Курение или сжигание благовоний на углях с древних времен было распространено на востоке. Тогда, как и теперь, нарочно пропитывали запахом курения платья и бороду гостей, несли эти курения впереди брачной процессии, впереди царей, а также употребляли и в других торжественных случаях. Язычники кадили также своим богам (См. 3 Цар. 11:8; 2 Пар. 25:14; Иер. 1:16; Иез. 6:13). В символическом служении Ветхого Завета курение имеет близкое отношение к жертвоприношению. Курение предписывалось законом: 1) во время ежен дневного богослужения, когда курение зажигалось на жертвеннике утром и вечером после ежедневной жертвы всесожжения (Исх. 30:7 и дал.); 2) в связи с различными хлебными жертвами (Лев. 2:1 и дал.; 1 Цар. 26: 19) и 3) как особенное священнодействие, когда первосвященник в великий день очищения приносил курение В Святое Святых (Лев. 16:12-13). Огонь для этого разрешалось брать только с жертвенника всесожжения и переносить его в кадильнице в Святое (Лев. 6:12; Чис. 16:46). Курить «чуждым огнем» (Лев. 10:1), т.е. брать огонь в другом месте или же возжигать ароматы другого состава (Исх. 30:9) было тяжким преступлением. Приносить курение в Святилище могли только священники (2 Пар. 26:18 и дал.). Срав. слово «пресвитер». Курительный состав, который под страхом смертной казни воспрещалось употреблять для чего-либо другого, кроме богослужения, делался (по Исх. 30:34) из следующих, сильно благоухающих веществ, взятых поровну: 1) стакти — чистой благовонной смирны, вытекающей из деревьев без надрезов. 2) ониха — раковины одного вида (Blatta byzantina ), которая при сжигании распространяет сильный запах, 3) халвана — душистой смолы и 4) Ливана (ладана) драгоценной, благоухающей смолы светло-желтого цвета и горького вкуса, которую привозили из Аравии (срав. Ис. 60:6; Иер. 6:20) и восточной Африки, добывая ее из дерева, латинское название которого Boswellia serrata. Такой ладан принесли волхвы в дар младенцу Иисусу (Мат. 2:11); о ливане же упоминается в Песн. П. 3:6 среди символических описаний красоты и очарования невесты.
Раввины говорят, что при возжигании курения один священник приносил курение в сосуде, называемом каф ( kaf ), т.е. ложка, а другой — горящие угли. Принеся угли, священник высыпал их на жертвенник в то время, как первый высыпал на них курение. Во время совершения курения молящийся народ стоял во дворе (Лук. 1:10). Из этого, так же, как из слов Давида «да направится молитва моя, как фимиам, перед лицо Твое» (Пс. 140:2), объясняется символическое значение курения, представляя народ Божий молящимся, а его молитву угодною Богу, когда она возносится во имя Иисуса (Иоан. 16:23 и дал). Подобно этому, и вхождение священника в Святилище являлось прообразом вхождения Иисуса Христа в небесное святилище (Рим. 8:34; Евр. 9:24). В Отк. 8:3 и дал. говорится о фимиаме, который прилагался к молитвам святых, и в Отк. 5:8 о чашах, наполненных фимиамом, «которые суть молитвы святых».