У КРАЯ КАРИБСКОЙ ПРОПАСТИ

В кольце необъявленной блокады

Подавляющее большинство зарубежных исследователей в качестве главной причины возникновения в октябре 1962 г. Карибского кризиса, который угрожал перерасти в третью мировую войну с применением ракетно-ядерного оружия, называют размещение на территории Кубы советских ракет средней дальности. Эти ракеты были способны поражать объекты на территории США, что, якобы, поставило под угрозу само существование Соединенных Штатов Америки. Формально рассуждая, можно допустить некую правомерность такой точки зрения. Но если вспомнить и объективно оценить международную ситуацию, сложившуюся к началу 60-х годов 20-го столетия, и характер военно-стратегической обстановки на американо-советском направлении, то выводы из анализа этой обстановки будут не столь однозначны, как это утверждали и утверждают западные и некоторые российские политологи и историки.

Можно понять чувства обычных жителей Нью-Йорка и других городов США, когда на них обрушилась лавина сведений, которые распространялись американскими средствами массовой информации относительно «смертельной опасности, нависшей над никогда не переживавшими иностранного нашествия американскими гражданами в связи с обнаружением на Кубе советских ядерных ракет». Но в оценке ситуации, возникшей в международных отношениях в октябре 1962 г., нельзя забывать и о чувствах советских людей, переживших тяжелейшую войну с фашистской Германией и потерявших в ней около 27 миллионов своих сограждан – больше, чем все другие участники Второй мировой войны. Более того, не успели на полях сражений Великой Отечественной зарасти рваные воронки и окопы, как бывший премьер-министр Великобритании У. Черчилль с благословения американского президента Г. Трумэна в марте 1946 г. объявил о начале англо-американского крестового похода против СССР. Из союзника по антигитлеровской коалиции Советский Союз был превращен в главного противника. Восстанавливавшиеся с большим трудом советские города в соответствии с американскими секретными планами стали объектами для ядерных бомбардировок.

Сегодня мало кто знает, что в те далекие трудные послевоенные годы ежедневно над головами советских людей с запада на восток летали десятки и даже сотни воздушных шаров неизвестного предназначения. И только специалисты знали, что это – американские разведывательные шары, которые размещенными на них фотографическими разведывательными средствами сканировали всю территорию СССР. Летали эти шары на большой высоте. Сбить их было нечем.

Подобные провокационные действия осуществляли в советских территориальных водах подводные и надводные военные корабли США и их некоторых союзников по блоку НАТО. Ускоренными темпами вокруг территории СССР американцы создавали военные базы. В результате Советский Союз и его народы жили и работали как бы в кольце необъявленной блокады.

К началу 60-х годов прошлого столетия Соединенные Штаты Америки развернули в странах Западной Европы, в Атлантике, Южной Корее, Японии, в западной части Тихого океана тысячи средств доставки ядерного оружия. Только на Европейских театрах военных действий США имели 105 ракет промежуточной и средней дальности «Тор» (в Великобритании) и «Юпитер» (в Италии и Турции), 200 оперативно-тактических ракет «Онест Джон» (в Греции и Турции), около 1200 оперативно-тактических ракет других типов («Матадор», «Капрал», «Лакросс» и т.д.). Более 400 гаубиц, способных вести стрельбу атомными зарядами, которые могли быть быстро переброшены к нашим западным границам, американцы разместили на территориях Бельгии, Великобритании, Западной Германии, Голландии, Италии. Вблизи границ СССР на Западе и Дальнем Востоке Соединенные Штаты Америки имели почти 10 тыс. тактических самолетов-носителей ядерного оружия в составе военно-воздушных и военно-морских сил и морской пехоты. К началу 1960 г. в составе стратегических ядерных сил США имели 2850 самолетов бомбардировочной авиации, первые межконтинентальные ракеты «Атлас-Д», «Титан-1», первые три из 41, запланированной к постройке, атомные ракетные подводные лодки, оснащенные межконтинентальными баллистическими ракетами (МБР) «Поларис», ускоренными темпами велись работы по созданию МБР «Минитмен». Всего в вооруженных силах США в 1960 г. находилось более 18600 ядерных боеприпасов, большая часть которых предназначалась для реализации планов нанесения ядерных ударов по городам и объектам на территории Советского Союза.

По количеству ядерных боеприпасов Соединенные Штаты превосходили Советский Союз в 11–12 раз. На стороне США было еще большее превосходство по средствам доставки ядерного оружия, которые независимо от места размещения – будь то территория США или территории европейских союзников по НАТО – достигали объекты, расположенные на значительной части территории СССР. В то же время из-за меньшего количества и меньшей дальности действия советских средств доставки ядерного оружия Соединенные Штаты в то время оставались практически неуязвимыми в ответных действиях на агрессию против СССР.

Не составляет большого труда представить себе, каково было ощущение советских людей, политического руководства СССР и командования его Вооруженных Сил, понимавших степень нависшей над ними военной угрозы и не понимавших, почему союзники по антигитлеровской коалиции вдруг стали непримиримыми врагами.

В условиях созданной правящими кругами США и других стран - членов НАТО крайне неблагоприятной для СССР военно-стратегической обстановки, которая переросла в Карибский кризис, важную роль играла советская военная разведка, которая добывала ценные для политического руководства страны сведения. Иногда разведчикам приходилось решать и нестандартные для них задачи.

Беспрецедентная миссия

В 1961-1962 гг. в деятельности отечественной военной разведки произошел беспрецедентный случай. Офицеру Главного разведывательного управления (ГРУ) Генерального штаба Вооруженных Сил СССР полковнику Георгию Никитовичу Большакову пришлось выполнить несвойственную военному разведчику миссию – встречаться с Робертом Кеннеди, братом американского президента, и принимать личное участие в передаче посланий руководителей США и СССР друг другу.

Что же заставило американского президента Джона Кеннеди и советского лидера Никиту Хрущева подключить к обмену мнениями и посланиями не высокопоставленных американских и советских дипломатов в ранге послов, а полковника Георгия Большакова?

Полковник Большаков Георгий Никитович

Георгий Никитович Большаков родился в Москве в 1922 г. в семье железнодорожного служащего. После успешного окончания школы поступил на курсы военных переводчиков при военном факультете Московского института иностранных языков. В 1941-1943 гг. принимал участие в Великой Отечественной войне. Война формировала характер Большакова. Он научился всесторонне оценивать обстановку, выделять в ней главное, проявлять находчивость, разумную инициативу, самостоятельно принимать решения и отстаивать свою точку зрения. В 1943 г. Большаков оказался в числе слушателей Высшей разведывательной школы Генерального штаба. В 1951 г., Большаков, прекрасно владевший английским языком, был направлен в первую служебную командировку в США, где должен был действовать в качестве корреспондента Телеграфного Агентства Советского Союза (ТАСС).

Жить и работать в США с 1951 по 1955 г. Большакову довелось в Нью-Йорке. В тот период Большаков смог подружиться с некоторыми американскими журналистами. Одним из них был репортер газеты «Нью-Йорк дейли ньюс» Фрэнк Хоулмен. В своих статьях Фрэнк критиковал отдельные стороны жизни в Советском Союзе, но делал это вполне объективно и корректно. Большаков и репортер американской влиятельной газеты поддерживали дружеские отношения.

В 1955 г. возвратившийся из Нью-Йорка полковник Большаков был назначен офицером для особых поручений при Министре обороны СССР Г.К. Жукове. В аппарате Георгия Константиновича Жукова Большаков работал около двух лет. Опыт, приобретенный в период служебной командировки в США, позволял ему успешно выполнять непростые задания Министра обороны. Когда 29 октября 1957 г. Г.К. Жуков был снят с этой должности, служебная карьера Большакова в аппарате Министра обороны прекратилась. Управлением кадров МО СССР полковник Большаков был откомандирован в распоряжение Главного разведывательного управления для дальнейшего продолжения службы.

В 1958 г. командованием военной разведки Большаков был направлен под прикрытие Советского информационного бюро (Совинформбюро, с 1961 г. – Агентство печати «Новости»), издававшего иллюстрированные газеты и журналы и распространявшего информацию о Советском Союзе. В Вашингтоне, например, Совинформбюро печатало и распространяло журнал «Soviet Life». По взаимной договоренности в Москве американцы издавали журнал «Америка». Работа, которую предложили Большакову, была творческой, в целом ему знакомой и интересной. В июне – августе 1959 г. Большаков принимал участие в обеспечении визита вице-президента США Ричарда Никсона в Советский Союз. В составе группы журналистов, сопровождавших Никсона, оказался и Фрэнк Хоулмен. Так пути Большакова и Хоулмена пересеклись второй раз. Георгий помогал американцу во время его поездки по городам Советского Союза.

В сентябре 1959 г. в ГРУ Большакову присвоили оперативный псевдоним «Марк» и направили в Вашингтон в качестве заместителя редактора журнала «Soviet Life».

Выполняя задание командования ГРУ, начальником которого в конце 1958 г. был назначен генерал армии Иван Серов, Большаков развил активную деятельность. В сравнительно короткий срок он установил контакты с местными журналистами – сотрудниками крупных американских газет «Вашингтон пост», «Нью-Йорк таймс», «Крисчен сайенс монитор», репортерами американских и британских информационных агентств. Встретился он и с корреспондентом газеты «Нью-Йорк дейли ньюс» Фрэнком Хоулменом. Дружеские отношения были восстановлены.

Корреспондент «Нью-Йорк дейли ньюс» Фрэнк Хоулман

Активность Большакова насторожила агентов Федерального бюро расследований (ФБР) США. Агенты ФБР установили за ним постоянное тайное наблюдение.

Чрезмерное внимание агентов ФБР к Большакову не ослабло даже в период визита главы советского государства Никиты Хрущева в США в сентябре 1959 г. В американской столице Хрущев пробыл два дня. Он встречался с президентом Д. Эйзенхауэром, беседовал с лидерами американского конгресса. В его честь был устроен обед в Белом доме.

Визит советского лидера в США был организован на высоком уровне. Непосредственное участие в его организации принимал советский посол в США Михаил Алексеевич Меньшиков. Пресс-релизы советского посольства о мероприятиях с участием первых лиц СССР и США готовил Георгий Большаков.

1960 год мог оказаться переломным в истории советско-американских отношений. В Москве готовились к визиту в СССР американского президента Д. Эйзенхауэра. Но сближения между Москвой и Вашингтоном не произошло. Видимо, такой благоприятный поворот в отношениях между двумя государствами не входил в планы американского руководства. 1 мая 1960 г., когда в Советском Союзе торжественно праздновали Международный день солидарности трудящихся, в небе над Свердловском появился американский разведывательный самолет.

Нарушив границу советского воздушного пространства, самолет летел на высоте около 20 тыс. м. Для советских истребителей противовоздушной обороны (ПВО) он был недосягаем. Но нарушитель был сбит зенитной ракетой С-75 «Десна». Американский пилот Пауэрс остался жив. О происшествии в воздушном пространстве в районе Свердловска было немедленно доложено Н.С. Хрущеву, в то время приветствовавшему демонстрантов на Красной площади. Разразился громкий международный скандал. Визит Эйзенхауэра в Москву был отменен.

В ноябре 1960 г. хозяином Белого дома стал Джон Кеннеди, сравнительно молодой и энергичный политик. Он объявил о политике «новых рубежей», политике создания сильной Америки с развивающейся экономикой, способной соответствовать новым правительственным планам. Кеннеди назвал полет самолета-разведчика У-2 над территорией СССР провокацией и заявил, что если бы он был президентом, «то не допустил бы возможного инцидента и не разрешил бы такой полет». В Москве на такие заявления обратили внимание.

В качестве наследства Джону Кеннеди от Эйзенхауэра достались дорогостоящие военные программы и размещенные в 1957 г. на территориях Великобритании, Италии и Турции ракеты среднего радиуса действия «Юпитер» и «Тор». Эти ракеты были нацелены на крупнейшие города Советского Союза.

Большаков, выполняя задание начальника ГРУ, регулярно докладывал в Центр о новых инициативах администрации Дж. Кеннеди, которая продолжала наращивать ядерную составляющую американских вооруженных сил. Предвыборные обещания – одно. Практика государственного управления – другое. Объединить первое и второе – труднейшая задача, которую предстояло решить молодому американскому президенту.

29 апреля 1961 г. Георгий Большаков встретил в Национальном пресс-клубе Фрэнка Хоулмена. Во время визита Хрущева в США Большаков давал американскому репортеру дополнительную информацию, которую не имели другие журналисты. Главный редактор «Дейли ньюс» был доволен. Доволен был и Фрэнк, и его влиятельные знакомые в Белом доме. В частности, одним из друзей Хоулмена был Эдвин О. Гатман, пресс-секретарь министра юстиции США Роберта Кеннеди. В беседах с Гатманом Хоулмен, видимо, неоднократно называл фамилию Георгия Большакова, сотрудника советского посольства, и давал ему положительную характеристику.

Пропуск Г.Н. Большакова

Большакову тоже нравился Хоулмен. Он был профессиональным журналистом, скромным и отзывчивым человеком. В 1959 г., когда Большаков восстановил отношения с Хоулменом, в ГРУ даже стали рассматривать американского журналиста в качестве ценного источника военно-политических сведений и присвоили ему псевдоним «Хилл».

Первая встреча с братом президента США

Во время встречи в баре Национального пресс-клуба 29 апреля 1961 г. Хоулмен предложил Большакову организовать ему встречу с братом американского президента. Хоулмен сказал, что от этого источника Большаков сможет получить такие сведения, которые наверняка будут представлять особый интерес для «его начальства».

Предложение прозвучало неожиданно. Георгий поблагодарил своего знакомого за интересное предложение, но попросил предоставить ему несколько дней на размышление.

Прибыв в посольство, Большаков доложил своему руководителю – резиденту Главного разведывательного управления о предложении американского журналиста. Информация Большакова даже для опытного резидента военной разведки оказалась весьма неожиданной, и он запретил Большакову встречаться с братом президента.

30 апреля Большаков сообщил Хоулмену о том, что он не может встретиться с Робертом Кеннеди. Далее события развивались не так, как предполагали резидент ГРУ и Георгий Большаков.

9 мая в 18 часов Хоулмен позвонил Большакову и пригласил его на ланч в один из ресторанчиков в Джорджтауне, старинном и уютном районе Вашингтона.

9 мая – День Победы. Сотрудники советского посольства в США в этот день торжественно отмечали очередную годовщину разгрома гитлеровской Германии. Большаков был занят. Но Хоулмен сказал, что он тоже является представителем страны, сражавшейся против Гитлера, и предложил не забывать о былом военном содружестве. Отказаться от встречи с «союзником» Большаков не мог.

За столом в ресторане Джорджтауна Хоулмен сообщил, что в 20:30 брат президента США Роберт Кеннеди будет ждать Большакова у входа в министерство юстиции.

Большаков оказался в безвыходном положении. Подумав, он сказал своему собеседнику, что не готов к такой встрече.

– Ты всегда готов, Георгий, – ответил Хоулмен и предложил подбросить Большакова на своей машине к входу в министерство юстиции.

Большаков принял решение: он едет на встречу с братом американского президента.

В 20:30 Большаков и Хоулмен подошли к входу в министерство юстиции. На гранитных ступеньках сидели Роберт Кеннеди и его пресс-секретарь Эдвин Гатман.

Хоулмен представил Большакова Роберту Кеннеди. После этого репортер «Дейли ньюс» и пресс-секретарь министра удалились.

Большаков и Кеннеди направились в уютный сквер около Национального музея естественной истории. Обстановка располагала к беседе.

Роберт Кеннеди, тщательно подбирая слова, неторопливо сообщил Большакову о том, что американское правительство и президент США обеспокоены тем, что советское руководство недооценивает способности нового правительства США и лично президента. Недавние события на Кубе, в Лаосе и Южном Вьетнаме усугубляют опасность непонимания Москвой политики новой администрации. «Если эта недооценка сил США имеет место, – сказал Кеннеди, – то это может вынудить американских руководителей выбрать соответствующий курс».

Осудив «нединамичную и беспомощную политику прежней администрации», которая оставила новому правительству, как сказал Роберт Кеннеди, «тяжелое наследство», брат президента заверил Большакова, что Джон Кеннеди много работает над вопросами новой «прогрессивной политики», которая будет проводиться действительно в национальных интересах.

Кеннеди доверительно сказал Большакову, что Белый дом ищет нетрадиционные подходы к Кремлю, попросил проконсультироваться с «друзьями» в Москве и сообщить ему их мнение. Одновременно он обещал выяснить точку зрения президента.

Начался мелкий весенний дождик. Кеннеди предложил продолжить встречу в его офисе.

Беседа продолжалась около 1 часа 45 минут. Роберт Кеннеди, видимо, остался доволен ее результатами и предложил Большакову встретиться еще раз в неформальной обстановке после прояснения позиций сторон по затронутым проблемам советско-американских отношений.

Роберт Кеннеди

Прибыв в посольство, Большаков доложил резиденту о встрече с Робертом Кеннеди и содержании состоявшейся беседы. В Центр было отправлено подробное донесение Большакова. В конце донесения резидент сделал приписку, в которой изложил собственную оценку состоявшейся встречи. В ней, в частности, говорилось следующее: «…непонятна настойчивость и цель намерений Р. Кеннеди в установлении неформальных контактов с нашим посольством. Как известно, посол Меньшиков дважды встречался с Р. Кеннеди в здании посольства СССР уже после избрания Дж. Кеннеди президентом США. Посол Меньшиков в настоящее время находится в отпуске уже несколько дней».

Резидент недоумевал, почему Роберт Кеннеди проявил интерес именно к Георгию Большакову? Таких дипломатов, как Большаков, в советском посольстве в Вашингтоне было более 60 человек. В «Дипломатическом листе» посольства СССР, изданном Государственным департаментом США, Георгий Большаков числился под номером 40.

Мандат ЦК КПСС

В ГРУ донесение резидента из Вашингтона вызвало неоднозначную оценку. Начальник американского управления генерал-майор Соколов В.С., прочитав донесение из Вашингтона, написал на бланке шифртелеграммы резолюцию: «Непонятно, почему «Марк» был выбран Р. Кеннеди для такой беседы».

Генерал Соколов доложил сообщение из Вашингтона начальнику ГРУ генералу армии И.А. Серову, который поставил в известность об этом нестандартном случае в деятельности военной разведки начальника Генерального штаба ВС СССР маршала М.В. Захарова.

Через несколько дней в ГРУ стало известно, что Захаров доложил о встрече полковника Большакова с братом президента США Министру обороны СССР. О встрече Георгия Большакова с Робертом Кеннеди стало известно Первому секретарю ЦК КПСС Н.С. Хрущеву.

Подробный отчет Большакова о встрече с Р. Кеннеди относился к области большой политики. В нем были раскрыты важные пожелания американского президента, изложены частные замечания внешнеполитического характера и самого Роберта Кеннеди.

В отчете Большакова также говорилось, что, по словам Кеннеди, правительство США особенно волнует вопрос: с чего начать сближение с СССР? Президент США по-прежнему желает встречи с Никитой Хрущевым и считает, что эта встреча должна носить характер не только общего обмена мнениями, но и предусматривать достижение соглашения по конкретным проблемам, например, в области запрещения ядерных испытаний.

Большаков доложил, что Кеннеди доверительно сообщил ему о позиции американской делегации на переговорах в Женеве, которая будет делать все для достижения соглашения и создания действительно нейтрального Лаоса. Большаков также сообщил, что Р. Кеннеди уклонялся от обсуждения вопроса о Кубе, заявив, что «это проблема мертвая».

Ни в ГРУ, ни в Министерстве обороны СССР не могли понять, что имел в виду Роберт Кеннеди, называя вопрос о Кубе «мертвой проблемой» и не обратили на это определение внимания. Хрущев наоборот, заинтересовался этой непонятной оценкой.

Н.С. Хрущев положительно отнесся к отчету полковника Большакова. В Москве в первой половине 1961 г. явно ощущался голод на достоверную политическую информацию из США. Кремль, учитывая смену власти в Вашингтоне, пытался понять, по каким направлениям могут развиваться отношения с новой американской администрацией. Необходимо было каким-то образом нейтрализовать последствия громкого скандала, возникшего в результате уничтожения американского самолета-разведчика над Свердловском 1 мая 1960 г. Поэтому для Хрущева отчет Большакова о встрече с братом американского президента, который предложил установить неофициальные контакты, пришелся как нельзя кстати.

По предложению Н.С. Хрущева возможность использования конфиденциального канала Хрущев – Большаков – Кеннеди была рассмотрена на заседании Политбюро ЦК КПСС 16 мая 1961 г. Возникала беспрецедентная ситуация. При наличии в Вашингтоне официального советского посла М. Меньшикова и американского посла в Москве Л. Томпсона создавался неофициальный конфиденциальный канал связи между правительствами двух государств. Для чего? Ответа на этот вопрос до сих пор не смогли дать ни американские, ни советские дипломаты. Без преувеличения можно предположить, что причины для установления подобного контакта по инициативе Р. Кеннеди были достаточно вескими. Президент Дж. Кеннеди, видимо, искренне хотел обновления американо-советских отношений. Поэтому через своего брата он пытался без лишних посредников найти пути диалога с советским руководством. В Вашингтоне ему в этом деле могли помешать многочисленные сторонники консервативных сил и конкуренты из республиканской партии. Именно поэтому Дж. Кеннеди и решил создать конфиденциальный канал обмена мнениями с советским руководством. Это представляется вполне логичным. Другие разумные объяснения трудно отыскать. Хрущев тоже был готов использовать любые возможности для улучшения отношений с США.

На совещании Политбюро было принято постановление, в котором было два пункта. Первый – «Утвердить предложенный Министерством иностранных дел СССР и Министерством обороны СССР проект указаний резиденту ГРУ о встрече т. Большакова с братом президента США Робертом Кеннеди». И второй – «Копию указаний направить советскому послу в США т. Меньшикову».

В указаниях говорилось, что товарищу Большакову поручается встретиться с Робертом Кеннеди. При встрече Большаков должен сообщить ему, что с момента предыдущей беседы с Робертом Кеннеди он, Большаков, имел возможность подумать и посоветоваться с друзьями относительно поднятых им, Кеннеди, вопросов и теперь хотел бы, со своей стороны, с такой же откровенностью, как это сделал Роберт Кеннеди, изложить ему свое мнение по некоторым из затронутых им вопросов.

Далее говорилось, что в Советском Союзе всегда придавали и придают большое значение улучшению советско-американских отношений, считая, что от состояния этих отношений во многом зависит современная международная обстановка. Большакову рекомендовалось сказать, что, несмотря на то, что в СССР и США существуют разные социальные системы и имеются идеологические разногласия, тем не менее, бесспорным является то, что в вопросе международных отношений между нашими странами по существу нет непреодолимых препятствий к тому, чтобы СССР и США могли поддерживать добрососедские отношения и решать имеющиеся спорные вопросы путем переговоров. Большаков должен был выразить надежду, что его собеседник Р. Кеннеди и новое правительство США разделяют такой подход к советско-американским отношениям. Если это так, то это – уже важная предпосылка для начала сближения между нашими странами, о чем спрашивал Р. Кеннеди в предыдущей беседе.

Р. Кеннеди говорил о том, что в Советском Союзе будто бы недооценивают способностей нового правительства США и лично президента Дж. Кеннеди. Не ясно, что могло заставить Р. Кеннеди так думать. Напротив, в Советском Союзе, как известно, благоприятно отнеслись к избранию Дж. Кеннеди президентом США. Более того, с приходом Дж. Кеннеди к власти в СССР связывались и, насколько ему, Большакову, известно, связываются определенные надежды на то, что отношения между нашими странами смогут войти в ту колею, в которой они находились во времена Франклина Рузвельта. Об этом не раз заявлял глава советского правительства Н.С. Хрущев. Об этом же достаточно убедительно свидетельствует благоприятная реакция советской стороны на предстоящую встречу Н.С. Хрущева с президентом Дж. Кеннеди.

Н.С. Хрущев и Дж. Кеннеди. Вена. 4 июня 1961 г.

В связи с этим нельзя пройти мимо замечания Р. Кеннеди о том, что события на Кубе и в Лаосе «несколько охладили пыл президента к урегулированию взаимоотношений с Советским Союзом».

Конечно, нельзя отрицать, что за последнее время международная обстановка в связи с известными событиями на Кубе, а также отчасти и в Лаосе, за которые не несет ответственность Советский Союз, некоторым образом накалилась. Об этом приходиться только сожалеть. Однако, не следует оставлять надежды – и мы не оставляем ее – на улучшение международной обстановки и изменение к лучшему советско-американских отношений. Можно только приветствовать, что президент, как сказал Р. Кеннеди, также не теряет надежды на то, что удастся наладить отношения между нашими странами в течение ближайших лет.

Большаков должен был сказать Р. Кеннеди, что в своих отношениях к США, как об этом не один раз заявлял Н.С. Хрущев, Советский Союз не добивается каких-либо преимуществ, не добивается ничего иного, кроме как дружественного сотрудничества, основанного на принципах мирного сосуществования. Такое сотрудничество, конечно, не может означать односторонние уступки со стороны Советского Союза. В улучшении советско-американских отношений должны быть заинтересованы обе стороны – как Советский Союз, так и Соединенные Штаты Америки. Иными словами, советско-американское сотрудничество должно быть взаимовыгодным и равноправным сотрудничеством. Если же в Соединенных Штатах кто-либо питает иллюзии, что советско-американские отношения можно строить в ущерб интересам Советского Союза или добиваться от него односторонних уступок, то такая политика, конечно, заранее обречена на провал.

Можно вполне определенно сказать, что указания ЦК КПСС полковнику Г.Н. Большакову – подробная инструкция о том, что хотели бы его московские «друзья» сообщить американскому президенту.

В указаниях была изложена и точка зрения советского руководства относительно положения на Кубе и американо-кубинских отношений. Большакову рекомендовалось затронуть еще один вопрос – вопрос о Кубе. Сказать, что его московским «друзьям» непонятно, что имел в виду Р. Кеннеди, когда в предыдущей беседе назвал кубинскую проблему «мертвой». Если собеседник хотел сообщить, что правительство США отказалось от агрессивных действий и вмешательства во внутренние дела Кубы, то, безусловно, такое решение только приветствовалось бы в Советском Союзе.

Большаков должен был сказать Р. Кеннеди о том, что ему должна быть хорошо известна позиция Советского Союза, изложенная в посланиях Н.С. Хрущева президенту Дж. Кеннеди. Советский Союз не заинтересован в напряженных отношениях между США и Кубой. Все советские люди приветствовали бы, если бы и в этом районе был установлен прочный и длительный мир. Но здесь дело не за Кубой и не за СССР. Известно, что правительство Кубы уже заявило о своем желании нормализовать отношения с США. Теперь слово за президентом Кеннеди.

В завершающей части беседы полковнику Большакову рекомендовалось отметить полезность подобного личного откровенного обмена мнениями и выразить готовность продолжить встречи с Р. Кеннеди, когда он того пожелает.

Изучение этого уникального по содержанию документа позволяет сделать однозначный вывод – советское руководство поручало полковнику Г.Н. Большакову сложное, ответственное и нестандартное для военной разведки задание. Большаков нес личную ответственность за безошибочную передачу Роберту Кеннеди мнения его «друзей» из Москвы.

В ходе будущих встреч и бесед с Робертом Кеннеди полковнику Георгию Большакову предписывалось придерживаться строгих правил, которые также были изложены в указаниях ЦК КПСС.

В конце указаний подчеркивалось, что тов. Большакову необходимо поддерживать тесный контакт с послом Меньшиковым.

Так военный разведчик полковник Г.Н. Большаков получил секретный мандат ЦК КПСС, который обязывал его приступить к выполнению беспрецедентной миссии в Вашингтоне. В Москве хотели улучшить отношения с США. В Вашингтоне, видимо, тоже стремились к этому...

«Mongoose» и «Анадырь»

Полковник Большаков встречался с Робертом Кеннеди с мая 1961-го по ноябрь 1962 г. около 50 раз. В ходе этих встреч обсуждались различные проблемы, звучали разные запоминающиеся предложения, велись дружеские беседы о театре, полетах в космос и произведениях Льва Толстого. Однако ни разу, ни Кеннеди, ни Большаков в тех беседах не упоминали слова «мангуст» и «Анадырь». Тем не менее, эти слова являлись ключевыми в понимании причин, которые привели в октябре 1962 г. к резкому обострению советско-американских отношений и возникновению опасной конфронтации – Карибскому кризису, который американцы назвали «черным октябрем». Этот кризис мог принести всему человечеству огромные бедствия.

«Мongoose» – кодовое название операции Центрального разведывательного управления (ЦРУ) США, одобренной президентом Дж. Кеннеди в 1961 г. В русскоязычных исследованиях эта операция названа «Мангуста». Операция была нацелена на свержение режима Фиделя Кастро на Кубе. Готовили ее лучшие специалисты ЦРУ в области проведения тайных операций. Об операции «Мongoose» в США знали президент Дж. Кеннеди, его брат Роберт Кеннеди, директор ЦРУ, министр обороны и некоторые другие высокопоставленные американские должностные лица.

«Анадырь» – кодовое название операции, предусматривавшей переброску советских войск на Кубу, разработанной Генеральным штабом в мае 1962 г. В Министерстве обороны СССР об этой операции знали 54 человека: маршалы, генералы и офицеры. В полном объеме информацией об «Анадыре» владели Н.С. Хрущев, Министр обороны Маршал Советского Союза Р.Я. Малиновский, начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза М.В. Захаров, секретарь Совета Обороны СССР генерал армии С.П. Иванов. Специфика операции заключалась в том, что переброске подлежали не только артиллерия, танки и личный состав, но и баллистические ракеты среднего радиуса действия.

Почему были разработаны планы секретных операций «Мongoose» в США и «Анадырь» в СССР, когда и Дж. Кеннеди, и Н.С. Хрущев публично высказывались за улучшение советско-американских отношений?

Разработка плана операции «Мongoose» связана с желанием американского руководства не допустить укрепления на Кубе режима Фиделя Кастро. Куба не представляла военной угрозы для США, однако она стала примером антиамериканской модели государственного устройства для других стран Латинской Америки. С этим администрация Кеннеди не могла согласиться.

Предпринимались ли попытки урегулировать американо-кубинские отношения мирным путем? Предпринимались. Представители США и СССР несколько раз обсуждали эти проблемы в ходе переговоров. В 1961 г. представитель президента США Ричард Гудвин встречался с Че Геварой, одним из идейных вдохновителей и организаторов кубинской революции. Итог встречи оказался для США неприемлемым. Вашингтон направил для переговоров на Кубу своего представителя Бена Билла, который предложил Фиделю Кастро придерживаться югославского пути поведения, независимого от СССР. Кастро предложение отклонил.

Н.С. Хрущев и Ф. Кастро

Тогда по указанию президента Д. Эйзенхауэра директор ЦРУ А. Даллес с помощью своих инструкторов начал вооружать и тайно направлять на Кубу подготовленных наемников, пытаясь с их помощью спровоцировать массовые беспорядки на острове. Были разработаны и проведены операции «Партия» и «Лимория», в ходе которых наемники должны были уничтожить Фиделя Кастро и его брата Рауля и установить в стране проамериканское правительство. Операция должна была завершиться весной 1961 г. Однако организовать государственный переворот на Кубе при Эйзенхауэре агентам ЦРУ не удалось.

Директор ЦРУ Аллен Даллес

Став президентом США, Дж. Кеннеди тщательно изучил процесс подготовки операции, перенес срок ее проведения с 5 на 12, затем на 17 апреля 1961 г. 12 апреля Кеннеди созвал пресс-конференцию, на которой заявил, что вооруженные силы Соединенных Штатов Америки ни при каких обстоятельствах не начнут интервенцию на Кубу. Это был отвлекающий маневр. Об участии инструкторов ЦРУ в подготовке переворота на Кубе американский президент, разумеется, предпочел не упоминать.

17 апреля 1961 г. кубинские контрреволюционеры, объединенные инструкторами ЦРУ в «Бригаду 2056», высадились в заливе Кочинос, на юго-западном побережье Кубы. Однако, вопреки обещаниям директора ЦРУ Даллеса американскому президенту, кубинский народ мятежников не поддержал. В течение трех дней сторонники Фиделя Кастро разгромили вторгшихся наемников ЦРУ, планы которых были известны кубинской разведке. Провокация провалилась.

Провал операции по свержению режима Кастро вызвал в США негативную реакцию. Дж. Кеннеди отправил в отставку А. Даллеса. Новым директором ЦРУ был назначен Джон Маккоун, человек со стороны, не имевший ни оперативного (разведывательного), ни военного опыта, однако находившийся в сравнительно близких отношениях с братьями Кеннеди.

Провалом ЦРУ незамедлительно воспользовался министр обороны США Р. Макнамара. По его предложению в США 1 октября 1961 г. была создана еще одна разведывательная служба – Разведывательное управление министерства обороны (РУМО). Главной причиной создания РУМО, конечно, было завершение реформы вооруженных сил США. До этого в США у каждого вида вооруженных сил имелись разведывательные службы, добывавшие сведения в интересах командования армии, ВВС и флота. Теперь к ним добавился центральный орган военной разведки. Но министр обороны Макнамара хотел избавиться от информационной монополии ЦРУ и добился этого. Начальником РУМО был назначен генерал-лейтенант Джозеф Ф. Кэрролл.

Министр обороны США Роберт Макнамара

Несмотря на провал ЦРУ в заливе Кочинос, в Вашингтоне не отказались от планов свержения режима Ф. Кастро. В ноябре 1961 г. Дж. Кеннеди подписал директиву о подготовке и проведении новой тайной операции против Кастро, которую было поручено организовать ЦРУ. Помощь разведке должны были оказать министерство обороны и государственный департамент. В ЦРУ эта операция получила кодовое наименование «Мongoose». Ответственным за проведение этой операции был назначен Эдвард Лансдэйл. Непосредственным куратором операции — Роберт Кеннеди.

Проведение новой операции по свержению режима Ф. Кастро на Кубе, видимо, обсуждалось в Белом доме в конце апреля 1961 г., то есть сразу же после провала ЦРУ в заливе Кочинос. Вероятно, именно поэтому 9 мая 1961 г. Р. Кеннеди во время встречи с Г. Большаковым назвал кубинский вопрос «мертвой проблемой». Он не сомневался в успехе американского «мангуста».

Для координации проекта «Мongoose» в Вашингтоне была создана специальная межведомственная группа из представителей ЦРУ, госдепартамента, министерства обороны и некоторых других ведомств. В ЦРУ в рамках этого проекта была создана спецгруппа «W», в состав которой входило около 400 штатных сотрудников. Роберт Кеннеди занял в отношении Кубы жесткую позицию. На проведение операции «Мongoose», по его словам, «нельзя жалеть ни денег, ни времени, ни усилий».

План операции «Мongoose» состоял из двух этапов. Первый (август-сентябрь 1962 г.) – подготовка и инициирование антикастровского «повстанческого» движения на Кубе. Второй (октябрь 1962 г.) – организация восстания на Кубе, поддержка его Соединенными Штатами Америки и свержение правительства Ф. Кастро.

Важным условием успеха операции считалось создание агентами ЦРУ на территории Кубы подпольных организаций, которые должны были инициировать вооруженное восстание на острове и затем – обратиться к правительству США с просьбой об оказании помощи в борьбе против режима Кастро.

Операция «Мongoose» должна была завершиться в октябре-ноябре 1962 г. Накануне очередных выборов в Конгресс в ноябре 1962 г. такая акция должна была активизировать избирателей, принести победу демократической партии, что укрепило бы положение Дж. Кеннеди в американской системе власти.

Добыла ли советская разведка сведения об операции «Мongoose»? Как утверждает Министр обороны СССР Маршал Советского Союза Д. Язов в своей книге «Карибский кризис: сорок лет спустя», изданной в 2006 г., «в Москве знали об этих планах и приготовлениях». Попробуем конкретизировать это утверждение.

В 1962 г. в состав советской разведки входили две самостоятельные разведывательные службы, которые занимались разведывательной деятельностью за рубежом. Первая – Главное разведывательное управление Генерального штаба Вооруженных Сил СССР. Вторая – Первое главное управление Комитета государственной безопасности (КГБ) при Совете Министров СССР.

Советская военная разведка (ГРУ) в 1961-м – начале 1962 г. получила значительное количество сведений, раскрывавших замыслы американской администрации в отношении Кубы. В частности, в июне 1961 г. резидент ГРУ сообщил в Центр из Вашингтона о том, что среди генералов и офицеров вооруженных сил США провал вторжения на Кубу вызвал большое недовольство кругами, которыми была организована эта операция. Большинство офицеров и генералов считают, что это была наивная и опасная авантюра, подорвавшая авторитет США. Объединенному штабу и ЦРУ дано указание тщательно готовиться к новому вторжению на Кубу. Одновременно с этим государственный департамент США получил указание проводить мероприятия против Кубы в политическом, экономическом и информационном отношениях с тем, чтобы вызвать недовольство населения Кубы правительством Кастро.

29 августа 1961 г. резидент ГРУ, действовавший в Нью-Йорке, сообщил в Центр о том, что «по данным агента «Д», «правительство США умышленно раздувает берлинский вопрос, чтобы создать напряженную обстановку в Европе и под прикрытием этой обстановки завершить подготовку к интервенции на Кубу с целью свержения режима Фиделя Кастро».

В 1961–1962 гг. в штаб-квартиру ГРУ от советских военных разведчиков из ряда стран Латинской Америки поступали сведения, что на территориях некоторых из них инструкторы ЦРУ занимаются формированием отрядов из кубинских беженцев и их военной подготовкой.

В этот же период командование Главного разведывательного управления наладило взаимодействие с военной разведкой кубинских вооруженных сил. Кубинские разведчики проходили ускоренную подготовку в учебных заведениях ГРУ и уже в начале 1962 г. вполне профессионально, а главное активно решали разведывательные задачи, связанные с добыванием сведений о тайных планах правительства США против Кубы. Военный атташе полковник В.И. Мещеряков, действовавший на Кубе, получал достоверные сведения от кубинских разведчиков, имевших своих агентов в США и странах Латинской Америки. К маю 1962 г. в ГРУ сложилось четкое представление о том, что США готовят в качестве наемников кубинских беженцев, которые и должны стать первым эшелоном вторжения, поддержанным затем подразделениями регулярной армии США.

Ценные сведения смогли добыть и разведчики Первого главного управления КГБ. 21 февраля 1962 г. заместитель председателя Комитета государственной безопасности генерал-полковник П.И. Ивашутин направил в ЦК КПСС, Министру иностранных дел СССР А.А. Громыко и Министру обороны СССР Маршалу Советского Союза Р.Я. Малиновскому докладную записку. Ивашутин сообщал: «По данным из кругов американского конгресса, Соединенные Штаты планируют спровоцировать правительство Кубы на такие действия, которые позволили бы американцам осуществить против Кубинской республики военную операцию и быстро, не более чем за одни сутки, покончить с правительством Ф. Кастро».

И далее: «Военные специалисты США разработали план операции против Кубы, который, по тем же данным, поддерживает президент Кеннеди. Согласно этому плану основной удар по Кубе предполагается нанести с американской военной базы Гуантанамо при поддержке кораблей военно-морского флота, находящихся в Карибском море. Действия наземных сил будут поддерживаться военно-воздушными силами, базирующимися во Флориде и Техасе…».

Ценные сведения, свидетельствовавшие о подготовке агентами ЦРУ свержения режима Кастро, поступали в Москву и от военных разведок Польши и Чехословакии. В целом, советское руководство и командование Вооруженных Сил СССР получило в начале 1962 г. достоверные сведения, что США планируют в ближайшие месяцы повторить попытку свержения правительства на Кубе. Об этом свидетельствует и выступление Н.С. Хрущева в кубинском посольстве в Москве. Поздравляя представителей Кубы с очередной годовщиной революции, Хрущев сказал: «Тревожные вести приходят сегодня с Кубы, вести о том, что наиболее агрессивные американские монополисты готовят прямое вторжение на Кубу. Более того, они стремятся представить ситуацию таким образом, будто на территории Кубы Советский Союз планирует установить или уже разместил свои ракетные базы…». Это говорит о том, что уже в январе 1961 г. Хрущев что-то знал о планах американской администрации, направленных против Кубы и ее руководителей.

Из содержания этого выступления, прозвучавшего 2 января 1961 г., напрашивается неожиданный вывод – идею создания на Кубе группы советских войск подсказали Хрущеву сами американцы. В 1962 г. Хрущев этой идеей воспользовался.

Так или иначе, но учитывая сведения ГРУ и КГБ о нарастании угрозы Кубе со стороны США, политическое руководство СССР 18 мая 1962 г. приняло решение об оказании правительству Ф. Кастро военной помощи. Министерству обороны СССР и Генеральному штабу было поручено срочно подготовить расчеты по переброске советских войск на Кубу, определить необходимые меры безопасности и секретности.

24 мая 1962 г. группой генералов и офицеров Генерального штаба, которой руководил генерал-майор А.И. Грибков, был разработан план «Анадырь».  Его утвердил Министр обороны Маршал Советского Союза Р.Я. Малиновский. План был доложен членам Президиума ЦК КПСС. Решение – мероприятие «Анадырь» утвердить целиком и единогласно. Резолюция: «Документ хранить в Министерстве обороны. По получению согласия Ф. Кастро его утвердить».

Министр обороны СССР Маршал Советского Союза Р.Я. Малиновский

Для переговоров с Ф. Кастро на Кубу была направлена делегация. В ее состав входили главком Ракетных войск стратегического назначения Маршал Советского Союза С.С. Бирюзов, генерал армии С.П. Иванов и другие ответственные лица. Возглавил делегацию Ш.Р. Рашидов, первый секретарь ЦК КП Узбекистана.

План развертывания Группы советских войск на Кубе предусматривал сосредоточение на острове Свободы до 44 тыс. военнослужащих (реальная численность советского военного контингента к концу сентября составила 41 тыс. человек), развертывание 51-й отдельной ракетной дивизии в составе пяти ракетных полков (всего пусковых установок ракет Р-12 и Р-14 – 40), два полка фронтовых крылатых ракет по 8 пусковых установок в каждом полку и к ним 80 ракет в ядерном снаряжении. Планировалось разместить на Кубе три дивизиона ракет «Луна» по 2 пусковые установки в каждом, а также перебросить на Кубу бомбардировщики Ил-28 и соответствующее количество для них атомных бомб. Была предусмотрена переброска и другой военной техники.

Главной задачей Группы советских войск на Кубе (ГСВК) было «обеспечение совместной обороны Республики Куба и Союза ССР».

Создание Группы советских войск на Кубе было одобрено кубинским правительством. Вскоре был подписан секретный советско-кубинский договор. Командующим ГСВК был назначен генерал армии И.А. Плиев.

Решение о размещении на Кубе Группы советских войск было принято. Впервые после размещения американских ракет «Тор» и «Юпитер» в Великобритании, Италии и Турции советские ракеты средней дальности Р-12 и Р-14, размещенные на Кубе, могли увеличить стратегические возможности Советского Союза. Размещение советских войск на Кубе преследовало исключительно оборонительные цели. И оружие, которое направлялось на Кубу, имело в связи с целью его размещения, сугубо оборонительный характер – сдержать, не допустить агрессии.

Важно было организовать и провести операцию «Анадырь» так, чтобы о ней раньше времени не узнала американская разведка – ЦРУ и РУМО. Вряд ли РУМО успело за короткий срок своего существования создать резидентуры на Кубе. Однако в Москве не без основания считали, что ЦРУ имело свои тайные агентурные группы на территории острова Свободы. Предстояло выявить их и нейтрализовать. Эту задачу было поручено решить начальнику контрразведки Вооруженных Сил СССР генерал-лейтенанту А.М. Гуськову.

В ночь с 13 на 14 июля 1962 г. на теплоходе «Латвия» группа советских военных контрразведчиков, которой командовал контр-адмирал А.Тихонов, прибыла на Кубу. Вместе с кубинскими органами безопасности, с которыми Тихонов наладил тесное взаимодействие, контрразведчики начали проводить оперативные мероприятия, направленные на выявление и нейтрализацию на Кубе американских агентов. Вскоре удалось зафиксировать работу в эфире агентурного передатчика, работавшего в особом режиме и действовавшего около секунды. Контрразведчики запеленговали этот передатчик и захватили с поличным резидента ЦРУ Клемента Инклана. У него были изъяты сверхбыстродействующий передатчик, автоматический шифратор новейшей модификации, средства тайнописи, два пистолета системы «браунинг», фотоаппарат «Минокс», фальшивые документы, авторучка-пистолет и 14 тыс. золотых песо.

Была раскрыта и крупная нелегальная подрывная организация, именовавшаяся «Дивизией Нарцисса Лопеса». Руководители этой организации поделили Кубу на семь зон, во главе каждой был назначен резидент. В ходе операции по ликвидации «Дивизии Нарцисса Лопеса» было захвачено 237 заговорщиков, выявлено девять складов оружия, большие суммы денег в долларах и золотых песо.

Тем временем в советских портах скрытно осуществлялась погрузка на морские суда личного состава, боевой техники, оружия, медикаментов, продовольствия. Погрузочные работы осуществлялись в ночное время. Вся система управления войсками осуществлялась устными распоряжениями, что исключало утечку сведений. Все военнослужащие были одеты в штатскую одежду.

После окончания сосредоточения на Кубе советских войск (или по мере необходимости) предполагалось направить на Кубу (ориентировочно в сентябре 1962 г.) с дружеским визитом эскадру надводных кораблей Военно-Морского Флота под командованием вице-адмирала Г.О. Абашвили и эскадру подводных лодок.

В сентябре 1962 г. директор ЦРУ Джон Маккоун доложил президенту США Дж. Кеннеди: «…После всестороннего обсуждения и исследования американская разведка пришла к заключению, что Советский Союз не намерен превращать Кубу в стратегическую базу… Так как знает, что риск репрессивных мер со стороны США слишком велик…».

Согласно этой оценке ЦРУ правительство Кубы не имело сил, которые могли бы помешать реализации плана операции «Мongoose».

8 сентября из Вашингтона резидент ГРУ сообщил в Москву: «…Президент Кеннеди обратился к конгрессу с просьбой предоставить ему право призвать на действительную службу из резерва всех видов вооруженных сил 150 тысяч человек на период не более года. Это мероприятие объясняется «усилением военного потенциала Кубы коммунистами и другими признаками обострения международной напряженности».

Обращение президента в Конгресс получило поддержку руководителей демократической и республиканской партий. 10 сентября резидент ГРУ сообщил начальнику военной разведки: « …руководители партий «заверили, что конгресс охотно утвердит этот законопроект на следующей неделе».

Подготовка операции «Мongoose» вступила в завершающую стадию.

Провал в Нью-Йорке

В начале сентября 1962 г. представители республиканской партии в американском Конгрессе собрали материалы, свидетельствовавшие о переброске советских военных грузов на Кубу. Утечка этих сведений происходила из структур американской разведки, где было немало противников Дж. Кеннеди. Республиканцы высказали предположение о возможном размещении на Кубе советских ракет. В США в этот период проводились активные испытания новых ракетных систем. «Ракетная тема» постоянно присутствовала на страницах ведущих американских газет. Поэтому предположение о советских ракетах на Кубе – не достоверная информация американской разведки, а предположение журналистов, которые с большим удовольствием сообщали о достижениях американской ракетостроительной промышленности и создании суперсовременных по тем временам межконтинентальных баллистических ракет «Минитмен-1» и «Титан-2».

Республиканцы подвергли Дж. Кеннеди резкой критике. Будучи уверенным, что ему удастся не допустить размещения советских ракет на Кубе, Дж. Кеннеди решил выступить с заявлением. 4 сентября он пригласил полтора десятка конгрессменов на встречу, посвященную кубинскому вопросу. Цель встречи – показать, что администрация в курсе всех событий, происходящих на Кубе. «Факты свидетельствуют, – заявил Кеннеди, – что Хрущев строит на Кубе оборонительные объекты и ничего более».

После этого президент поручил своему помощнику Пьеру Сэлинджеру зачитать заявление президента на пресс-конференции, организованной в тот же вечер. В заявлении указывалось: «В последние четыре дня из разных источников в правительство США поступала информация, которая без сомнения свидетельствует, что русские предоставили кубинскому правительству целый ряд противовоздушных оборонительных ракет с радиусом действия 25 миль, подобных первым моделям наших ракет «Найк». Белый дом заверяет американский народ, что администрация держит этот вопрос под контролем и будет продолжать знакомить общественность с новой информацией немедленно по мере ее поступления и после тщательной проверки».

Заявление Кеннеди было доложено Н.С. Хрущеву 5 сентября, когда он находился на отдыхе в Пицунде. Операция «Анадырь» еще не завершилась. Все оружие, в том числе и ракеты средней дальности, еще не были развернуты на Кубе. Предстояло предпринять какие-то меры, которые могли позволить завершить создание стартовых позиций для ракет Р-12 и Р-14.

Для решения этой сложной проблемы у Хрущева существовало только две возможности.

Первая – ускорить завершение операции «Анадырь» и усилить Группу советских войск на Кубе.

Вторая – успокоить американского президента, сообщив ему о том, что советское правительство не имеет планов нападения на США.

Передать это сообщение американскому президенту Хрущев мог через нового советского посла в Вашингтоне Анатолия Добрынина, приступившего к выполнению своих обязанностей в американской столице 15 марта 1962 г. Но Хрущев предпочел использовать известный ему неофициальный канал. В тот же день начальник ГРУ получил из Пицунды указание выяснить, где находится полковник Большаков.

Большаков находился в Москве в очередном отпуске. По указанию начальника ГРУ он срочно вылетел в Пицунду, где был представлен Хрущеву. В ходе беседы Большаков доложил об обстановке в Вашингтоне, о его встречах с Робертом Кеннеди, сообщил, что в конце сентября вылетает в американскую столицу. Хрущев поручил Большакову встретиться с Робертом Кеннеди и сообщить ему, что Советский Союз не размещает на Кубе наступательное оружие.

11 сентября в московских газетах было опубликовано заявление ТАСС, в котором сообщалось, что советское правительство «осуждает ведущуюся в США враждебную кампанию против СССР и Кубы». Было подчеркнуто, что «сейчас нельзя напасть на Кубу и рассчитывать, что это нападение будет безнаказанным для агрессора».

Завершив свой отпуск в Москве, Большаков отправился в Вашингтон. Тем временем в США происходили чрезвычайные события.

15 сентября резидент ГРУ в Вашингтоне сообщил в Центр о том, что Сенат единогласно одобрил закон, предоставляющий право президенту США призвать 150 тыс. резервистов и задержать на службе на срок до 12 месяцев офицеров и солдат, проходивших военную службу, если этого потребует развитие обстановки на Кубе, в Берлине и других районах. Срок действия этого закона – до 28 февраля 1963 г.

В донесении также сообщалось о том, что министерству обороны США разрешено приступить к вербовке добровольцев в вооруженные силы США из числа кубинских эмигрантов.

21 сентября президент Дж. Кеннеди по просьбе министра обороны США Р. Макнамары санкционировал активизацию полетов американских разведывательных самолетов У-2 над Кубой. Об этом военные разведчики незамедлительно сообщили в Москву.

Военные приготовления США против Кубы, видимо, потребовали усиления деятельности американской контрразведки против советских разведчиков в Вашингтоне и Нью-Йорке. Возможно, такие меры предусматривались планом операции «Мongoose» на ее завершающей стадии.

28 сентября в 23:00 в Нью-Йорке агентами ФБР были задержаны советские дипломаты Иван Выродов и Евгений Прохоров. Задержание произошло во время встречи разведчиков с гражданином США Корнелиусом Дрюмондом. У арестованного Дрюмонда агенты ФБР нашли атташе-кейс с секретными документами. При обыске дипломатов было обнаружено новое задание агенту. Выродова и Прохорова обвинили в незаконной деятельности на территории США.

29 сентября газета «Нью-Йорк таймс» опубликовала статью об аресте агентами ФБР американского моряка Дрюмонда. Газета «Нью-Йорк миррор» поместила заявление директора ФБР об аресте Дрюмонда и двух советских разведчиков. В некоторых газетах были опубликованы фотографии Дрюмонда, Выродова и Прохорова в момент их обыска в отделении ФБР.

Выродову и Прохорову было предложено покинуть территорию США. На сборы было предоставлено 48 часов.

Об одном и том же, не понимая друг друга

5 октября 1962 г. Роберт Кеннеди пригласил Георгия Большакова, прибывшего в Вашингтон, на встречу. Обычно Кеннеди вел себя на встречах с Большаковым непринужденно. Он свободно обсуждал не только проблемы советско-американских отношений, но и другие новости, которыми жила американская столица. На этот раз брат президента не поинтересовался, как Большаков отдыхал в Москве. Он был строг и официален.

Большаков изложил сообщение Хрущева о направлении на Кубу советского оборонительного оружия.

Кеннеди внимательно слушал Большакова, делал пометки. Попросил повторить основное содержание устного послания советского лидера.

Большаков еще раз сказал: «Оружие, посылаемое на Кубу, носит оборонительный характер».

Кеннеди ответил: «Я доложу об этом президенту».

Далее Роберт Кеннеди обратил внимание Большакова на необходимость поиска путей решения берлинского вопроса, который сдерживает развитие советско-американских отношений. Он также упомянул целесообразность активизации усилий, направленных на достижение соглашения о запрещении ядерных испытаний.

Говоря об ухудшении советско-американских отношений, которое произошло за последние две недели, Р. Кеннеди, в частности, сказал, что меры по задержанию в Нью-Йорке двух советских сотрудников были вынужденными. Назвал действия Выродова и Прохорова «грубой работой, которую США не могли больше терпеть».

Далее Р. Кеннеди сказал: «Вообще нас настораживает активизация подобной деятельности советских граждан в США».

Большакову, не знакомому с подробностями задержания Дрюмонда и знавшему о провале двух советских разведчиков в Нью-Йорке только из сообщений американской прессы, было трудно отреагировать на замечания Кеннеди.

Возвратившись в посольство, Большаков доложил резиденту о результатах встречи с Р. Кеннеди: указание Хрущева выполнено, послание президенту передано.

В Центр было направлено короткое сообщение о состоявшейся встрече Большакова с Р. Кеннеди и названы проблемы, затронутые в беседе братом президента: берлинский вопрос, ограничение ядерных испытаний.

Неопределенная обстановка вокруг Кубы, наращивание усилий администрации Кеннеди в реализации программ создания новых ракетных систем «Титан», «Минитмен» и «Поларис» требовали от советской военной разведки дополнительных усилий. В сентябре 1962 г. в Москве было принято решение направить в Вашингтон для усиления военных аппаратов генерал-лейтенанта В.А. Дубовика и контр-адмирала Л.К. Бекренева. Их предшественники завершали свои служебные командировки и должны были возвратиться в СССР. Эта плановая ротация оказалась чрезвычайно своевременной. Количество достоверных сведений о внутриполитической обстановке в США, поступавших в октябре 1962 г., значительно возросло.

7 октября в ГРУ поступило очередное донесение из Вашингтона. В нем сообщалось о том, что «…15 октября в Карибском море начнется амфибийное учение Атлантического флота. В учении примут участие 40 кораблей, 20 тысяч личного состава. Бригада морской пехоты будет отрабатывать высадку на остров Вьекес…».

8 октября после оперативно проведенного следствия дело Корнелиуса Дрюмонда было предано в суд. В предъявленном обвинении указывалось, что Дрюмонд передавал представителям Советского Союза документы, фотографии и чертежи по вопросам национальной обороны США.

Вокруг дела Дрюмонда в средствах массовой информации была развязана шумная антисоветская кампания, которая, как можно предположить, была приурочена к проведению завершающей стадии операции «Мongoose».

9 октября генерал-лейтенант Дубовик докладывал в Москву, что специальные войска армии США в ближайшее время будут увеличены с 4000 до 6639 человек. По оценке Дубовика, планировалось зачисление кубинских наемников в регулярные части армии и флота США и не исключалось их зачисление «в антикастровские экспедиционные силы».

Донесение генерала Дубовика начальник ГРУ направил Министру обороны СССР маршалу Р.Я. Малиновскому, начальнику Генерального штаба маршалу М.В. Захарову и секретарю Совета Обороны СССР генералу армии С.П. Иванову.

В Москве внимательно следили за развитием обстановки в бассейне Карибского моря. Активизация амфибийных сил Атлантического флота, полеты самолетов-разведчиков над Кубой свидетельствовали о том, что напряжение нарастает.

Советское руководство в начале октября 1962 г. было удовлетворено тем, что американская разведка не обнаружила переброску на Кубу советских ракет среднего радиуса действия. Но это было ошибочное мнение. Во второй неделе сентября агент ЦРУ, действовавший на Кубе, сообщил, что советские солдаты создали закрытую зону в районе западной оконечности острова. Он также сообщил о весьма секретной и важной работе, ведущейся на ферме немного юго-западнее Сан-Диего де лос Баньос.

Аналитики ЦРУ вначале не поверили донесению своего агента, но решили сообщить о нем в Разведывательное управление министерства обороны США. Описание активности советских солдат на этой территории соответствовало материалам, которые уже имелись в РУМО.

13 октября 1962 г. разведывательный самолет США У-2, такой же, как сбитый в мае 1960 г. над Свердловском, произвел разведывательный полет над Кубой. Пленка была проявлена и дешифрована через 12 часов. Специалисты ЦРУ проконсультировались с РУМО. После этого уже 14 октября обработанные материалы были переданы советнику президента США по национальной безопасности М. Банди. Выводы специалистов были однозначными: в районе Сан Кристобаль находятся две советские ракеты, каждая по 25 м длиной. Это означало, что на Кубе обнаружены советские ракеты среднего радиуса действия.

15 октября эти сведения были переданы государственному секретарю США Д. Раску, министру обороны Р. Макнамаре и его заместителю Р. Гилпатрику. Донесение о наличии на Кубе советских ракет вызвало панику в Белом доме. Президент Дж. Кеннеди приказал увеличить количество полетов самолетов-разведчиков над Кубой. 17 октября было совершено 6 полетов разведывательного характера.

Тем временем, в Вашингтоне, видимо, поняли, что в условиях выявления на Кубе советских войск проводить завершающую стадию операции «Мongoose» опасно. Операция может вновь провалиться.

По указанию президента в Вашингтоне был срочно сформирован исполнительный комитет. В его состав вошли вице-президент Л. Джонсон, госсекретарь Д. Раск, министр обороны Р. Макнамара, директор ЦРУ Д. Маккоун, а также министр юстиции и брат президента Р. Кеннеди. Всего - 15 человек.

В Москве подобного комитета не было. Хрущев считал, что в случае выявления советских войск и ракет на Кубе может произойти некоторое обострение советско-американских отношений, но дело до серьезного кризиса не дойдет. Обстановку на Кубе Н.С. Хрущев обсуждал с Министром иностранных дел А.А. Громыко, Министром обороны Р.Я. Малиновским и некоторыми другими высокими чинами кремлевского руководства. Прогнозирование развития обстановки после выявления советских ракет на Кубе в советских высших органах власти не производилось. Предложение о подготовке информационного обеспечения операции «Анадырь» было отклонено. Начальники ГРУ и управления внешней разведки КГБ в число ответственных чиновников, посвященных в план Хрущева, не входили.

На первом заседании исполнительного комитета в Вашингтоне серьезные претензии были высказаны в адрес директора ЦРУ Д. Маккоуна, начальника Разведывательного управления министерства обороны генерал-лейтенанта Д. Кэрролла.

Некоторые участники совещания исполкома предложили безотлагательно нанести бомбовый удар по выявленным стартовым позициям советских ракет. На вопрос президента министр обороны Макнамара ответил, что он не может на 100% гарантировать уничтожение всех позиций. Более того, он дальновидно предположил, что на Кубе находятся и другие советские ракеты, дислокацию которых еще не установила американская разведка.

В советско-американских отношениях возникло чрезвычайно опасное напряжение. Проблема осложнялась еще и тем, что Н.С. Хрущев и Дж. Кеннеди, оценивая ситуацию, складывавшуюся вокруг Кубы, говорили об одном и том же, но не понимали друг друга. Их советники тоже оказались в трудном положении. Неожиданно стал очевиден вакуум в определении понятий «оборонительное» и «наступательное» оружие.

Хрущев говорил о том, что «оружие, посылаемое на Кубу, носит оборонительный характер», так как оно предназначено только для обороны острова, защиты его территории от внешней агрессии. В Москве не было планов развязывания войны против США. Поэтому для Хрущева ракетные комплексы Р-12 и Р-14 с радиусом действия от 2,5 до 4,5 тыс. км являлись оборонительным оружием.

В Вашингтоне однозначно считали, что советские ракеты, расположенные на Кубе, способны поражать цели на территории США. И поэтому они являются наступательным оружием.

Появление на Кубе любого количества советских войск изменяло соотношение сил в Карибском бассейне, ставило под сомнение результативность операции «Мongoose». Белому дому необходимо было принимать решение об отмене или переносе на более поздний срок этой операции, что подрывало авторитет Дж. Кеннеди, который и так подвергался критике со стороны тех, кто хотел и готов был пойти на крайние меры в отношениях с Советским Союзом. О существовании таких сил в Вашингтоне Р. Кеннеди сообщил Г. Большакову еще 3 июня 1962 г. на встрече, которая состоялась на его загородной вилле. Тогда они обменивались мнениями по военно-политическим вопросам. Кеннеди сообщил своему собеседнику о том, что «на днях военные представили президенту доклад, в котором утверждали, что сейчас США значительно превосходят Советский Союз в военной мощи и что есть ретивые военные, которые выступают за решительное столкновение с СССР».

Р. Кеннеди сказал, что президент не одобрил это предложение.

По состоянию на июнь 1962 г., между СССР и США баланса в количестве ядерного оружия не было. По количеству атомных зарядов США превосходили СССР в 12 раз.

Советская разведка, а также соответствующие управления Генерального штаба ВС СССР довольно точно знали, где, какие и сколько носителей ядерного оружия дислоцировано на территории США и других стран – членов НАТО. Что знала американская разведка о советских ракетных базах, сказать трудно. Вероятнее всего до определенного времени они знали не все. Но общий вывод американских «ретивых военных» из Пентагона был все-таки правильным.

15 октября во время очередного полета самолета У-2 над Кубой разведывательные фотокамеры зафиксировали явные признаки подготовки к развертыванию советских ракет, которые по американской классификации имели название SS-5. Это были ракетные установки Р-14.

Игра с огнем

Министр иностранных дел СССР Андрей Андреевич Громыко после выступления на очередной сессии на Ассамблее Организации Объединенных Наций (ООН) 18 октября прибыл в Вашингтон, где должен был встретиться с президентом США. Перед посещением Белого дома Громыко выслушал доклад советского посла Анатолия Добрынина о новых сведениях, касающихся советско-американских отношений, изучил информационные документы, подготовленные сотрудниками посольства. Добрынин сообщил Громыко о том, что, по его оценке, США отложили реализацию плана вторжения на Кубу.

Вечером А. Громыко по приглашению Дж. Кеннеди посетил Белый дом, где его ожидали президент и государственный секретарь Д. Раск. Казалось бы, что президенту США, получившему сведения американской разведки о наличии на Кубе советских ракет, представилась исключительная возможность в конфиденциальном порядке обсудить с советским министром иностранных дел назревавшее обострение советско-американских отношений. Громыко, советник Хрущева по международным делам, был в курсе всего, что происходило на Кубе. Он был единственным представителем СССР, находившимся в то время на территории США, который мог бы (и имел на это полное право) дать достоверный ответ на вопрос о наличии на Кубе советских ракет среднего радиуса действия. Однако в ходе длительной беседы президент США Дж. Кеннеди эту проблему не затронул.

Президент США Дж. Кеннеди и Министр иностранных дел СССР А.А. Громыко

Громыко, искусно вел дискуссию с президентом, обсуждал пути урегулирования вопроса о Западном Берлине, передал Кеннеди предложение советского руководства о проведении новой советско-американской встречи на высшем уровне.

Поведение Дж. Кеннеди, как отмечал присутствовавший на встрече советский посол А. Добрынин, успокоили Громыко. Он остался доволен визитом в Белый дом и направил в Москву для Н.С. Хрущева донесение, в котором сообщал: «Все, что нам известно о позиции США по кубинскому вопросу, позволяет сделать вывод, что обстановка, в общем, вполне удовлетворительная. Это подтверждается как официальными заявлениями деятелей США, включая президента Кеннеди, в том числе заявлением последнего в беседе с нами 18 октября, так и всей информацией, которая доходит до нас по неофициальным каналам…».

Находясь в Вашингтоне, советский Министр иностранных дел с резидентами ГРУ и КГБ не встречался. Они обладали другими сведениями. Игра с огнем продолжалась.

Встреча президента США Дж. Кеннеди с Министром иностранных дел СССР А.А. Громыко произвела на Кеннеди неоднозначное впечатление. Размышляя над ней, президент понял, что Громыко в теоретическом споре о наступательном и оборонительном оружии говорил одно, а он Кеннеди – другое. Посоветовавшись с государственным секретарем Д. Раском и министром обороны Р. Макнамарой, Кеннеди решил конкретизировать эти спорные понятия и публично заявить о том, что же он и американские специалисты понимают под наступательным оружием.

Пока специалисты разрабатывали новый документ, президент США продолжал искать пути, которые позволили бы добиться вывода советских ракет с территории Кубы.

В субботу, 20 октября, Дж. Кеннеди возвратился в Вашингтон из Чикаго. В Белом доме было проведено очередное совещание исполкома. На совещании было принято решение – объявить Кубе блокаду, что позволит приостановить переброску советского вооружения. Это была еще не крайняя мера, но она грубо нарушала базовые международные нормы и, бесспорно, должна была продемонстрировать решительные действия правительства США против распространения присутствия СССР в Западном полушарии, которое американцы считали только своей сферой влияния.

Завершив совещание исполкома, Кеннеди решил проинформировать американскую общественность о развитии обстановки вокруг Кубы, наличии на Кубе советских ракет и решении блокировать остров в целях предотвращения новых поставок советского оружия. В это же время президент решил сообщить о своих планах послу Великобритании в США. Важно было посоветоваться с основным союзником.

В воскресенье, 21 октября, Дж. Кеннеди пригласил к себе журналиста Чарльза Бартлетта, знакомого ему с 1946 г. В 1962 г. Бартлетт был вашингтонским корреспондентом газеты «Чаттануга таймс». Как свидетельствуют источники, именно в этой беседе, состоявшейся после консультаций с послом Великобритании, Дж. Кеннеди высказал «приверженность дипломатическому решению кубинской проблемы и признал, что США, вероятно, пожертвуют ракетами в Турции ради сохранения мира».

В понедельник, 22 октября, вечером в 19 часов после консультаций с руководством Конгресса, Кеннеди обратился с посланием к американскому народу. Скорее всего, это обращение было адресовано Н.С. Хрущеву. Кеннеди заявил: «Мы не намерены рисковать без крайней необходимости и ввергать мир в пучину ядерной войны, в которой плодами победы будет пепел, но у нас хватит духа пойти на такой риск в любое время, когда это станет необходимым».

Президент США Джон Кеннеди

Кеннеди рассказал о мерах, которые он приказал осуществить. Среди них:
• США устанавливают строгий карантин вокруг Кубы в целях прекращения поставок наступательного оружия;
• за ситуацией на Кубе устанавливается постоянное и тщательное наблюдение. Если разведка США обнаружит, что на Кубе продолжается подготовка пусковых площадок для ракет, то будут оправданы следующие шаги.

Далее Дж. Кеннеди сказал: «Я приказал вооруженным силам США быть готовыми к любым неожиданностям».

Обращаясь к советскому руководству, президент США призвал прекратить «тайную безрассудную и провокационную политику угроз миру и стабильности отношений между нашими странами». «Отойдите от края пропасти», – призвал он Хрущева.

По случайному совпадению обстоятельств в этот же день в Москве органами контрразведки Комитета государственной безопасности СССР был арестован сотрудник ГРУ полковник Олег Пеньковский, агент английской и американской разведок. Было установлено, что Пеньковский передавал американской разведке секретные сведения военного характера, в том числе и о состоянии советских Ракетных войск стратегического назначения. Они были значительно меньше, чем полагали в США. Это давало США явное преимущество и могло спровоцировать американское правительство на прямое военное столкновение, которое неизбежно переросло бы в большую войну. Обстановка еще больше накалилась.

В Москве, видимо, не ожидали подобной жесткой реакции Белого дома на размещение советских ракет на Кубе. В Кремле срочно было подготовлено ответное заявление советского правительства. Оно было опубликовано 23 октября. Установление США блокады Кубы было оценено как «беспрецедентные агрессивные действия». В заявлении указывалось: «Народы всех стран должны ясно представлять себе, что, идя на такую авантюру, Соединенные Штаты Америки делают шаг на пути к развязыванию мировой термоядерной войны».

Договор о советско-кубинском военном сотрудничестве носил секретный характер и не был опубликован. Поэтому вряд ли заявление советского правительства прозвучало убедительно. В большей степени это было серьезное предупреждение: «если агрессоры развяжут войну, то Советский Союз нанесет самый мощный ответный удар». Игра с огнем продолжалась.

Советское правительство призвало президента Кеннеди ликвидировать американские военные базы, находившиеся в различных частях света, информировало о том, что поставило в ООН вопрос о немедленном созыве Совета Безопасности ООН для рассмотрения вопроса «О нарушении Устава ООН и угрозе миру со стороны Соединенных Штатов Америки».

В СССР в Ракетных войсках стратегического назначения, войсках противовоздушной обороны и на подводном флоте было задержано увольнение старших возрастов, всему личному составу были отменены отпуска. Войска были приведены в повышенную степень боевой готовности.

Через сутки в Вашингтоне произошли два события, тесно связанные с обострением советско-американских отношений. О них резидент советской военной разведки, действовавший в Вашингтоне, незамедлительно сообщил начальнику ГРУ.

Первое. Резидент ГРУ сообщил в Центр, что президент Кеннеди 23 октября в 19:00 подписал указ «О воспрещении доставки наступательного оружия на Кубу». Указ вступил в силу 24 октября в 14:00.

По оценке резидента ГРУ, важным в этом указе, кроме его прямого предназначения, предписывавшего кораблям американского флота не допускать поставки на Кубу наступательного оружия, было то, что Дж. Кеннеди впервые публично заявил о том, что он и американское правительство понимают под «наступательным оружием».

Резидент ГРУ сообщил о том, что президент США к наступательному оружию отнес: бомбардировщики, бомбы, ракеты типа «земля - земля» и «воздух - земля» и управляемые снаряды, механическое и электронное оборудование для перечисленных типов оружия, а также другие виды оружия, определяемые американским министерством обороны как наступательные.

Далее резидент сообщал, что указ президента предоставляет министру обороны США право принимать соответствующие меры для воспрещения доставки «запрещенных» материалов на Кубу, используя для этого наземные, морские и воздушные силы США в сотрудничестве с вооруженными силами стран Американского континента.

В соответствии с распоряжением президента министр обороны США также мог издавать приказы и постановления, необходимые для выполнения указа президента, включая установление на разумном расстоянии от Кубы ограниченных зон и маршрутов.

В соответствии с указом президента США любое судно или самолет, который может направляться на Кубу, мог быть перехвачен, и от его команды требовалось: опознать себя, сообщить о своем грузе, оборудовании на судне, порты назначения, остановиться или стать на якорь, предоставить возможность посещения и досмотра груза.

Далее в указе президента сообщалось: «Все корабли или самолеты, взятые под арест, будут направлены в надлежащий порт США» или уничтожены.

Сообщение резидента ГРУ было немедленно доложено Н.С. Хрущеву, Министру обороны СССР маршалу Р.Я. Малиновскому, главнокомандующему объединенными вооруженными силами стран - участниц Варшавского договора маршалу А.А. Гречко, начальнику Генерального штаба маршалу М.В. Захарову, начальнику Главного политического управления СА и ВМФ генералу армии А.А. Епишеву, главнокомандующему ВВС главному маршалу авиации К.А. Вершинину и главнокомандующему войсками ПВО страны маршалу авиации В.А. Судецу.

Донесение резидента ГРУ имело исключительную ценность. Дело в том, что в то время к берегам Кубы приближался советский пароход «Александровск», на борту которого находился секретный груз – 24 ядерные боеголовки для ракет средней дальности и 44 атомных заряда для крылатых ракет наземного базирования.

На «Александровск», который запаздывал с прибытием на Кубу на 4 часа и должен был пришвартоваться в порту Мариэл, где все было подготовлено к приему секретного груза, из Москвы были направлены срочные указания. Корабль был переадресован в порт Лайсабелла. Около этого порта не было бункеров для складирования ядерных боеголовок. Но главная задача состояла в том, чтобы «Александровск» успел миновать корабли американского «карантина». Маневр удался.

Через несколько часов «Александровск» благополучно добрался до Лайсабеллы. Посол СССР на Кубе (бывший резидент КГБ) Александр Иванович Алексеев послал в Москву сообщение: «Пароход «Александровск», способный для перевозки термоядерного оружия и являющийся главной целью блокады, благополучно прибыл на Кубу и стоит в порту Лайсабелла».

Второе событие имело непосредственное отношение к деятельности в Вашингтоне полковника Георгия Большакова и оказало существенное, если не решающее влияние, на снижение напряженности в советско-американских отношениях.

После беседы с Чарльзом Бартлеттом президент пригласил своего брата и предложил ему встретиться с Большаковым. В ходе обмена мнениями, видимо, Кеннеди хотел решить две задачи: получить уточняющие сведения о наличии советских ракет на Кубе и сообщить «друзьям» Большакова в Москве, что американское правительство может согласиться с ликвидацией американской ракетной базы в Турции в обмен на вывод советских ракет с территории Кубы.

Предложение носило совершенно секретный характер. Роберт Кеннеди отказался встречаться с Большаковым и предложил использовать для беседы с ним хорошо ему знакомого журналиста Чарльза Бартлетта.

Президент одобрил этот план и разрешил Бартлетту сообщить Большакову о возможных условиях снижения напряженности.
Бартлетт 24 октября пригласил Большакова в свой офис.

Две встречи с Бартлеттом

24 октября Бартлетт и Большаков встретились в Национальном пресс-клубе. Бартлетт заявил советскому дипломату, что встречается с ним «с ведома президента и его брата».

Далее Бартлетт сказал: «Президент весьма озабочен развитием событий на Кубе, которое напоминает ему исторический обман японцами Рузвельта перед Пёрл-Харбором. Вера в искренность контактов с советскими людьми на разных уровнях поколеблена».

Большаков отклонил это обвинение. Он не пытался дезинформировать Роберта Кеннеди, передавая ему сообщение Хрущева о том, что на Кубе нет советского наступательного оружия. Он вообще был не осведомлен о переброске советских войск на Кубу. Запоздалая классификация по-американски «наступательного оружия» мало что означала для Большакова.

Бартлетт продолжал: «Президент по-прежнему не хочет вторжения на Кубу. Чего он добивается – ликвидации на Кубе баз для советских ракет среднего радиуса действия, если такие там действительно находятся».

Тут же Бартлетт поинтересовался, не известно ли Большакову, есть ли на Кубе советские ракеты?

В ответ Большаков сказал, что «советские поставки на Кубу носят оборонительный характер».

Бартлетт неожиданно попросил Большакова, если он получит какую-либо информацию о наличии на Кубе советских ракет среднего радиуса действия, сообщить об этом ему или Роберту Кеннеди.

В беседе с Большаковым, которая больше походила на встречу не коллег-журналистов, а разведчиков, пытавшихся получить друг у друга сведения секретного характера, Бартлетт сказал:
– Президент считает, что лучше всего кубинская ситуация может быть урегулирована через Организацию Объединенных Наций. Самым лучшим вариантом, по мнению президента, была бы посылка на Кубу группы наблюдателей ООН, которые могли бы проверить, действительно ли там имеются советские ракеты средней дальности. А на время, пока этот вопрос будет решаться в ООН, – сказал Бартлетт, – можно было бы придержать продвижение каравана советских судов к Кубе в открытом море.

Завершая встречу, Бартлетт спросил, нет ли у Большакова каких-либо мыслей по урегулированию кубинского кризиса.

Большаков ответил, что все пути к этому урегулированию изложены в заявлении советского правительства и добавил, что все теперь зависит от правительства США.

Большаков направил в Центр срочное донесение о встрече с Бартлеттом. В этом донесении особое внимание обращалось на три важных обстоятельства:
• первое, в США уверены, что на Кубе имеются советские ракеты среднего радиуса действия;
• второе, администрация Дж. Кеннеди готова пойти на компромиссное урегулирование противоречий;
• третье, президент США предлагает привлечь к урегулированию кризиса наблюдателей ООН и просит на это время приостановить продвижение новых советских судов с оружием к берегам Кубы.

Не успел Большаков завершить подготовку шифрдонесения в Центр, как ему опять позвонил Бартлетт и пригласил на новую встречу.

Большаков прибыл в Национальный пресс-клуб, где Бартлетт показал ему аэрофотоснимки кубинской территории, на которых были запечатлены советские ракеты.

Обращаясь к Большакову, Бартлетт сказал:
– Специалисты определили, что это – ракеты среднего радиуса действия. К такому выводу они пришли, сравнивая эти снимки с другими, на которых зафиксированы ракетные базы на территории СССР.

После этого Бартлетт еще раз повторил просьбу, что президент хотел бы получить неофициально или официально пояснения по вопросу нахождения на Кубе советских ракет среднего радиуса действия. Прозвучало в его словах и предложение о возможной сделке: ликвидация советских ракет на Кубе в обмен на закрытие американской ракетной базы в Турции.

Завершая вторую встречу, Бартлетт сказал, что, по данным американской разведки, часть кораблей, направлявшихся на Кубу, изменила курс, а другая замедлила ход. По оценке президента США, это — «обнадеживающий признак».

24 октября в Центр было направлено второе донесение о встрече Большакова с «неофициальным представителем» президента США журналистом Чарльзом Бартлеттом. Начальник ГРУ приказал это донесение срочно направить членам Президиума ЦК КПСС и А.А. Громыко.

Сделка

Советский посол в Вашингтоне А.Ф. Добрынин, повествуя о Карибском кризисе в своих воспоминаниях «Сугубо доверительно. Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.)» подчеркивает, что первое компромиссное предложение об урегулировании кризиса прозвучало в ходе его встречи с Робертом Кеннеди 27 октября. Обсуждая с Добрыниным возможные пути урегулирования кризиса, Кеннеди на предложение советского посла вывести американские ракеты с территории Турции в обмен на вывод советских ракет с Кубы, не раздумывая, ответил согласием. Роберт Кеннеди сказал: «Президент готов негласно договориться по этому вопросу с Хрущевым. Думаю, для свертывания таких баз потребовалось бы 4-5 месяцев…».

Далее Кеннеди добавил, что это «его сообщение о Турции является весьма конфиденциальным, и в Вашингтоне, помимо него и его брата, о нем знают только два-три человека…».

Кто же эти «два-три человека»?

Первым из них, несомненно, был Чарльз Бартлетт. Дж. Кеннеди в беседе с Бартлеттом упоминал возможность закрытия американских ракетных баз в Турции и Италии, затем поручил ему сообщить о возможной сделке Георгию Большакову.

Кто второй? Вторым, как представляется, был репортер Фрэнк Хоулмен. Именно ему брат президента США Роберт Кеннеди поручил 25 октября встретиться с Георгием Большаковым и сообщить ему об американском предложении урегулирования кубинской проблемы.

В ходе встречи Хоулмен сказал Большакову, что Роберт Кеннеди и его друзья считают, что действия Советского Союза на Кубе, кроме других мотивов, являются ответом на создание Соединенными Штатами Америки ракетных баз в Турции и Италии. В связи с этим, продолжал Хоулмен, Роберт Кеннеди и его друзья считают возможным обсудить следующую сделку: США ликвидируют ракетные базы в Турции, а СССР – на Кубе. Условия такой сделки можно обсудить не в обстановке взаимных угроз, а спокойно.

25 октября предложение об «обмене американской базы в Турции на советскую ракетную базу на Кубе» прозвучало вполне конкретно. Был назван и автор этой идеи – Роберт Кеннеди, за спиной которого стояли «его друзья», первым среди которых был президент США.

Далее Хоулмен, уже не ссылаясь на Роберта Кеннеди, сказал, что по его личному мнению в принятии решения о блокаде Кубы решающее значение сыграли корыстные предвыборные соображения президента.

Эта встреча Большакова с Хоулменом является ключом, позволяющим понять события, которые произошли позже, 26-28 октября.

Большаков и резидент ГРУ подготовили и направили в Центр срочное донесение с подробным (дословным) изложением предложения, которое сообщил Фрэнк Хоулмен. В конце донесения резидент добавил: «Предложение об указанной выше «сделке» было высказано и Бартлетом во время его встречи с «Марком». Это предложение неофициальных лиц, стоящих близко к президенту, является, по-видимому, зондажом наших позиций по вопросам возможного урегулирования кубинской проблемы».

Зондаж удался. Неофициальный конфиденциальный канал связи Кеннеди – Большаков – Хрущев, действовавший через Главное разведывательное управление, сработал четко.

Результаты встречи Г. Большакова с Ф. Хоулменом генерал армии И.А. Серов доложил министру обороны и начальнику Генерального штаба. В Вашингтоне резидент ГРУ, выполнял указания ЦК КПСС, от которого Большаков в мае 1961 г. получил «мандат на встречи с Робертом Кеннеди», проинформировал о предполагаемой «сделке» советского посла Анатолия Добрынина.

27 октября Роберт Кеннеди пригласил советского посла А. Добрынина в свой офис. В ходе беседы обсуждались возможные пути достижения компромисса. Прозвучало и предложение: Москва вывозит ракеты с Кубы, а Вашингтон ликвидирует ракетную базу в Турции. Эту встречу А.Ф. Добрынин подробно описал в своих воспоминаниях «Сугубо доверительно…». Знакомясь с его мемуарами, можно без особого труда понять, что и Р. Кеннеди, и советский посол Анатолий Добрынин 27 октября быстро поняли друг друга, так как уже имели предварительно согласованные со своими кураторами (Дж. Кеннеди и Н.С. Хрущевым) определенные полномочия. Их задача состояла в поиске путей оформления компромиссного решения. Что они и сделали. Но первыми в этой сложной военно-политической и дипломатической комбинации все же были те самые «два-три человека», о которых лишь упомянул Роберт Кеннеди в беседе с А.Ф. Добрыниным. Их имена: Чарльз Бартлетт, Фрэнк Хоулмен и полковник Георгий Большаков. Позже в эту «пожарную» команду был зачислен еще один американский журналист.

Конфронтация нарастает

Таким образом, 27 октября появились первые признаки возможного мирного урегулирования Карибского кризиса, возникшего по двум причинам. Первая – подготовка в США провокационной и опасной операции «Мongoose», направленной на свержение коммунистического режима на Кубе. Вторая – размещение на основе секретного советско-кубинского договора, подписанного в Москве, Группы советских войск на Кубе, в состав которой была включена и дивизия ракет среднего радиуса действия в качестве ответного шага советского правительства на реальную ракетно-ядерную угрозу Советскому Союзу со стороны США.

Советский посол Анатолий Добрынин после встречи с Робертом Кеннеди 27 октября направил Министру иностранных дел СССР А.А. Громыко подробный отчет. Но механизм конфронтации, способной перерасти в большую войну, и в США, и в СССР уже был запущен. Войска двух огромных армий приводились в повышенные степени боевой готовности. Командующие и командиры ждали приказов.

В ГРУ из Вашингтона, Нью-Йорка, Гаваны, Лондона и Парижа поступали тревожные сведения. Кризис не ослабевал. Напряжение продолжало нарастать. Это напряжение ощущали и в Кремле, и в Белом доме. Джон Кеннеди, передавший через Ч. Бартлетта и Ф. Хоулмена полковнику Г. Большакову предложение о свертывании в Турции американской ракетной базы в обмен на вывоз советских ракет с территории Кубы, видимо, осознавал, что его предложение – единственный разумный шаг, который обязательно должен получить положительную оценку в Кремле. Доверяя Бартлетту и Хоулмену, Дж. Кеннеди, видимо, искал дополнительные пути доведения до советского руководства своего секретного замысла. Решив подстраховаться, Дж. Кеннеди поручил американскому журналисту Джону Скалли выполнить тайное задание.

В Вашингтоне, кроме резидентуры советской военной разведки, действовала резидентура Первого главного управления КГБ. Работой этой резидентуры руководил полковник КГБ Александр Семенович Феклисов. В Вашингтоне он действовал под прикрытием должности советника посольства СССР и имел фамилию Фомин. Естественно, А. Феклисов (Фомин) тоже занимался добыванием сведений о планах администрации Дж. Кеннеди в отношении Кубы. В 1961-1962 гг. Феклисов встречался с известным в США внешнеполитическим обозревателем телевизионного центра «Эй-Би-Си» Джоном Скалли. 22 октября Скалли и Феклисов встретились в ресторане «Оксидентал». Произошел обмен мнениями о сложившейся опасной обстановке. Скалли сообщил о том, что вечером 22 октября президент выступит с важным обращением к американскому народу, в котором сообщит о том, какие меры будут приняты правительством США против Советского Союза и Кубы.

26 октября Дж. Скалли и А. Феклисов встретились в том же ресторане «Оксидентал». Говоря о том, что может стать причиной войны, Феклисов сказал: «Взаимный страх. Куба опасается вторжения американцев. А США – ракетного обстрела с Кубы».

Феклисов доложил о встрече с Джоном Скалли советскому послу А. Добрынину. Скалли сообщил о результатах встречи в Белый дом. Через три часа Скалли пригласил Феклисова в кафе отеля «Статлер», находившееся между советским посольством и Белым домом, и сообщил ему о компромиссном предложении урегулирования Карибского кризиса. Речь шла о сделке, о которой ранее сообщали полковнику Г. Большакову журналисты Чарльз Бартлетт и Фрэнк Хоулмен.

Феклисов заверил Скалли, что он немедленно сообщит в Москву о предложениях Белого дома. Что и сделал.

Таким образом, в Москве 24, 25 и 26 октября уже были известны общие условия, предложенные Дж. Кеннеди для урегулирования Карибского кризиса. В Кремле, видимо, тщательно обсуждали поступавшие сведения из Вашингтона и формировали собственные предложения, которые могли бы урегулировать советско-американские противоречия вокруг Кубы.

27 октября в Центр поступило сообщение, что в 14:00 26 октября было передано заявление правительства США, что если строительство ракетных баз на Кубе не будет прекращено, США предпримут вторжение на Кубу.

В третьем сообщении 27 октября резидент военной разведки докладывал начальнику ГРУ:

«1. Положение на 24:00 27.10 остается напряженным. Ближайшие 24 часа считают решающими.

2. Министр обороны США Макнамара отдал приказ министру ВВС о переводе из резерва 24 транспортно-десантных эскадрилий с частями обеспечения. Эскадрильи предназначаются для переброски первого штурмового эшелона при высадке десанта.

3. Усиленное передвижение войск по дорогам Флориды завершено.

4. В субботу в Пентагоне продолжало работать до 50% личного состава».

Несмотря на фактическую блокаду советского посольства в Вашингтоне, военным разведчикам все же удавалось встречаться со своими источниками и гражданами США, не разделявшими опасную игру с огнем, затеянную администрацией Дж. Кеннеди вокруг Кубы.

27 октября резидент ГРУ сообщил из Вашингтона в Центр: «Исходя из анализа бесед с американцами, военными дипломатами, сообщений местной прессы и радио на 26 октября докладываю, что в ближайшее время можно ожидать американского вторжения на Кубу под предлогом ликвидации, якобы, имеющихся там ракетных баз.
Американский офицер, на приеме 25 октября, заявил о непреклонной решимости их правительства довести дело с Кубой до конца, не считаясь с мировым общественным мнением.

Сотрудник английского посольства, ежедневно проводящий по несколько часов в Пентагоне, заявил, что, по его данным вторжение состоится в ближайшие 5–7 дней.
Все иностранные военные дипломаты в беседе с нашими сотрудниками выражают уверенность, что американцы используют создавшееся положение для вторжения».

Далее резидент сообщал: «Наряду с вышеизложенным отмечается следующее:
а) печать, радио и телевидение ведут усиленную подготовку общественного мнения, оправдывающего решительные шаги США против Кубы;
б) в связи с этим органы гражданской обороны усиленно готовят население по ПВО и ПРО;
в) продолжается сосредоточение войск во Флориде, куда беспрерывно прибывают новые воинские части и техника;
г) среди кубинских эмигрантов царит уверенность в высадке на Кубу в ближайшие дни;
д) в Пентагоне и других высших военных учреждениях продолжается усиленная работа в ночное время. Особенное оживление отмечается у штаба морской пехоты…
Посол информирован. Его оценка обстановки совпадает с доложенной».

В те напряженные дни в советском посольстве тоже действовал «антикризисный штаб», работой которого руководил посол А. Добрынин. В состав «штаба» входили советники посла, резидент внешней разведки КГБ, резидент ГРУ, военный атташе генерал-лейтенант В. Дубовик, военно-воздушный атташе генерал-майор А. Чижов и военно-морской атташе контр-адмирал Л. Бекренев.

После изучения донесения резидента начальник ГРУ направил текст расшифрованной телеграммы Министру обороны Р.Я. Малиновскому, его заместителю А.А. Гречко, начальнику Генерального штаба М.В. Захарову и начальнику Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота А.А. Епишеву.

В целом, с 1 по 31 октября резиденты ГРУ направили в Центр 268 донесений, посвященных обстановке в Карибском море, США, на Кубе и в странах Латинской Америки. Донесения поступали из Вашингтона, Нью-Йорка, Гаваны, Буэнос-Айреса, Рио-де-Жанейро и столиц других государств региона. Ежедневно в Центр поступало до 10 и более донесений военных разведчиков. В этих донесениях достоверно освещались различные мероприятия правительства США и командования американских вооруженных сил, направленные на подготовку вторжения на Кубу. Главной особенностью этих донесений являлась их бесспорная достоверность и своевременность. Резиденты ГРУ точно отражали обстановку вокруг Кубы и нарастание напряженности, грозившей перерасти в большую войну.

Начальник Главного разведывательного управления ГШ ВС СССР генерал армии И.А. Серов докладывал сообщения резидентов высшему командованию Советских Вооруженных Сил, что способствовало, наряду с донесениями резидента Первого главного управления КГБ А.С. Феклисова, принятию высшим политическим руководством СССР решений, адекватных складывавшейся обстановке. В КГБ в те дни действовала группа анализа, в состав которой входили представители Министерства иностранных дел, Министерства обороны, внешней разведки КГБ и Главного разведывательного управления. Работой группы руководил Председатель КГБ В.Е. Семичастный.

Дж. Кеннеди и Н.С. Хрущев 27 октября проявили исключительную выдержку. В тот день американский самолет-разведчик У-2 вторгся в воздушное пространство Советского Союза. Советские истребители поднялись на перехват нарушителя. На помощь американскому самолету-разведчику появился американский истребитель. Советские летчики заставили американских пилотов покинуть воздушное пространство СССР.

27 октября произошел и другой воздушный инцидент. Американский самолет разведчик У-2 выполнял разведывательный полет над Кубой и был сбит. Летчик, пилотировавший самолет, погиб. Возможно, именно этот момент стал критической точкой Карибского противостояния. Слово оставалось за Дж. Кеннеди. Узнав о том, что в воздушном пространстве Кубы сбит американский самолет, президент принял трудное решение – ответных мер не предпринимать.

Развязка

Начальник ГРУ генерал армии Иван Александрович Серов 27 октября направил своим резидентам в США срочные указания: «Прошу всеми имеющимися средствами срочно выяснить и доложить:
1) Количество войск, техники и их принадлежность во Флориде и Гуантанамо.
2) Сосредоточение контрреволюционных сил, находившихся ранее в странах Латинской Америки и переброшенных во Флориду и Гуантанамо.
3) Количество транспортных средств в районе Флорида, приспособленных к десантированию войск».

Начальник Главного разведывательного управления ГШ ВС СССР
генерал армии И.А. Серов

Выполнить эти указания в условиях чрезвычайного внимания американской контрразведки ко всем сотрудникам советских представительств было практически невозможно. Выходы советских сотрудников из дипломатических представительств контролировали агенты Федерального бюро расследований.

Резидент ГРУ в Вашингтоне нашел путь решения задачи, поставленной начальником Главного разведывательного управления. Он обратился за помощью к военным атташе Польши и Чехословакии. Кто-то из военных дипломатов этих стран смог беспрепятственно побывать во Флориде, изучить обстановку, собрать интересующие ГРУ сведения о сосредоточении американских войск в этом районе, находившемся в непосредственной близости к Кубе.

Обобщая данные, добытые военными дипломатами дружественных СССР государств, резидент ГРУ сообщил в Центр, что «прикрываясь учениями десантных сил Атлантического флота, США наращивают свою группировку сил в районе Карибского моря». Далее следовало подробное донесение о переброшенных в район подразделениях морской пехоты, самолетах, кораблях…

Наиболее напряженными днями кризиса в Карибском море, как теперь известно, были 27 и 28 октября. Именно в эти дни в Вашингтоне и Москве решали главный вопрос – быть или не быть войне.

В этот период времени важные для Москвы сведения поступали в Центр из резидентур ГРУ, действовавших в столицах латиноамериканских и европейских государств, в том числе из Парижа, где действовал военный разведчик капитан 2 ранга Виктор Любимов. Он получал информацию от агента «Мюрат», высокопоставленного сотрудника штаба Верховного Главнокомандования НАТО. Полезные сведения направляла в Центр и разведчик-нелегал ГРУ Мария Доброва (оперативный псевдоним «Мэйси»), действовавшая в Нью-Йорке.

Важную информацию добывала военно-техническая разведка ГРУ. Обычно министерство обороны США информацию об изменениях оборонного статута (DEFCON) передавало открытым текстом. В 10 часов утра по вашингтонскому времени 24 октября ГРУ перехватило приказ объединенного комитета начальников штабов стратегическому авиационному командованию ВВС США: приготовиться к ядерному нападению. Резидент ГРУ сообщал в Центр: «За сутки 23 октября в полетах над США находилось 85 самолетов стратегической авиации. Из них 22 самолета-бомбардировщика В-52. 57 самолетов В-47 направились из США в Европу». Резидент также сообщил о том, что «в воздухе одновременно находятся 30 самолетов-заправщиков».

Технические средства ГРУ продолжали тщательное наблюдение за активностью командного пункта стратегического авиационного командования (САК). В Центр направлялись тревожные донесения: «Командный пункт САК США через каждые 20 минут на все самолеты САК, несущие боевое дежурство в воздухе, передает распоряжение: «КП САК требует проявлять чрезвычайную бдительность и докладывать об изменениях обстановки немедленно».

Особенно явственно приближение войны с неизбежным применением атомного оружия стало ощущаться, когда технические средства ГРУ зафиксировали передачу командования САК командирам стратегических бомбардировщиков следующего приказа: «Следуйте по курсу даже в случае выхода из строя одного двигателя…».

У американских бомбардировщиков с атомными бомбами на борту было два курса. Один в направлении на Европу. Второй – Арктический. Оба – в направлении Советского Союза. Было похоже, что Америка сошла с ума. Это состояние подтвердило и донесение резидента ГРУ в Центр, в котором сообщалось о том, что командование вооруженных сил США ведет активное развертывание госпиталей и укомплектовывает их медицинским персоналом по штатам военного времени, население скупает продукты питания и укрепляет бомбоубежища.

В некоторых отечественных публикациях, освещающих этот драматический период Карибского кризиса, утверждается, что «накал достиг, когда в Политбюро поступила ошибочная информация от военной разведки о том, что президент собирается выступить по телевидению с важным обращением к нации насчет Кубы в 5 часов дня по вашингтонскому времени». Эти сведения, якобы, привели в трепет советских руководителей, «которые опасались, что это могло быть решение о бомбардировке Кубы».

27 октября Дж. Кеннеди не собирался выступать с обращением к нации. Поэтому резидент ГРУ, действовавший в Вашингтоне, не направлял в Центр подобных донесений.

Отойти от края пропасти, образовавшейся в Карибском море, помогли предложения о выводе американских ракет с территории Турции в обмен на вывоз советских ракет с Кубы. Эти предложения прозвучали в беседах Большакова с Бартлеттом и Хоулменом. Причем, инициативу проявила американская сторона: президент США Джон Кеннеди и его брат. Они понимали, что реализация задуманного ими плана по свержению режима Кастро на Кубе неожиданно повернулась против них. Как оказалось, американский мангуст имел две головы. Они были одинаково опасны. Одна смотрела на Фиделя Кастро. Другая – на Джона Кеннеди.

Идея обмена «базу на базу» неоднократно обсуждалась Дж. Кеннеди с членами его исполкома. Кеннеди был готов пожертвовать ракетами «Юпитер» в Турции. Условия этой сделки Н.С. Хрущев обсуждал с ближайшими соратниками. Воевать ни Кеннеди, ни Хрущев не хотели.

Президент Кеннеди принял решение – он готов заявить о том, что США не будут проводить операции против Кубы и снимут блокаду. Но Кеннеди не хотел публично заявлять о том, что он готов пожертвовать ракетной базой в Турции. Это была секретная часть сделки. Преждевременное оглашение ее могло, как считали в Белом доме, подорвать авторитет Дж. Кеннеди среди американских избирателей, его политических оппонентов и среди союзников по блоку НАТО. Видимо, этого Кеннеди опасался больше всего.

27 октября в Белом доме состоялось очередное заседание исполкома. Было выработано окончательное решение достижения развязки опасной обстановки. В тот же день в Москву Н.С. Хрущеву было направлено послание президента США с условиями сделки. Они состояли в следующем:

«1. Вы согласны ликвидировать все ядерные системы на Кубе под контролем ООН и обязуетесь при определенных гарантиях не размещать на Кубе подобных систем и впредь.

2. Мы, со своей стороны, согласны при соответствующих гарантиях ООН и соблюдением принятых обязательств:
а) снять существующую в настоящее время блокаду;
б) дать гарантии ненападения на Кубу.

Уверен, что другие страны Западного полушария поступят аналогичным образом».

28 октября Хрущев направил Кеннеди ответное послание, в котором сообщал: «Чтобы скорее завершить ликвидацию опасного конфликта для дела мира… советское правительство в дополнение к уже данным ранее указаниям о прекращении дальнейших работ на строительных площадках для размещения оружия отдало новое распоряжение о демонтаже вооружения, которое вы называете наступательным, упаковке его и возвращении в Советский Союз».

Кроме этого послания, Хрущев направил в Вашингтон два срочных личных письма, адресованных американскому президенту. В первом из них говорилось о том, что «взгляды, которые Роберт Кеннеди выразил по просьбе президента при встрече с Добрыниным вечером 27 октября, в Москве известны. Сегодня ответ президенту будет передан по радио и ответ будет положительным, а именно – демонтаж ракетных баз на Кубе под международным контролем – не вызывает возражений и будет детально объявлен в послании Н.С. Хрущева».

Во втором более секретном письме сообщалось, что правительство Советского Союза «ожидает от США выполнения обещания демонтировать американские ракеты «Юпитер», находящиеся на территории Турции».

Хрущев принял предложение Р. Кеннеди, что решение о демонтаже американских ракет не будет публично увязываться с вывозом советских ракет с Кубы. Принимая такое условие, Хрущев, как теперь представляется, допустил серьезную ошибку – сделка носила строго конфиденциальный характер. Неизбежно возникала ситуация, когда влиятельная мировая общественность, оценивая развязку Карибского кризиса, могла сделать два вывода:
• Хрущев вывез советские ракеты с Кубы, значит он и виновен в возникновении Карибского кризиса;
• в столкновении глобальных политических и военных интересов США одержали победу над СССР.

Так и произошло. Более того, американская пресса, умело, гибко и настойчиво отстаивавшая интересы США, после окончания кризиса обвинила Хрущева в том, что он, используя официальные и конфиденциальные каналы, «обманул президента Кеннеди относительно наличия на Кубе наступательного оружия». Инициатива оказалась в руках американского президента. США добились если не военной, то политической победы.

В Москве 28 октября текст заявления Хрущева был передан по радио и вручен американскому послу.

Н.С. Хрущев предварительно не проинформировал Фиделя Кастро о своем решении относительно вывоза советских ракет, что вызвало обоснованную негативную реакцию кубинского лидера.

Американский президент в ответном заявлении приветствовал послание советского правительства, назвал его важным вкладом в дело сохранения мира.

Военные приказы, которые подписали бы смертный приговор человечеству, 28 октября ни в Вашингтоне, ни в Москве не прозвучали.

Советская военная разведка целенаправленно, оперативно и бесперебойно, используя все свои возможности, своевременно информировала советское политическое руководство обо всех мероприятиях администрации США и командования американских вооруженных сил.

В начале ноября 1962 г. в Главном разведывательном управлении был проведен анализ проделанной работы в период Карибского кризиса. По указанию начальника ГРУ был подготовлен доклад «Обобщенные данные о ходе подготовки к блокаде Республики Куба и последующих событиях в период с 19 по 31 октября 1962 года». Многостраничный доклад содержал подробное описание действий политического руководства США и командования американских вооруженных сил в период чрезвычайного обострения обстановки. Документ сопровождался двумя картами о группировке и деятельности ВВС США и двумя картами об обстановке в районе Карибского моря.

Сведения, добывавшиеся военными разведчиками, способствовали правильной оценке в Москве нарастания опасности в бассейне Карибского моря. Информация ГРУ была точна и конкретна, что позволяло если не управлять развитием кризиса, то, по крайней мере, своевременно принимать решения, адекватные развитию обстановки. Избежать открытого военного столкновения двух супердержав было трудно, но оказалось возможным.

Директор ЦРУ 28 октября распорядился прекратить все действия против кубинского правительства, как на Кубе, так и за ее пределами (в США и странах Латинской Америки). Таким образом, 28 октября все мероприятия по плану операции «Mоngооsе» были приостановлены.

Оценивая заключительный этап Карибского кризиса, аналитик Национального разведывательного колледжа Министерства обороны США Дэвид Т. Мур написал в своей монографии: «Критический взгляд на проблему показывает, что Советский Союз с 1957 года терпел присутствие американских ракет средней дальности в Турции, радиус действия которых был больше, чем у советских ракет, размещенных на Кубе. Если США требовали от Советского Союза, чтобы он убрал с Кубы свои ракеты, разве не было бы логичным убрать американские ракеты из Турции? В конечном итоге в процессе переговоров данная аналогия привела к решению, при котором обе стороны сумели сохранить лицо. В соответствии с «секретной» частью договора американские ракеты были вывезены из Турции спустя пять месяцев после демонтажа пусковых установок на Кубе».

Утверждение правильное. В нем указаны и причина кризиса, и пути, которые помогли бы его избежать. Однако в выводе Дэвида Мура есть неточность. Сохранить лицо смогли не все. 5 ноября 1962 г. в Вашингтоне была опубликована статья, в которой было сказано, что советский дипломат, встречаясь с представителем американского правительства, якобы, дезинформировал его о наличии на Кубе советских ракет среднего радиуса действия.

Как выяснилось, статья была подготовлена по рекомендации государственного департамента США. Удар был нанесен по американскому президенту, поверившему советскому представителю, и по Георгию Большакову, принимавшему участие в «дезинформации» президента и в этом кризисе оказавшемуся стрелочником.

Вечером 5 ноября 1962 г. Фрэнк Хоулмен встретился с Георгием Большаковым. В ходе короткой встречи он передал Большакову извинения Роберта Кеннеди за публикацию статьи в американской прессе. Хоулмен высказал мнение министра юстиции США, что дальнейшее использование конфиденциального канала зависит от советской стороны и «друзей» Большакова.

Георгий Большаков попросил Хоулмена передать Роберту Кеннеди его совет: по всем вопросам советско-американских отношений обращаться к послу Анатолию Добрынину.
9 ноября Роберт Кеннеди лично пригласил Георгия Большакова на встречу, в ходе которой еще раз извинился за опубликованную статью. Кеннеди сообщил, что в первоначальном варианте статьи упоминалось имя и фамилия Большакова и что, якобы, самое большое, что могло быть сделано Белым домом за короткий срок – это удаление имени Большакова из статьи.

Далее Кеннеди сказал, что его брат президент США Джон Кеннеди высказал необходимость самым срочным образом решить вопрос о вывозе советских бомбардировщиков Ил-28 с территории Кубы. Было предложено два варианта решения этого вопроса. Первый – СССР обязуется вывести бомбардировщики не немедленно, а «в возможно короткий срок». Второй – СССР дает заверение, что эти бомбардировщики будут пилотироваться советскими летчиками.

В ноябре 1962 г. вокруг Кубы сохранялась напряженная обстановка. В средствах массовой информации США публиковались статьи, авторы которых требовали вывоза советских бомбардировщиков Ил-28 с Кубы, подчеркивали, что обещание Дж. Кеннеди о не интервенции на Кубу может быть выполнено в том случае, если США будут располагать данными, полученными от международной инспекции, что советское оружие действительно демонтировано и вывезено с Кубы.

21 ноября правительство США сняло блокаду вокруг Кубы. Карибский кризис завершился.

В декабре 1962 г. специальная командировка в США военного разведчика полковника Г.Н. Большакова завершилась досрочно. Развязка Карибского кризиса поставила в его военной и разведывательной карьере последнюю точку.

Оценивая деятельность полковника Г.Н. Большакова в Вашингтоне в период Карибского кризиса, Министр обороны СССР маршал Р.Я. Малиновский распорядился: «Претензий к товарищу Большакову нет. Дать достойную работу».

Работу Георгию Большакову нашли в Агентстве печати «Новости», где он и завершил свою трудовую деятельность.

В 2000 г. Президент Российской Федерации наградил полковника Георгия Никитовича Большакова орденом Дружбы (посмертно).

Мир от ядерной войны спасали десятки военных разведчиков. Среди них капитан 1 ранга В. Любимов, капитан М. Доброва и другие офицеры Главного разведывательного управления.

Значительный вклад в урегулирование Карибского кризиса внесли действовавшие в Вашингтоне военный атташе генерал-лейтенант В. Дубовик, военно-морской атташе контр-адмирал Л. Бекренев, военно-морской атташе при посольстве СССР в США контр-адмирал Б. Яшин, военно-воздушный атташе генерал-майор А. Чижов.

Уроки, которые не следует забывать

Причины возникновения Карибского кризиса неоднократно обсуждались на международных конференциях, в работе которых принимали участие представители США, СССР и Кубы. Американские участники этих конференций считают, что главная причина возникновения этого опасного кризиса заключается в размещении советских ракет на Кубе. Большинство других специалистов убеждены, что Карибский кризис был спровоцирован действиями правительства США.

На наш взгляд, первопричиной Карибского кризиса являлась агрессивная по отношению к СССР политика США, создание вокруг СССР крайне опасной военно-стратегической обстановки, которая сопровождалась стремлением США добиться неоспоримого военного превосходства над СССР, провокационными действиями вблизи границ Советского Союза и даже в воздушном пространстве страны. Крайнее обострение этого противоборства, усиливавшееся агрессивной политикой США против Кубы, должно было когда-то произойти. И оно произошло в октябре 1962 г.

Дж. Кеннеди и Н.С. Хрущев прошли трудное испытание. Несомненно, они убедились в безрассудстве своих действий. Более того, они испугались своих действий, которые вели мир к ядерной катастрофе. Поняли ли они эту опасность? Видимо, да. Уничтожить мир просто. Построить его заново – нельзя.

Карибский кризис оказал положительное и отрицательное влияние на последующее развитие международных отношений.

К положительным последствиям можно отнести:
• осознание в СССР и США опасности повторения подобных кризисов, угрожающих возникновением третьей мировой войны;
• подписание в 1963 г. между СССР и США договора о частичном запрещении ядерных испытаний и других договоров. Между Москвой и Вашингтоном была установлена «горячая линия» (прямая связь);
• укрепление на Кубе независимого и суверенного государства.

Отрицательные последствия Карибского кризиса оказали серьезное влияние на политическую историю США и СССР.

В 1963 г. в США в результате покушения был убит президент Дж. Кеннеди.

Через два года после кризиса в СССР на специальном пленуме ЦК КПСС всех занимаемых постов был лишен Н.С. Хрущев.

США продолжили дорогостоящее наращивание ракетно-ядерных вооружений. В качестве ответной меры крупные военные программы реализовывались и в Советском Союзе.

Карибский кризис оставил ХХI веку и несколько актуальных уроков.

Первый. Либо человечество покончит с войной, либо война покончит с человечеством. Эти слова принадлежат Джону Кеннеди. Они и в ХХI веке актуальны.

Второй. В 1962 г. сила оказалась бессильной. Ракетный компромисс позволил человечеству избежать третьей в ХХ веке мировой войны.

Третий. Разведка – эффективный инструмент большой политики. Она способна не только решать разведывательные задачи, но может содействовать достижению компромисса даже там, где конфронтация кажется неизбежной. Пользоваться этим инструментом следует умно и осторожно.

Минуло первое десятилетие ХХI века. События, которые разворачивались в его временных рамках, свидетельствует о том, что в мире по-прежнему сохраняются очаги напряженности, возникают «цветные революции», реанимируются и активно действуют радикальные группировки, которые дестабилизируют обстановку, в частности, в исламском мире, погружают в хаос отдельные государства, лишают их перспектив развития. Лидеры США и некоторых стран – членов НАТО настойчиво реализуют программу создания так называемой «непроницаемой» системы стратегической противоракетной обороны, объекты которой возникают на территориях соседних с Россией европейских государств.

Трудно ли предсказать, к каким последствиям может привести реализация этой программы и связанный с этим слом и без того хрупкой международной стабильности в условиях отсутствия равной безопасности для всех субъектов международного права? Станет ли после развертывания этой системы без участия в ней России мир на планете безопаснее? Или созданная отдельными странами якобы «надежная» противоракетная оборона приведет к иному, новому по смыслу, «карибскому» кризису, который поставит человечество перед еще более трудно разрешимой проблемой выживания. Эти события свидетельствуют о том, что уроки опасного Карибского кризиса сегодня также актуальны, как и в 1962 г.

Генерал-полковник Федор Ладыгин,
начальник Главного разведывательного управления
Генерального штаба Вооруженных Сил РФ (1992-1997 гг.);
Владимир Лота, доктор исторических наук