— исследовательское направление в эстетике, изучающее фундаментальные принципы бытия искусства, бытийную сущность его символики. Первоначально О.и. была ориентирована на изучение способа бытия художественного произведения как чувственно-материального объекта, на анализ онтологического статуса искусства, степени объективности его содержания, форм его зависимости (независимости) от воспринимающего субъекта и историко-культурного контекста.
Сам по себе музыкальный текст или текст пьесы, романа есть не что иное, как объект, запечатленный в нотах, типографических знаках; статус произведения искусства он приобретает только тогда, когда актуализируется и воспринимается заложенное в нем содержание. Уже со времен И. Канта стало общезначимым заключение: распредмечивание содержания произведения возможно лишь в случае соединения интенции художественного текста с действительным опытом индивида. Более того, сам факт новых и новых приближений к уже известному произведению — инсценировки, трактовки, вариации — свидетельство его онтологической неисчерпаемости, таящихся в нем «резервов смысла». Отсюда положение, что настоящий смысл произведения искусства есть совокупность всех смыслов, для которых оно дает повод.
В 20 в.проблемы О.и. активно разрабатывались в феноменологии Э. Гуссерля, экзистенциализме М. Хайдеггера, структурализме Р. Барта. Главный лейтмотив их поисков в этой сфере — каким образом посредством искусства человек может прикоснуться к глубинным структурам бытия? Какой должна быть идеальная модель художественного восприятия, преодолевающая поверхностный психологизм, очищающая восприятие от случайных («неподлинных») онтологических знаков, символов? Т.о., 20 в. значительно обогатил трактовку проблем О.и. Исследование уже не ограничивается анализом ролей материального носителя произведения искусства и воспринимающего субъекта в процессе смыслопорождения. Речь идет о соотнесенности художественной символики с сущностными основами бытия.
Благодаря все новым интерпретациям произведение искусства постоянно возрождается. При этом оказывается, что власть хозяина этого текста — его автора над дальнейшей жизнью художественного произведения достаточно иллюзорна. На этом наблюдении основана известная концепция «смерти автора» Барта. Вся «множественность исторических биографий» текста, по его мнению, «фокусируется в определенной точке, которой является не автор, как утверждали до сих пор, а читатель», «рождение читателя приходится оплачивать смертью автора». «Смерти автора» способствуют и возможности текста к самоорганизации: самые оригинальные авторские замыслы вступают в компромисс с надличностными языковыми формами и приемами данной культуры, самостоятельные законы рождающегося живого текста порой действуют неодолимо.
Произведение искусства предполагает широкое, но не беспредельное поле для интерпретаций; художественная форма задает им определенное направление, по которому можно успешно двигаться, но только в его рамках, тогда трансформация онтологических смыслов будет подобна естественному прорастанию зерна. Условие многовековой «прочности» и открытости произведений, определяемых как классические, заключено в таком качестве художественной формы, как полисемия, многозначность. Именно на этом основывается нередко звучащее утверждение, что художественный мир может ощущаться как более подлинный, чем реальный. Сгущение художественной символики образует такой ландшафт, который онтологически воспринимается как более богатый, чем мир обыденный. Через особую конфигурацию ключевых символов, повторяющихся «эмблем» и лейтмотивов проглядывает всепорождающая стихия бытия. На достижение такого эффекта, по сути, и претендует любой художник: не выражать собственное мнение, но быть «глаголом универсума». Его экзистенциальная тоска во многом и выступает как побудительный мотив творчества, позволяющий искусству осуществить прорыв сквозь устоявшиеся мифологемы и рутинный порядок в непредсказуемые глубины космоса, в новые пласты бытийного смысла.