АМЕРИКАНСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ русскаго флота в 1863-1864 гг. Политическая обстановка 1863 г. слагалась для России самым неблагоприятным образом. Вспыхнувшее в этом году польское возстание вызвало во Франции, Англии, Австрии и Пруссии горячее сочуствие общественнаго мнения. Польская пропаганда за границей успешно велась еще задолго до 1863 г., как польской артистократией, вошедшей в связь с католическими консервативными партиями Европы, так и эмигрантами-демократами среди западных революционеров и радикалов. Эта заграничная агитация имела целью, путем давления общественнаго мнения, вынудить западныя государства к вмешательству в русския дела и, в лучшем случае, к возстановлению Польши, подобно тому, как греческая агитация в двадцатых годах вызвала вмешательство держав в дела турецкия и в результате привела к возрождению Греции. Особенное сочувствие польская агитация встретила во Франции, как со стороны населения, так, главным образом, и самого императора Наполеона III. Наполеону удалось склонить к совместным выступлениям против России Англию и Австрию; Пруссия же, вопреки настроению общественного мнения и протестам ландтага, также увлеченных польской пропагандой, заявила, по настоянию дальновиднаго Бисмарка, свою полную солидарность с Россией и готовилась оказать ей вооруженную помощь для подавления возстания. Подготовив коалицию против России, Наполеон сразу начал с резкаго шага, отправив императору Александру II письмо с приглашением возстановить королевство польское. Получив решительный отказ, Наполеон предложил Англии и Австрии немедленно объявить России войну, но не встретил сочувствия со стороны Англии, которая предпочитала сначала воздействовать на Россию дипломатическим путем. В апреле 1863 г. Франция, Англия и Австрия отправили русскому правительству ноты, в которых каждая из этих держав указывала на те основания, которыя, по ея мнению, давали ей право на известную заинтересованность в польских делах; русское правительство отвечало, что усмирение польскаго возстания, вспыхнувшаго в пределах Российской Империи, является исключительно частным русским делом, и что заинтересованность держав в польском вопросе Россия могла бы понять только в том смысле, что самое возстание осуществилось при поддержке революционных кругов Франции, Англии и Австрии. На это со стороны держав последовали угрожающия июньския ноты с требованием для Польши реформ; в своем ответе Россия отказывалась от проведения каких бы то ни было реформ до полнаго подавления мятежа, но, считаясь с угрожающим смыслом июньских нот, признала право на известное участие в польском вопросе за теми державами, которыя участвовали в разделе Польши. Неудовлетворенныя этим ответом, державы послали в августе свои последния ноты, в которых, отказываясь от всяких компромиссов с Россией по польским делам, всю ответственность за могущия быть последствия возлагали исключительно на Россию. Другими словами, это означало полный разрыв с Россией, грозивший каждую минуту разразиться войной. Имея на своей стороне только Пруссию, Россия была поставлена в очень тяжелое положение. Помимо значительной части войск, занятых усмирением мятежа, приходилось держать наготове всю западную армию и быть на-страже, на случай осложнений, в Финляндии и на Кавказе, где также велась усиленная пропаганда польских и иностранных агитаторов. Такия же предупредительныя меры пришлось принять и для охраны наших морских границ: была организована оборона доступов к Кронштадту, в Балтийском море выслан в крейсерство особый отрядь к курляндским берегам, в Черном море - к берегам Кавказа, в Тихом океане наличныя морския силы собраны к Владивостоку. Трудность положения России усугублялась еще тем, что и в Балтийском море, и в Тихом океане, не говоря уже о Черном море, флот наш, по своей относительной слабости, ни в коем случае не мог бороться против соединенных англо-французских морских сил и, в случае войны, все побережья России делались вполне открытыми для морских операций союзников. Эти затруднительныя обстоятельства заставили Императора Александра остановиться на смелой, почти гениальной, мысли, внушенной ему управляющим Морским Министерством, адмиралом Н. К. Краббе: разрешить польский вопрос в его международном значении так, как того требовало достоинство России, т.-е. принудить державы немедленно отказаться от всякаго вмешательства в русския дела; возложить эту задачу на русскии флот и осуществить ее у берегов Америки. Мысль адмирала Краббе была такова: наши морския силы в Балтийском море и Тихом океане, которыя все равно были бозсильны против англо-французскаго флота, необходимо использовать для демонстрации против Англии в самом чувствительном нерве ея политики - морской торговле; для этого следовало воспользоваться междоусобной американской войной, с тем, чтобы демонстрация, враждебная Англии, была в то же время демонстрацией дружественной в отношении Северных Штатов. Одновременное появление двух наших эскадр в Сан-Франциско и Нью-Иорке давало, по мысли Н. К. Краббе, самую выгодную позицию нашему флоту, потому что, в случае объявления войны, все пути морской торговли Англии и, отчасти, Франции в Атлантическом и Тихом океанах находились под угрозой наших эскадр, достаточно сильных для расправы с коммерческими судами и достаточно быстроходных для того, чтобы оставаться неуязвимыми для наших возможных противников. Политическое значение задуманной экспедиции Н. К. Краббе оценивал в том смысле, что из положения угрожаемаго Россия сразу становилась в угрожающее и тем совершенно развязывала себе руки в польском вопросе. Из опасения многомиллионных убытков и полнаго разстройства торговли Англия должна была, по мысли адмирала Краббе, немедленно отказаться от совместнаго выступления с Наполеоном и этим всякое вмешательство в польския дела было бы прекращено, потому что и Наполеон, без поддержки Англии, не решился бы выступить только с Австрией, имея против себя Россию и Пруссию. Почва же для русской демонстрации в Америке была подготовлена ранее: Россия, только что уничтожившая крепостное право, вступившая на путь либеральных реформ шестидесятых годов и притом не имевшая в Америке никаких существенных материальных интересов, сразу, с самаго возникновения американской междоусобой войны, стала на сторону Северных Штатов, боровшихся против Южных (конфедератов) за уничтожение невольничества. Взгляд русскаго правительства на американския дела особенно ясно был выражен в депеше кн. Горчакова, отправленной русскому посланнику в Соединенных Штатах и сообщенной статс-секретарю иностранных дел Сьюарду. "Американский Союз, - говорилось в депеше, - в наших глазах не есть только существенный элемент всемирнаго политическаго равновесия; он представляет собою нацию, к которой наш Августейший Государь, а с ним и вся Россия, питают самый дружеский интерес, ибо обе страны, поставленныя на оконечностях обоих полушарий, обе в цветущем периоде своего развития, кажутся призванными к естественной общности взаимных интересов и сочувствий, обоюдныя доказательства которых ими представлены". Англия же, терпевшая колоссальные убытки, особенно в хлопчато-бумажном производстве, из-за прекращения ввоза сырья из Америки и опасавшаяся отражения американской борьбы против рабства в своих многочисленных колониях и в Индии, стала на сторону конфедератов, вместе с Францией признала их воюющей стороною и в отношении к Союзу приняла такое враждебное положение, которое каждую минуту грозило разрешиться войной. Таким образом, вовлеченная в политику Наполеона III, Англия оказалась в ложном положении: с одной стороны, она, якобы во имя гуманности и либерализма, выступала в защиту Польши, с другой - поддерживая в Америке конфедератов против Союза, тем самым явно препятствовала уничтожению рабства. Сочувственно отнесшись к мысли об американской экспедиции, Император Александр II подробную разработку инструкции для обеих эскадр поручил тому же Н. К. Краббе, который, в отсутствие генерал-адмирала Великаго Князя Константина Николаевича, бывшаго в то время Наместником Царства Польскаго, временно исполнял его обязанности. Выработанной адмиралом Краббе инструкцией предписывалось, в случае открытия военных действий по прибытии наших эскадр в Америку, распределить суда обеих эскадр на торговых путях Атлантическаго, Тихаго, а по надобности и других океанов и морей, для нанесения всевозможнаго вреда неприятельской торговле и, в случае возможности, для нападения на слабыя места английских и французских колоний. Для обезпечения продовольствия и снабжения обеих эскадр, уходивших в Америку в полной боевой готовности, туда был выслан капитан 2 ранга Кроун, который, по соглашению с начальниками обеих эскадр и с нашим посланником в Вашингтоне, должен был организовать быстрое и непрерывное доставление на эскадры всех нужных припасов при помощи зафрахтованных судов, на заранее условленных рандеву. В состав снаряжавшейся в Кронштадте эскадры Атлантическаго океана, начальником который был назначен контр-адмирал Лесовский, вошли фрегаты "Александр Невский", "Пересвет" и "Ослябя" ("Ослябя" ушел в Америку непосредственно из Средиземнаго моря), корветы "Варяг" и "Витязь" и клипер "Алмаз"; из Тихаго океана были назначены корветы "Богатырь", "Калевала", "Рында" и "Новик" и клипера "Абрек" и "Гайдамак"; начальник эскадры - свиты контр-адмирал Попов. Так как непременным условием задуманной экспедиции было соблюдение строжайшей тайны при снаряжении эскадр и быстрый и незаметный переход их из Кронштадта в Нью-Иорк и из Владивостока в Сан-Франциско, то о цели плавания эскадр было заранее сообщено только их начальникам, и только в последнюю минуту - командирам судов. Особое значение имело сохранение тайны для эскадры адмирала Лесовскаго, потому что раскрытие этого плана могло сразу обострить положение и вызвать вооруженное сопротивление эскадре со стороны Англии и Франции даже еще в Балтийском море. Однако, переход обеих эскадр в Америку был совершен вполне благополучно и незаметно: эскадра Атлантическаго океана прошла через Малый Бельть в Немецкое море, обогнула с севера Шотландию, а затем шла в океане вдали от обычных путей торговых судов; эскадра Тихаго океана прошла Лаперузовым проливом. Американския газеты, пришедшия вскоре после того в Европу, принесли, одно за другим, два сенсационных известия, которым никто, даже в России, сначала не хотел верить: первое, что 24-го сентября русская эскадра адмирала Лесовскаго стала на якорь на рейде Нью-Иорка, и второе, что 27-го сентября русская эскадра адмирала Попова стала на якорь на рейде Сан-Франциско. Ближайшим следствием этой демонстрации было, как этого и ожидал Александр II, полное, и притом почти мгновенное, распадение коалиции против России. Иначе, впрочем, и быть не могло: русский флот, обманувший бдительность своих вероятных противников, занял в отношении их такую командующую и почти неуязвимую позицию в океанах, что сомнительныя выгоды их возможных успехов на незащищенных побережьях России не смогли бы покрыть того колоссальнаго вреда, который был бы нанесен их торговле и колониям, в особенности Англии, и без того переживавшей промышленный кризис из-за американской войны. Первой поспешила отложиться от коалиции Австрия, которая, сразу почуяв всю шаткость положения, предвидя близкую размолвку Англии и Франции, побоялась принять на себя совместный удар России и Пруссии, и, круто изменив свою политику, не только немедленно пошла на соглашение с Россией, но даже стала содействовать усмирению мятежа. В то же время английская резкая нота по польскому вопросу, адресованная в Петербург, была спешно задержана в Берлине, отчасти вследствие угроз со стороны Пруссии, и дальше Берлина не пошла: Англия отказалась от вмешательства. Пытаясь спасти свое положение, Наполеон предложил, как последнее средство, созвать конгрес для обсуждения польскаго вопроса, но и эта его попытка не была принята ни Англией ни Австрией, и Наполеон, оставшись в одиночестве, вынужден был и сам отказаться от всякой мысли о вмешательстве. Сам Император Александр II быстро оценил значение нашей морской демонстрации. Вынужденный после июньских нот несколько поступиться достоинством России и признать за державами известныя права на вмешательство, он, уже через три недели по прибытии эскадр в Америку, в рескрипте на имя генерал-адмирала (от 19 октября) назвал Польшу страной, "находящейся под гнетом крамолы и пагубным влиянием иноземных возмутителей". Упоминание в обнародованном рескрипте об "иноземных возмутителях", которое до прибытия наших эскадр в Америку могло бы послужить casus’ом belli, теперь было встречено державами молчаливо, как заслуженный урок. С самаго момента прибытия в Америку русския эскадры сделались предметом непрерывных восторженных манифестаций со стороны американских властей и населения. О политическом значении этих манифестаций достаточно ясно говорят заголовки статей американских газет того времени: "Новый союз скреплен. Россия и Соединенные Штаты братствуют. - Восторженная народная демонстрация. - Русский крест сплетает свои складки с звездами и полосами. - Посещение эскадры. - Представление резолюции общиннаго комитета и речь адмирала Лесовскаго. - Военный и официальный прием. - Большой парад в Пятой улице", и т. п. Истинный смысл всех этих манифестаций был тот, что появление русских эскадр, помимо решающаго влияния на вмешательство в польския дела, вместе с тем сразу и по тем же самым причинам обезпечило Северный Союз от угрожавшаго ему вмешательства Англии. Сознание своего безсилия и проигранной сразу на двух материках игры вызвало повсюду в Англии злобное раздражение. "Times", в номере от 2-го октября, говоря о нью-иоркских овациях русскому флоту, с плохо скрываемым раздражением добавляет: "Муниципалитет и высшая буржуазия решились осыпать всевозможными почестями русских офицеров. Процессии, обеды, балы, серенады, все средства пущены в ход, чтобы показать, до чего были бы рады американцы, если бы у них завелся друг в Европе, да еще такой, как Россия. Зато французских и английских моряков вовсе не видно на берегу, хотя их до 5.000 жмется на тесном пространстве здешней морской стоянки. Журналы объясняют это доверчивым янки следующим образом: крымская война до того раздражила русских против французов и англичан, что они не могут встречаться с ними без того, чтобы не приходить в ярость. Но дело гораздо проще: французских и английских офицеров не видно потому, что они, вероятно, не желают играть второстепенную роль на празднествах, где львами являются русские, а матросов не пускают на берег потому, что американцы заманивают их к себе на службу". За время пребывания в Америке, с сентября 1863 по июнь 1864 г., отдельныя суда эскадры Атлантическаго океана, имея главной базой Нью-Иорк, посетили Балтимору, Анаполис, Гамптон, Караибское море, Мексиканский залив, Кубу, Гондурас, Гавану, Ямайку, Кюрасао, Картагену, Бермудские острова и Аспинваль; суда эскадры Тихаго океана, безировавшейся на Сан-Франциско, ходили в практическое плавание в Гонолулу, в Южное полушарие, Ситху и Ванкувер (бывший в составе этой эскадры корвет "Новик", получивший аварию у Сан-Франциско осенью 1863 г., был там же, на месте, продан американцам). Во всех городах Севернаго Союза, где бы ни появились русские моряки, несмотря на то, что это было время самаго разгара, междоусобной войны, немедленно закрывались магазины, вывешивались русские и американские флаги, устраивались парады войскам, торжественные банкеты, балы и т. п., постоянно гремела музыка, произносились речи, все принимало праздничный, радостный вид. Политическое значение американской экспедиции было еще раз резко подчеркнуто на прощальном банкете в честь русской эскадры в Бостоне. "Русская эскадра, - говорил мэр города Бостона, - не привезла к нам с собою ни оружия ни боевых снарядов для подавления возстания; мы в них не нуждаемся; но она принесла с собою более этого: чувство международного братства, свое нравственное содействие". - "Россия, - говорил другой оратор, - показала себя в отношении к нам мудрым, постоянным и надежным другом. Император и его просвещенные советники уразумели то, чего не хотели видеть ни Франция ни Англия, - что распадение Северо-Американскаго союза было бы событием, одинаково пагубным как для самих рабовладельческих штатов, так и для нашего конституционнаго правителъства". После почти годового пребывания в Америке наши эскадры были, наконец, отозваны. Самое отозвание их было сделано только тогда, когда уже вполне определенно обозначилась полная победа Союза над конфедератами и всякая вероятность вмешательства Англии, даже после ухода русских эскадр, совершенно отпадала. Эскадра Лесовскаго возвратилась в Кронштадта из Нью-Иорка 25-го июля; эскадра же контр-адмирала Ендогурова (сменившаго в начале июня 1864 г. адмирала Попова) из Сан-Франциско вышла 1-го августа, заходила на Сандвичевы острова, оттуда прибыла в Шанхай и там суда эскадры были распределены по русским, японским и китайским портам Тихаго океана. Считая себя глубоко обязанным России, американское правительство в 1866 году, уже по окончании междоусобной войны, по получении известия о злодейском покушении на жизнь Имп. Александра, постановило отправить в Россию особый отряд с депутацией для поздравления Императора с избавлением от опасности и выражения Государю и русскому народу признательности Соединенных Штатов за помощь, оказанную посылкой в Америку русских эскадр. Составлявшие этот отряд монитор новейшаго типа "Миантономо" и пароход "Августа", под флагом товарища государственнаго секретаря по морскому министерству Соединенных Штатов капитана Фокса, 19-го июля прибыли в Кронштадт, в сопровождении вышедшей им навстречу русской эскадры адмирала Лесовскаго. Принятый в Высочайшей аудиенции, капитан Фокс поднес Государю адрес, вотированный конгрессом, в котрром выражалась искренняя радость американцев по случаю избавления Государя от опасности и глубокая благодарность за поддержку, оказанную Россией Америке. Американские офицеры и команда встретили в Кронштадте и Петербурге в морских кругах самый горячий прием, которым русские моряки желали отплатить американцам за широкое гостеприимство, оказанное нашим эскадрам в Америке. Желая выразить благодарность не только русскому правительству, но и народу, капитан Фокс с депутацией отправился в Москву, чтобы, в лице московскаго населения, принести благодарность самому "сердцу России". Прием, который депутация встретила в Москве, несмотря на всю его чисто московскую пышность, вышел довольно конфузным для русскаго общества, резко подчеркнув хроническое у нас невнимание к родному флоту и полное невежество в тех, даже мировых, вопросах политики, в которых флот наш играл выдающуюся роль. Тонкий юмор И. Ф. Горбунова тогда же подметил эту черту: "Господа Американе! как теперича мы друзья, коли будет приказание, при нашем капитале - мост через Антлантический океан в три дня! в лучшем виде! Господа Американе, ура!" эта речь, будто бы сказанная Фоксу и, дальше, ответный ему же тост "за здоровье, за здоровье отца архимандрита! Ура!" - вот, в художественной обработке Горбунова, московская оценка мировых событий 1861-1866 годов. Не теряя и теперь своего анекдотическаго смысла, это "московское приветствие" является точным показателем того полнаго равнодушия, которое было проявлено русским обществом к нашей "американской экспедиции". Между тем экспедиция эта является классическим, единственным даже для всемирной истории, примером наивыгоднейшаго использования морских сил, в котором особенно рельефно сказалось одно из свойств, присущих почти исключительно природе морской силы, именно воздействие морских демонстраций на "международную впечатлительность". И в данном случае последствия "международной впечатлительности" были особенно велики: полное распадение коалиции против России и, как следствие этого, более быстрое подавление польскаго мятежа; поднятие поколебленнаго престижа России; потеря Наполеоном III его преобладающаго влияния в европейской политике; устранение вмешательства Англии в американскую войну; более быстрое и успешное для Севернаго Союза окончание этой войны; наконец, возможность для России принять косвенное участие в великом деле уничтожения невольничества. С горьким чувством надо упомянуть о том, что эта почтенная услуга, оказанная нашим флотом России, не нашла себе признания и в наши дни: на стенах храма памятника Императору Александру II в Петербурге (храм Воскресения), покрытых снаружи гранитными досками с перечислением и датами всех, даже второстепенцыхь, событий внутренней и внешней политики этого царствования, об американской экспедиции совершенно не упомянуто, хотя сам Государь считал ее одною из лучших страниц в истории русскаго флота и своего царствования. К сожалению, до сих пор еще нет подробнаго описания американской экспедиции, и настоящая статья является первым специальным трудом по этому вопросу; самый термин "американская экспедиция" введен здесь впервые. (Морской Сборник 1863 г.; № 11 (загран. мор. хроника), 1864 г. № 11 (загран. мор. хрон.), 1866 г. № 8 "Американцы в Кронштадте"; Обзор загран. плаваний судов рус. воен. флота с 1850-1868 гг., том I Спб., 1871; Complimentary Banquet given by the City Council of Boston to Rear-admiral Lessofsky and the officers of the Russian Fleet at the River-House, 7 June 1864. Boston).