа Грозного была ниже его ума" (С.Ф.Платонов).В конце 1543 г.подросший И. впервые проявил свою власть: казнил "боярскогопервосовет-чика" кн. А. М. Шуйского и разослал в ссылку егоприверженцев; после этого правление перешло к родств-кам И.,Глинским, но дела шли не лучше: вел. кн. продолжал предаваться груб.развлечениям вперемежку с "богомольями" по монастырям, ккоторым был весьма склонен, а новые правители заботились только освоих интересах и стремились к мести своим предшеств-кам. Однакоскоро молод. И. выступил на самостоят. политич. поприще. 16 янв. 1547г. он первый из рус. государей "венчался на царство" ипринял титул "Царя всея Руси"; в фвр. того же года онженился на Анастасии Романовне Захарьиной, а в июне, после больш.пожара в Москве, сопровождавшегося круп. народ. бунтом, при которомпострадали кн. Глинские, вступил в личное управление государством. Вовремя усмирения бунта с молод. царем произошел замечат. нравств.переворот, отчасти под влиянием Благовещенского попа Сильвестра,явившегося к И. с крестом и угрожавшего ему гневом Божиим запренебрежение к своим царск. обязаностям. С этого времени начинаетсялучший период царствования И. Сильвестр и его единомышл-ки("избранная рада", по выражению кн. Курбского) окружилицаря, и до 1560 г. он, правя согласно с этими советниками и находясьпод умиротворяющим влиянием своей супруги, успел провести рядсерьезн. реформ и совершить неск. весьма важн. завоеваний на востоке.Начало внутр. реформ относится к 1550—1551 гг., когда в Москвебыл созван торжеств. "собор" духовенства и боярства поделам церковным и земским. На этом соборе был исправлен "Судебник"Иоанна III (1550) и составлен "Стоглав" — сборникцерковн. постановлений (1551). Далее следовало преобразованиеобласти, управления, которое сводилось к замене воевод-кормленщиковорганами местн. самоуправления (выборные "губные старосты","земские старосты", "излюбленные головы","земские судьи"). К этому же периоду относятся и меры,направленные к лучшей орг-зации служил. класса. Внеш. политика этойэпохи чрезвычайно удачна, равно как и предпринятые И. воен. операции.Многочисл. Казанские походы (1541, 1546, 1547, 1549—1550, 1551,1552) закончились покорением, при личн. участии Царя, Казани и всегоКазан. царства. В 1553—1556 гг. была завоевана Астрахань. Оч.энергично и успешно продолжалась борьба и с Крымом (1552, 1555, 1556,1558, 1559). "Избранная рада" усиленно советовала Царюнапрячь силы для окончат. сокрушения Крыма, но И. понимал невозм-стьдовести до конца это предприятие, т. к., с одной стороны, моск.владения отделялись от крым. земель обширной незаселен. степнойполосой, крайне затруднявшей воен. действия; с другой — заспиной хана стояла могуществ. Турция, под покров-ство которой отдалсяхан. Царь задумал другую войну — на западе, желая овладетьБалт. побережьем, чтобы иметь возм-сть завязать непосредств. сношенияс З. Европой. Первонач-но он вел успешн. войну со Швецией(1555—1557), закончившуюся перемирием на 40 л., а затем началЛивон. войну (1558), которая в первое время также была победоносна. В1553 г. И. удалось через Белое море завести торг. и политич. сношенияс Англией. К этому же году относится начало охлаждения И. кСильвестру, Адашевым и проч. членам их партии, которая во времятяжкой болезни И. не была склонна целовать крест сыну И. Дмитрию(старшему), а желала выдвинуть в преемники царя двоюрод. его брата,кн. Владимира Андреевича Старицкого. Стремления партии Сильвестра,состоявшей, по-видимому, гл. обр., из потомков удельн. князей, такназ. "княжат", закрепить свое влияние и вести собств.политику, противоположную самовласт. наклонностям моск."самодержцев"; оппозиция завоеват. планам царя на западе,настойч. попытки направить его деятельность на борьбу с Крымом,смерть царицы Анастасии (1560), умевшей мирить царя с егосоветниками, — все это вызвало окончат. разрыв царя с "радой".Сильвестр и Адашев были сосланы, начались репрессии, ознаменовавшие2-й период царствования Грозного. Сперва эти репрессии еще недоходили до кровав. казней. Гонение получило решит. и жест. характертолько в связи с "изменой" бояр, как И. называл попытки их"отъезда" в Литву, опиравшиеся на старое обычное право бояри князей "отъезжать" на службу к иному князю. Характероппозиции бояр и княжат, несомненно, мечтавших об ограничении царск.власти в свою пользу, привел Грозного к решимости уничтожить крут.мерами значение боярства. Совокупность мер И., направленных противродов. аристократии, известна под именем опричнины. Суть опричнинызаключалась в том, что Грозный применил к тер-рии стар. удельн.княж-в, где находились вотчины служил, князей-бояр, тот порядок,который обык-но применялся Москвой в завоеван. землях: вывод оттудаважн. и опасн. для центр. правительства представ-лей местн. населенияи переселение туда жителей из корен. моск. областей. В 1565 г. И.отобрал "1000 голов" дворян, названных опричниками, которымбыли даны поместья в городах "пойманных во опришнину".Число опричников впоследствии все увеличивалось, и опричнина подконец царствования захватила почти 1/2 государства, разорив все удел.гнезда и разорвав связь "княженецких родов" с их удел.землями. Княжата были выброшены на окраины государства, оставшиеся встаром порядке управления и носившие название земщины. Послеучреждения опричнины, разделившей моск. государство на две враждеб.части, следуют годы мрачн. террора, которым царь думал достигнуть всетой же цели — усиления своей власти и искоренения боярск.оппозиции. Бесчисл. свирепые казни и истязания бояр, дикие разгромыцелых городов и уездов с избиением почти всех их жителей (Новгород,Тверь), убийство царем в припадке раздражит-сти сына —наследника престола, вел. кн. Иоанна Иоанновича, чудовищные оргии водворце с опричниками и т. п., многочисл. браки (до 8) и конкубина-ты— все это свидетельствует о полной потере царем душевн.равновесия. Парал-но шли и воен. неудачи, крайне ослабившие гос-ство:борьба за Ливонию привела к истощению боев. средств и необходимостигордому царю склониться перед волей победонос. Батория,продиктовавшего Запольский мир 1582 г. Столь же печален был и мирслед. года со Швецией (1583). Русские были надолго отодвинуты отБалт. моря. В 1571 и 1572 г. хан Крымский совершил на моск. владенияразрушит. набеги, причем едва не сжег саму Москву. Единств. светлымсобытием конца царствования И. является завоевание Ермаком Сибирскогоцарства (1582). 18 мрт. 1584 г. И. внезапно скончался. Большойспециал. интерес представляет собой воен. орг-зация Грозного ипроизведенная им реорг-зация войска. В отношении глав. части моск.вооруж. сил — служилых людей — И. продолжал политикусвоего деда и почти удвоил их число. На протяжении 60—70 вер.кругом Москвы отборным дворянам и детям боярским были розданыпоместья с обязат-вом нести службу, и, т. обр., лучшие вооруж. силыбыли сосредоточены ок. Москвы. Затем И. уравнял всех помещиковземлями сообразно их службе и определил: число ратников, котороекажд. помещик был обязан выставлять на свой счет; вооружение ратникови самих помещиков и кто из них должен был являться конным, кто пешим.С каждых 100 или 200 четв. (50 или 100 дес. приблиз-но) доброй землипомещик обязывался давать одного пеш. ратника, вооруженного луком,бердышом и рогатиной, и одного конного — с 1 (а в дальний походи с 2) лош. и с запасом продовольствия на целое лето. Ратники сгородов и сел брались примерно по 1 чел. с трех белых, нетяглыхдворов и по 1 чел. с пяти черн., тяглых дворов. С Новгорода и Псковалюдей брали по сохам, отсюда — посошные люди. И. IV назначилзатем всем войскам во время похода денеж. жалованье. Грозному жепринадлежат первые попытки образования пост. войска. Так, войскомявились стрельцы. Впервые они выступают в Казан. походе. Кроместрелец. пехоты были образованы и арт. части: пушкари, затинщики,гранатчики и т. п. Мобилизацией вооруж. сил ведал разряд. О числ-стии составе рус. войск при И. IV имеются данные, относящиеся кЛитовскому походу 1578 г. Всего было 39681 чел. (рус. и черкес.князей — 212; бояр и детей боярских из моск. обл. — 9200;служил, людей новгородских и юрьевских — 1109; татар и мордвы —6461; стрельцов москов. — 2000; стрельцов и казаков городовых —13 119, посошн. людей — 7580). Инозем. путешеств-к по Россиитого времени Кл. Адаме говорит, что Грозный всего под знаменами м.выставить до 90 тыс. чел., а под Казань будто бы выставил до 150 т.чел. и 150 op., что мало вероятно. Больш-во моск. армии быловооружено луками и саблями, воины были выносливы и стойки, особенно вобороне крепостей, кав-рия весьма подвижна, дисциплина слаба. К числуинтерес. воен. мер Грозного относится энергично и по спец. планупроизведенное оборудование обороны южн. границы моск. государствапостройкой ряда укрепл. линий по верховьям Оки и Дона, по р. Быстр.Сосне, по верхн. Сейму, по Осколу и Сев. Донцу. Весь юг Моск. гос-вапредставлял собой во времена И., по выражению С. Ф. Платонова, как бы"один, хорошо оргзованный воен. округ". Планомерность исогласованность мер обороны были резул-том "общего совета"— съезда знатоков южн. окраины, созванного в Москве в 1571 г. иработавшего под руководством бояр М. И. Воротынского и Н. Р. Юрьева.Этим советом и был выработан план обороны и порядок несения полев.сторожев. службы (Акты Моск. государства. Т. 1). К эпохе И. Грозногоотносится и начало казачества, сыгравшего столь видную роль в воен.истории России. Из друг. воен. мероприятий Грозного надо еще отметитьограничение принципа местничества в ратн. деле (1551). В летописинаружность И. описывается в след. выражениях: "Царь Иван образомнелепым, очи имея серы, нос протягновен и покляп, возрастом великбяше, сухо тело имея, плеща высоки, груди широки, мышца толстые".Сложный характер И. IV является все еще загадочным для историков;точно так же не одинаковой является оценка его госуд. деятельности.Карамзин полагал, что И. пережил глубокий внутр. перелом и падение:"Характер И., героя добродетели в юности, неистового кровопийцыв летах мужества и старости, есть загадка для ума". Когдавпоследствии было выяснено пристрастие отзывов о Грозном, как состороны моск. официал. летописцев, так и иноземцев, учтя этоодностороннее освещение источников, историки пытались избавиться отнего и дать цельн. характеристику царя. Стремившиеся к психолог.харак-стике И. рисовали его или с чертами идеализации, как передовую,непонятую соврем-ками личность (Кавелин),или как человекамалоумного (Костомаров)и дажедушевнобольного, неврастеника (психиатр Ковалевский).Более тонкиехарак-стики были даны Самариным,подчеркнувшимнесоответствие умств. сил Грозного со слабостью его воли, и Ждановым,который считалИ. умным и талантливым, но "неудавшимся", а потомуболезненно раздраженным человеком. Другие отзывы имели в видуопределить политич. способности Грозного и понять его госуд. значение(Соловьев,Бестужев-Рюмин,Белов,Платонов).Из совокупностимнений этих последних ясно, что И. был круп. дельцом, понимавшимполитич. обстановку и способным на широк. постановку правительств.задач, энергичным и талантливым. Ключевскийуказал, что И.смутно, но совершенно верно понимал свою истор. задачу — статьдемократич. государем, но, будучи человеком психически нездоровым,преувеличивал встретившиеся на этом пути опасности и часто видел ихне там, где следовало. Любопытна харак-стика И., данная иностр.историком Валишевским,написавшим о И.целую книгу ("Jean le Terrible", есть в рус. перев.). И.,по его мнению, "натура энергическая до тирании" и"одновременно робкая до трусости". Он "горд добезумия" и, однако, способен "поступаться своимдостоинством до низости". Он "натура импульсивная", и,чтобы правильно к ней отнестись, нужно подходить к Грозному вместе сизучением его истор. среды и с параллел. изучением сходн. с нимистор. деятелей, напр. Людовика XI во Франции. Полит. деятельность И.Валишевский ставит чрезвычайно высоко. Физически храбр И. не был, но,пока не сделался больным, не оставался бездеят-ным в случае войны: онне раз выступал с полками к бер. Оки для защиты своих владений отхищников, неск. раз сам водил свои войска и за пределы гос-ства; еслиможно сомневаться, насколько велико было его участие во взятииКазани, то Полоцк и Венден были взяты под его непосредств.наблюдением. Царст-ние Грозного принадлежит к знаменат. эпохам рус.истории: окончат. преобразование отдел. княж-в и областей в единоецарство, расширение границ его на в., введение земск. самоуправления,устр-во воен. сил, пост. стремление к зап. цивилизации — вотего характер. черты. Но резкая социально-политич. деятельность царя,в связи с эксцессами его жестокости, в то же время посеяла те семенасмуты, которые столь ярко проявились в последующую эпоху "разрухиМоск. государства". (Кроме общих истор. сочинений по рус.истории, см.: Кн.Н.С.Голицын.Рус. воен.история. СПб., 1878).
{Воен.энц.}
ИоаннIV Васильевич Грозный
—"царь и великий князь всея Руси", род. 25августа 1530, ум. 16 марта 1584, знал и любил церковное пение,нередко сам певал в церкви и даже занимался композицией. В копииначала 17-го века (в одном из Стихирарей, принадлежащихТроице-Сергиевой лавре, за № 428), сохранились стихиры, положенные И.на крюковые ноты, именно стихиры и славники к ним на праздники:представление св. Петра митроп. моск. (21 декабря) и на Сретение св.иконы Влад. Божией Матери (23 июня). Над первым надписано: "ТворениеИоанна, деспота Российского", над вторым: "Творениецарево". См. Памятники Древней Письменности, СПб., 1886.
(Ф.).
{Риман}
ИоаннIV Васильевич Грозный
царь,самодержец и вел. князь всея Руси, род. 25 авг. 1530 г.; преемникотца 5 дек. 1533 г.; короновался 16 января 1547 г.; † 18 марта1584 г.
{Половцов}