(греч. πάϑος - страдание, страсть, возбуждение) - в общеупотребительном смысле слова приподнятое и восторженное состояние человеч.духа в моменты общения (реального или фиктивного) с высокими и значит. предметами.
В антич. эстетике П. означал то или иное претерпевание, преим. болезненного характера, взволнованное состояние, связанное со страданием. Аристотель в "Поэтике", относя П. наряду с перипетией и узнаванием к числу необходимых элементов трагедии, характеризует его как "... действие, причиняющее гибель или боль..." ("Поэтика", 11, 1452 в; рус. пер., М., 1957). В "Метафизике" (IV, 21) он понимает П. как возможность перехода от одного состояния к другому или даже как чувствительность, а в "Риторике" определяет его как "все то, под влиянием чего люди изменяют свои решения, с чем сопряжено чувство удовольствия или неудовольствия, как, например, гнев, страдание, страх и все этим подобные и противоположные им чувства" (II, 1; рус. пер., СПБ, 1894). В этом смысле П. как душевное переживание противопоставлялся в антич. эстетике этосу как устойчивому нравств. характеру человека, проявляющемуся в действии. Так, Аристотель, говоря о разных св-вах стиля, разграничивает П. (чувство) и этос (характер): "Стиль будет обладать надлежащими качествами, если он полон чувства (παϑητική), если он отражает характер (ἠϑική) и если он соответствует истинному положению вещей" (там же, III, 7). Противопоставление П. и этоса мы находим у Дионисия Галикарнасского в "Риторике", где он пишет об этич. стиле Геродота, рисующего нравы людей, и патетич. стиле Фукидида, изображающего страстных героев. Лонгин в трактате "О возвышенном" (гл. 29) пишет о том, что "пафос причастен возвышенному настолько, насколько этос причастен удовольствию". Аналогичное противопоставление П. и этоса мы встречаем и у Квинтилиана (VI, 2).
В эстетике нового времени категория П. и патетического была развита прежде всего Ф. Шиллером ("О патетическом", 1793, и др.) в тесной связи с понятием возвышенного. Для П. и патетического в иск-ве, по Шиллеру, необходимо изображение не только глубокого и сильного страдания, но и сопротивления ему, так чтобы из борьбы морального "Я" человека с этим страданием обнаруживалась бы внутр. свобода человеч. дyxа. "... При всяком пафосе чувства должны быть привлечены страданием, дух же – свободой. Если в патетическом изображении отсутствует картина страдающей природы, то оно лишено эстетической силы, и наше сердце остается холодным. Если ему не хватает эстетической основы, то при всей чувственной силе, оно никогда не может быть п а т е т и ч е с к и м и неизбежно возмущает нас. Сквозь всякую свободу души должен всегда сквозить страдающий человек, сквозь всякое человеческое страдание должен просвечивать самостоятельный или способный к самостоятельности дух" (Собр. соч., т. 6, М., 1957, с. 211–12). Т.о., П. – это возвышенная свобода духа, возникающая в результате победы его над чувств. страданием.
Гегель, характеризуя П. как "... всеобщую движущую силу человеческого сердца..." (Соч., т. 12, М., 1938, с. 238), видит его отличие от случайной страсти в его разумном содержании: П. – это всеобщие "субстанциальные" силы мира, ставшие внутр. движением человеч. души, центром, к-рый определяет собой все человеч. чувствования и поступки. В этом смысле П. составляет "подлинное средоточие, подлинное царство искусства" (там же, с. 237).
Лит.: Гегель, Соч., т. 12, М., 1938, с. 236–40; Шиллер Ф., Собр. соч., т. 6, М., 1957, с. 193–97, 197–223.
А. Лосев. Москва.