АПРИОРНОЕ И АПОСТЕРИОРНОЕ
термин *a priori* (лат.) буквально означает *из предшествующего*, а термин *a posteriori* означает *из последующего*. Новое значение данные термины приобрели после трудов И. Канта. *Априорным* стали называть независимый от опыта и определяющий его элемент знания, а *апостериорным* эмпирические (по)знания, определяемые опытом. Эволюция данных категорий может быть прослежена с философии Аристотеля, который различал первое по природе и первое для нас, используя термины *proteron* (первый, более ранний) и *histeron* (последующий, более поздний). Аристотель также выделял особого рода аргументацию, основанную на схватывании формы или сущности предмета. Такое схватывание предшествует совокупности чувственных восприятий и определяет необходимые предикации к субъекту суждения о данном предмете. В схоластике данный тип аргументации рассматривается в контексте теологии. Особое значение здесь имеет *онтологическое доказательство* Ансельма дАоста (Ансельма Кентерберийского), в котором существование Бога доказывается исходя из анализа идеи Бога (термин *a priori* Ансельм не употребляет). Он отличает новое доказательство от традиционных, заключающих от следствий к первопричине. Терминологическое разграничение двух типов доказательства проводится у Альберта Великого, учителя Фомы Аквинского, который употребляет термины *ex prioribus* или *ex causis* и *ех posteviovibus* или *ex effectibus*. Впервые термины *a priori* и *a posteriori* в том же значении стал употреблять в XIV в. Альберт Саксонский, ученик Жана Буридана.
В философии нового времени априорный аргумент используют философы рационалисты (Декарт, Лейбниц). В логическом отношении наиболее значителен вклад Лейбница, который признает априорное доказательство при условии доказанности возможности (логической непротиворечивости) идеи Бога. Аналогично и прочие *истины разума* имеют достаточное основание в человеческом интеллекте. *Истины факта* непосильны человеческому интеллекту в отношении обоснования их логической необходимости и всеобщности, тем не менее это истины, и апостериорное доказательство на их основе не менее достоверно, чем априорное. Центральной проблемой новоевропейского рационализма была проблема обоснования всеобщности и необходимости научного познания. Начиная с Декарта, их источник усматривается в разуме, и концепция *врожденных идей* выступает прообразом априоризма у Канта (хотя Кант и отрицал их наличие). Высшей формой постижения априорного содержания считается интеллектуальная интуиция. Сенсуалисты же (Локк, Юм) отрицают концепцию *врожденных идей*. Д. Юм отрицает также правомерность как априорного, так и апостериорного доказательства. Согласно Юму, все содержание нашего знания опытного происхождения, за исключением математики, которая ограничивается анализом понятий и не привносит нового содержания.
Радикальное изменение категорий априорного и апостериорного происходит в философии И. Канта. *Априорным* он называет такое содержание созерцаний и понятий, которое обладает строгой всеобщностью и необходимостью именно в отношении опыта. Априорное определяет область возможного опыта, т. е. того, что может быть. *Апостериорным* же он называл эмпирическое, извлекаемое из опыта знание. Априорное у Канта имеет два уровня: 1) априорные формы человеческой чувственности, чувственного созерцания (возможность интеллектуального созерцания, интеллектуальной интуиции для человека отрицается) время и пространство; 2) синтезирующие чувственность категории рассудка (такие как единство, множество, причинность и т. д.). Взаимодействие данных форм чувственности и рассудка создает предмет всякого возможного опыта и определяет необходимый и всеобщий характер его познания. Познание предмета выражается в суждении. Кант делит суждения на аналитические и синтетические. В первых содержание предиката включается в содержание субъекта суждения, например, суждение *Все тела протяженны*. Во вторых содержание предиката не включено в субъект, например, суждение *Все тела имеют тяжесть*. Тело, не имеющее тяжести, помыслить можно, в то время как протяженность входит в само понятие тела. Наиболее значимы априорные синтетические суждения, выражающие лежащий в основании всякой предметной области априорный элемент. Это область трансцендентального познания. *Трансцендентальное* для Канта есть такое априорное, которое выступает основанием прочего, как априорного, так и апостериорного, познания. У всякой теоретической науки (*чистая математика*, *чистое естествознание*, *метафизика*) свои трансцендентальные основания, свои синтетические основоположения. *Трансцендентным* же Кант именует то, что лежит за пределами возможного опыта и не может быть предметом познания (душа, свобода, Бог). Это уже область не рассудка, а разума. Разум познавать не может, но может осуществлять систематизацию познания; главная же область его приложения практическая философия. Идеи разума поэтому не выражают априорный элемент познания, а являются лишь *проблематическими* понятиями *как если бы* (als ob), за исключением идеи свободы, которая лежит в основании практического разума: *Но свобода единственная из всех идей спекулятивного разума возможность, которой хотя мы и не постигаем, но знаем a priori, так как она есть условие морального закона, который мы знаем*.
В философии неокантианства, особенно Баденской школы (В. Виндельбанд, Г. Риккерт), понятие априорного расширяется за рамки чувственного опыта и переносится на область философии культуры. Это прежде всего культурные нормы и ценности как *общезначимые предпосылки разумной деятельности*. Ценности выступают как сверхиндивидуальные функции разума. Общее как ценность и общее как понятие начинают противопоставляться в идиографических (описательных) и номотетических (греч. nornos закон) науках. Представители Марбургской школы исходили из отрицания *вещей самих по себе* (*вещь в себе* ) и априорности созерцаний, переводя время и пространство в разряд категорий.
Э. Кассирер подвергает кантовское понимание априорного дальнейшей трансформации. *Репрезентацией* он называет представление одного элемента сознания в другом и представленность целостности сознания в каждом из его элементов. Существует априорный синтез репрезентаций по *формам отношений*, таким как отношения времени, пространства, причинности и т. п. Эти априорные структуры еще не имеют дифференциации по функциональным и смысловым взаимосвязям. Например, в качестве времени может выступать и процесс физической последовательности звуков, и процесс их синтеза в музыкальном произведении; пространство может быть пространством картины, мифологическим пространством, физическим и т. д. Придание идеальных функций структурам репрезентации происходит благодаря наличию в сознании функции обозначения (сигнификации). Функция обозначения придает репрезентации знаковый, символический характер. Знак как символ есть единство чувственного и идеального, субъективного и объективного, содержания и формы, чувственная репрезентация рационального. Функция обозначения ведет к ряду *символических форм*, таких как язык, миф, искусство, религия, наука, история. Человек определяется как *животное, создающее символы*, его существование является не субстанциональным (в естественнонаучном смысле), а ценностно-функциональным, символическим. *Символические формы* суть не *отражения реальности*, но *светятся собственным светом* и в этом смысле априорны (хотя их априорность уже культурно-историческая; *символические формы* подвержены исторической эволюции). Соотношение *символических форм* с априорными структурами репрезентации (*формами отношений*) следующее: *Если схематично обозначить различные виды отношений такие как отношения пространства, времени, причинности и т. п., как RI, R2, R3..., то тогда каждому из них принадлежит особый *индекс модальности* Ml, M2, МЗ..., который показывает, внутри какой функциональной и смысловой взаимосвязи его следует брать. Ибо каждая из этих смысловых взаимосвязей, таких как язык, научное познание, искусство и миф, обладает своим собственным конститутивным принципом...*
Познание априорных оснований человеческого разума становится, т. о., равнозначным познанию синтетического единства *символических форм*. Решение этой задачи в рамках *критического идеализма* (как называет свою философию Кассирер) возможно лишь на пути создания *универсальной характеристики* (идея Г. Лейбница), описывающей данные *символические формы* как различные языки со своей грамматикой и синтаксисом. Всякое же мистическое (интуитивное) постижение исключается.
Э. Гуссерль отрицает кантовские дистинкции рассудка и разума, распространяя область априорного на все сознание. Он также говорит о наличии особого рода интеллектуальной интуиции, категориального созерцания (*идеация*), что не допускалось в кантовской традиции. Третье расхождение с Кантом заключается в сверхантропологическом характере феноменологического a priori. В то же время Э. Гуссерль, М. Шелер и их последователи признают существование синтетического a priori; они считают, что такие высказывания, как *Каждый тон имеет определенную высоту* и *Зеленое пятно не есть красное*, являются априорными и фактическими.
Разграничение априорного и апостериорного начинается с epochs, воздержания от экзистенциальных суждений *естественной установки* сознания. Тем самым проводится первоначальное разграничение априорного и апостериорного элементов сознания, сущности и существования. Дальнейший этап эйдетическая редукция и вариация в фантазии с последующей идеацией позволяет выделить чистые сущности, эйдосы. Это априорные структуры сознания, область *чистых возможностей*, определяющие соответствующую предметную область (модальность эйдосов *как если бы*). Эйдетические науки, по замыслу Гуссерля, должны прояснить фундаментальные категории соответствующих опытных наук, *наивных* в отношении собственного a priori. Так чистые сущности, эйдосы, образуют *региональные онтологии*. И, наконец, на последнем этапе трансцендентальной редукции достигается a priori самой субъективности *Я семь*, являющееся сущностной, смысловой первоосновой мира. В качестве коррелята интенциональной субъективности поздний Гуссерль разрабатывает концепцию *жизненного мира*. При *естественной установке* сознания последний выступает как совокупность фундаментальных доксических (от doxa мнение) очевидностей, культурно-исторических a priori, определяющих вторичные эпистемические очевидности наук. При феноменологической же установке это допредикативные смыслы, конституирующие мир трансцендентальной субъективности, мир как *мой мир*. (См. также статью *Феноменология*.)
Для неопозитивизма, особенно раннего (Венская школа), характерно стремление к *радикальному эмпиризму*, отрицающему всякое синтетическое а priori. Приведенные выше примеры высказываний, рассматриваемых феноменологами как синтетическое a priori, M. Шлик интерпретирует в качестве тавтологий. Неопозитивисты, вслед за Д. Юмом, признают лишь аналитическое а priori. Одна из основных проблем неопозитивистской философии науки проблема соотношения эмпирического и теоретического в науке (прежде всего в естествознании) рассматривается через анализ языка науки. Представим обобщенную модель его анализа. В языке науки выделяется два уровня: 1. Эмпирический уровень констатации фактов в *протокольных предложениях*, чисто синтетическое a posteriori. 2. Теоретический уровень, выступающий метаязыком по отношению к языку эмпирических констатации, чисто аналитическое а priori.
Критерием истины для языка первого уровня выступает принцип *верификации* утверждений (их проверки в чувственном опыте), *верифицируемости* (возможности подобной проверки или дедуктивного сведения к подобной возможности), *фальсифицируемости* (возможности опровержения К. Поппер). Критерием истины для языка второго уровня выступает логическая взаимосогласованность предложений, его основой выступают математика и формальная логика, понимаемые как совокупность тавтологически истинных предложений, как чисто аналитическое a priori. Под влиянием теоремы Г. Геделя о неполноте всякого достаточно богатого логико-математического исчисления и теоремы А. Черча об отсутствии для такового алгоритма сведения произошел отказ от представлений о чисто аналитическом, тавтологическом характере логики и математики. У. Куайн снимает жесткое разграничение аналитического и синтетического, утверждая, что теоретический уровень также и синтетичен, поскольку включает процесс выведения проверяемых следствий. Тавтологическое понимание a priori сменяется его конвенциональным пониманием в качестве условных соглашений о значении исходных терминов, аксиомах и правилах образования и преобразования выражений.
В аналитической философии обнаруживается не только позитивистская интерпретация априорного и апостериорного, но и прагматическая. Последняя осуществляется в духе номинализма в прагматическом анализе У. Куайна, а неноминалистический вариант разработан в концептуальном прагматизме К. И. Льюиса. В статье *Прагматическая концепция a priori* он ставит вопрос о характере той необходимости, которая традиционно связывается с понятием априорного. Льюис доказывает, что данная необходимость не есть принудительность ни в отношении разума, ни в отношении опыта. В отношении разума априорное выступает как *несвязанная инициатива ума*, состоящая в категоризации и классификации опыта согласно нашим целям и вопросам познания. В отношении же опыта априорное является *истинным несмотря ни на что*, поскольку оно ничего не предписывает ни его содержанию, ни его форме. Если понимать истину в духе соответствия знаний опыту, то такие элементы знания, как категории, классификации и определения, не могут быть истинными либо ложными. Их априорная истина заключается лишь в эффективности для решения определенных познавательных целей. Априорными являются такие обязательства нашего разума, которых мы придерживаемся независимо от актуального опыта, а апостериорное это такие эмпирические обобщения, которые могут оказаться ложными и подвергнуться замене. Однако и сам человеческий разум изменяется, он социален и зависит от языка, исторической смены идей и прочих обстоятельств (здесь Льюис следует Ч. С. Пирсу).
Априорными, согласно Льюису, являются различные логики, будучи *парламентарными правилами интеллигентного мышления и речи*. Априорна и математика. Например, истины арифметики *истинны в любом возможном мире*; та же часть явления, которая не учитывается арифметикой, обозначается в категориях физики, химии и т. д. В естественных науках априорны исходные понятия, дефиниция которых уже есть классификация (например, понятие одновременности в физике). Также априорны наиболее фундаментальные законы (типа закона сохранения энергии). Априорны и критерии реального/нереального, которые не может изменить никакой опыт; всякий опыт, им противоречащий, тут же вносится в категорию нереального.
Д. В. Анкин