- представление о том, что любое фиксированное в культуре явление может мгновенно превратиться в свою противоположность, в принципе в любую другую вещь. Оно вытекает из присущей культуре любого общества способности рассматривать явление через опыт накопленной культуры, т. е. опосредованно. При этом видимость явления и смысл могут не только не совпадать, но и исключать друг друга. Близкий человек может обернуться ведьмой, врагом, вредителем, колдуном, агентом империализма, сионизма, скрытым евреем, подкулачником и т. д. Даже дерево может быть замаскированным врагом. В традиционной культуре превращение в О. может произойти совершенно неожиданно, через инверсию, в момент, когда наблюдатель не видит явных признаков опасности. Человек оживет в опасном заминированном мире, где любой шаг, любая мысль, любой ветерок могут привести к взрывообразному оборотничеству. Спасение от О. лишь в особых методах его разоблачения, на что способны лишь особые специалисты, например, жрецы, идеологи, "органы" и т. д. Вера в существование О. является одной из культурных предпосылок создания аппарата массового террора, для массового доносительства. Возникновение массовой уверенности в том, что явление, ранее бывшее комфортным, проявило себя как О., является симптомом возникшего дискомфортного состояния. В господствующей культуре либеральной цивилизации представление об О. замещается научным представлением об амбивалентности культуры. О. в либеральной цивилизации не может рассматриваться как объяснительный принцип социальных явлений. Разоблачение О., опасных для общества, например изменников, не результат озарения, не открытие очевидностей, но проблема, которая должна каждый раз решаться на основе признания высокой ценности личности, презумпции невиновности, в процессе судебного заседания, где имеют место диалог, спор о праве и спор о фактах. С точки зрения либерализма очевидно, что рассмотрение мира как скопления О. делает невозможным улучшение этого мира, изобретение, совершенствование техники, технологии, преодоление дезорганизации на производстве и т. д. В условиях промежуточной цивилизации возможны столкновения обоих подходов, которые друг друга дезорганизуют. Одним из продуктов их столкновений были политические псевдопроцессы, где выхолощенные либеральные формы скрывали под собой чисто архаический процесс избиения уже ранее опознанных и разоблаченных О., сопровождаемый массовым ритуальным возбуждением архаичной массы, требующей от тотема уничтожения зла. Господство в массовом сознании манихейских представлений создает предпосылки для идеологии манихейского типа, для решения медиационной задачи на языке абсолютного противопоставления добра и зла, описания мира как населенного О. "В стране скопились и выловлены десятки наемных убийц, посланных "культурнейшими" соседями нашими для истребления вождей... Нужно уметь чувствовать его, даже тогда, когда он молчит и дружелюбно улыбается, нужно уметь помечать иезуитскую фальшивость его тона за словами его песен и речей. Нужно истреблять врага безжалостно и беспощадно, нимало не обращал внимания на стоны и вздохи профессиональных гуманистов" (Горький М. Съезду Советов Горьковского края. 1935 г.). Подобный подход органически противостоит возможности конструктивного решения реальных проблем, развитию профессионализма, что в конечном итоге ведет к катастрофе. Это заставило правящую элиту на очередной инверсионной волне сделать попытку поворота к антиманихейской идеологии (седьмой этап).