“НЕДОВОЛЬСТВО КУЛЬТУРОЙ” (Das Unbehagen in der Kultur) — сочинение З. Фрейда. Вышло в самом конце 1929, но уже с датой “1930” на обложке. Первоначально Фрейд хотел озаглавить ее “Несчастье в культуре” (Das Unglьck in der Kultur).
1-й раздел книга является прямым продолжением “Будущего одной иллюзии”, поскольку Фрейд отвечает здесь на возражения “одного друга” (Ромена Роллана), который был согласен с оценкой многих религиозных верований как иллюзий, но считал подлинным источником религиозности “ощущение вечности”, “океаническое” чувство чего-то безграничного. Фрейд отвечает на это, что, не обладая сам таким чувством, он не может отрицать его наличия у других, но психоанализ способен объяснить такое чувство генетически. Разделение на “я” и внешний мир происходит постепенно. Взрослое чувство “я” представляет собой “лишь съежившийся остаток какого-то более широкого, даже всеобъемлющего чувства, которое соответствовало неотделимости “я” от внешнего мира”. Это первичное чувство времен раннего детства сохранилось в психике многих людей, а потому “океаническое” мироощущение объяснимо как наследие ранних стадий развития, когда “я” еще не полностью отделилось от “Оно”.
Во 2-м разделе Фрейд связывает происхождение религии с вопросом о смысле жизни, который сводится им к вопросу о базисном для всех людей стремлении к счастью, сводимому в свою очередь к отсутствию боли и страдания (в негативном плане) и к переживанию сильного чувства удовольствия (в позитивном плане).Цель жизни задана принципом удовольствия, который изначально руководит работой душевного аппарата. Однако все устройство Вселенной противоречит этому принципу — намерение “осчастливить” человека явно не входит в планы природы. Возможности счастья, т. е. разрядки достигшей высокого напряжения потребности, сравнительно невелики. Зато несчастья окружают человека со стороны подверженного болезни, страданию и смерти тела, со стороны внешнего мира, со стороны других людей. Различные школы мудрости предлагают методы уклонения от страдания. В этом качестве выступают и наркотики, и умерщвление влечений, и художественное творчество, и любовь, и наука, и религия. Все они имеют свои достоинства и недостатки, но похвалы Фрейда достаются научному познанию и труду как реальным средствам противостояния враждебному нам миру, тогда как религия оценивается им как наихудший “метод” уже потому, что “ее техника состоит в умалении ценности жизни и в иллюзорном искажении реальной картины мира”.
В 3-м разделе Фрейд обращается к главной теме книги. Социальный источник страданий не является столь же неизбежным, как наше бренное тело или внешний мир. Необычайное распространение получило следующее “поразительное” предположение: “Большую часть вины за наши несчастья несет наша так называемая культура; мы были бы несравнимо счастливее, если бы от нее отказались и вернулись к первобытности”. Фрейд не разделяет такого рода враждебности к современной культуре, возражает против идеализации первобытных обществ. Тем не менее в духе своих предшествующих работ он пишет о том, что человек все более становится невротиком в современной культуре, будучи не в силах вынести всей массы табу, налагаемых на него обществом ради культурных идеалов. Прогресс науки и техники не сделал человека счастливее, хотя перечисление благодеяний, принесенных этим прогрессом, занимает несколько страниц его книги. Но вражда к культуре является прирожденной человеку, поскольку свобода индивида все более ограничивается с развитием культуры. “Стремление к свободе... направлено либо против определенных форм и притязаний культуры, либо против культуры вообще”. Культура строится на отказе от влечений.
В 4-м разделе Фрейд детально разбирает ограничения, накладываемые культурой на сексуальное влечение, в 5-м переходит к центральной для книги теме агрессивного или деструктивного влечения. Homo homini lupus est (человек человеку волк) — об этом говорит вся история. Попытки преодолеть агрессивность путем отмены частной собственности Фрейд считает “безудержной иллюзией”. Культура дает известную безопасность человеку, но взамен требует отказа от сексуального и агрессивного влечений.
В 6-м и 7-м разделах Фрейд обсуждает собственно психоаналитическую проблематику: те изменения в метапсихологии, которые вытекают из признания самостоятельного агрессивного инстинкта. Он замечает, что гипотеза об “инстинкте смерти”, или деструктивности, столкнулась с сопротивлением даже в психоаналитических кругах, но утверждает, что “агрессивное стремление является у человека самостоятельной инстинктивной предрасположенностью”. Культура оказывается “полем битвы” двух инстинктов — инстинкта жизни (Эроса) и инстинкта смерти (Танатоса). Первый инстинкт способствует соединению людей во все более широкие союзы, второй способствует их разрушению. “Эта борьба — сущность и содержание жизни вообще, а потому культурное развитие можно было бы просто обозначить как борьбу человеческого рода за выживание”. На уровне индивидуальной психики Фрейд относит к вытесненной агрессивности такие явления, как невротические страх и вина. “Сверх- Я” получает свою энергию от такого вытеснения, и “каждая составная часть агрессивности, которой отказано в удовлетворении, перехватывается Сверх-Яи увеличивает его агрессию против Я”.
В заключительном, 8-м, разделе Фрейд возвращается к вопросам философии культуры, утверждая, что индивидуальное развитие повторяет развитие культуры, причем в обоих случаях мы имеем дело с законами, господствующими во всей живой природе. Культурный процесс представляет собой определенную модификацию жизни, но в нем обнаруживается та же борьба инстинктов жизни и смерти. Аналогии между индивидуальным развитием и развитием общества обосновываются Фрейдом с помощью ламаркистской теории наследования благоприобретенных признаков и учения о повторении в онтогенезе филогенеза. Он высказывает гипотезу, согласно которой существует некое социальное “Сверх-Я”, которое также находится в развитии — имеются различия между “культурными Сверх-Я” различных эпох. В связи с этим им ставится вопрос: “Если развитие культуры имеет столь значительное сходство с развитием индивида и работает с помощью тех же орудий, то не вправе ли мы поставить диагноз, согласно которому многие культуры или культурные эпохи (а возможно, и все человечество) сделались “невротическими” под влиянием культуры?” Как перспективную тему психоаналитических исследований Фрейд намечает “изучение патологии культурных сообществ”.
Завершая книгу, Фрейд пишет, что “роковым для рода человеческого” ему кажется вопрос о способности людей обуздать агрессивное влечение, способное привести человечество к самоистреблению в условиях, когда люди необычайно далеко зашли в своем господстве над силами природы. Борьба инстинктов жизни и смерти продолжается, исход ее остается никому не известным.
Работа “Недовольство культурой” привлекла внимание многих философов и социологов (прежде всего “фрейдо-марксистов” — “Эрос и цивилизация” Маркузе и др.) и сыграла известную роль в становлении американской культурной антропологии (учение о “базисном типе личности”). В рамках неофрейдизма пересмотр теории инстинктов Фрейда способствовал иной интерпретации агрессивности (“Анатомия человеческой деструктивности” Э. Фромма).
А. М. Руткевич