М. со стороны пострадавшего или его родственников является древнейшей формой возмездия за преступления. Она известна была всем народам древности, а на Востоке и поныне встречается у персов, арабов, кавказских горцев. Когда при отсутствии или слабости государственной власти жизнь проникнута была началами самоуправства, М. и в частности М. за убийство (кровная М.), составляла не только право, но и обязанность родственников потерпевшего. В числе высших добродетелей, прославляемых арабскими поэтами, одно из первых мест, наряду с доблестью и гостеприимством, занимает рвение, обнаруживаемое при воздаянии за кровь; все средства считаются дозволенными в этом случае — измена, обман, клятвопреступление. И у древних евреев (Числа, гл. 35, ст. 16—21) M. считалась священной обязанностью, лежащей на живущих по отношению к усопшим. Религиозный характер сохраняет М. и в целом ряде арийских законодательств. С особенной силой религиозная сторона М., в ее связи с культом предков, выступает в древнейших славянских законодательствах, между прочим — в обряде символической смерти, заменяющем М. и известном под именем покоры (см.). Аналогичный обряд существует у осетин, под названием кифаельдисин (самопосвящение): в траурной одежде, с отпущенными волосами, приходит убийца на могилу своей жертвы, где он добровольно как бы отдает себя в руки покойника, но последний, в лице своего потомства, прощает его; убийца, совершивший этот обряд (так называемый фалдист), навсегда избавляется от М. родственников убитого, но зато принимает по отношению к ним и покойнику известные обязательства, в том числе совершение поминок, отправление своего рода фамильного культа. В германских законодательствах М. стоит в связи с родовыми понятиями; это есть обязанность, налагаемая родовой связью. Из германских источников, между прочим, видно, что наследники убитого не могли вступить в свои права, пока не отомстили за его смерть. Обязательностью М. объясняются два других характерных признака ее: 1) древняя М. совершалась открыто, всенародно; 2) на первых порах в ней участвовали все родственники, как лица, связанные между собой единством религиозного культа или родовых связей.В германских источниках имеются прямые указания, что мститель должен был обнародовать акт своего мщения (например, выставлением отрубленной головы на шесте) и даже должен был, по совершении убийства из М., требовать суда, который признал бы его мщение правомерным. Указания на случаи судебного рассмотрения М. находим и в русских источниках: по 20 ст. "Русской Правды" (по троицкому списку), "аже кто кого ударил батогом, либо чашею... то 12 гривен; не терпя ли противу того ударить мечом, то вины ему в том нетуть". Из этой статьи профессор Сергеевич выводит, что обиженный, нанеся удар мечом, от которого могла последовать и смерть, должен был явиться в суд и доказать, что удар нанесен в отмщение; судьи, убедившись в том, оправдывали его.
М. в древности приводила к ужасающим последствиям не только потому, что в ней принимали участие все родственники потерпевшего, но и потому, что кровное междоусобие не прекращалось с отмщением первоначальной обиды. Всякая позднейшая по времени обида, хотя бы и совершенная в отмщение, служила основанием к новой М. Обиженный или его родственники-мстители становятся обидчиками и так далее, из одного поколения в другое, нередко до совершенного истребления одного из враждующих родов. Только в безграничности М. можно найти ключ к пониманию тех нескончаемых кровопролитий, о которых повествуется в "Эдде" и "Нибелунгах". Необходимость ограничения М. в интересах общежития привела к установлению принципа равного возмездия (jus talionis), сформулированного в законодательстве Моисея и перешедшего в Коран, но встречающегося и у других народов, например у осетин. В силу этого принципа признается дозволенным только единичный акт отмщения, причем М. должна быть направляема исключительно на виновника обиды (а не на всякого человека его рода или даже племени). С течением времени нормируется самый характер М., определяется тот насильственный акт, какой обиженный вправе причинить обидчику в возмещение своей обиды; вместе с тем ограничивается круг обид, которые могли вызвать со стороны обиженного правомерную М. Существовали и другие начала, направленные к ограничению кровной М. Моисею приписывается установление убежищ, куда могли скрываться лица, которым угрожала М. В Палестине таких убежищ сперва было три, потом шесть. Скрывшийся в убежище не подлежал M., a выдавался на суд общины, кроме предумышленных убийц, которые выдавались родственникам потерпевшего. У германцев встречается ограничение М. известным сроком: можно было мстить только в течение года с днем. И в русских источниках встречается указание, что мстить можно было только непосредственно после нанесения обиды, под влиянием взволнованного чувства: согласно "Русской Правде", выкуп за удар берется в том случае, если потерпевший "не постигнет" обидчика — следовательно, если настигнет, может мстить. Важнейшим средством к ограничению М. служил переход к системе выкупов или композиций. Переход этот, по мнению М. М. Ковалевского, явился естественным результатом ограничения М. одним лишь виновником преступления. Древняя М. не была разборчива в средствах: она одновременно грозила и личности, и имуществу обидчика. Но раз виновник преступления скрылся — а по обычаю он даже обязан был скрыться, чтобы не раздражать родственников потерпевшего, — М. не могла уже обрушиться на родственников обидчика, и мстителям оставалось только ограничиться захватом имущества его. С течением времени фактические захваты уступили место соглашениям о выкупе, который у германцев назывался вергельдом (см.), а у нас — годовщиной (см.) Примирение сопровождалось различными обрядами. Выкуп взамен М. узаконен и Кораном. Наряду с системой выкупов продолжала, однако, существовать и М., последние проявления которой можно проследить в Швейцарии до XVI и XVIII в.; к тому же приблизительно времени могут быть отнесены и последние упоминания о М. в городских хрониках Любека и Ульма.
Поныне М. не вымерла совершенно на острове Корсика (см. Вендетта) и у южных славян, особенно у черногорцев. В Черногории еще в законнике князя Данилы 1855 г. кровная М. признавалась дозволенной по отношению к самому убийце.
Ср. Eichhoff, "Die Blutrache bei den Griechen" (Дуйсбург, 1873); P. Frauenstädt, "Blutrache und Totschlagsühne" (Лейпциг, 1881); Post, "Die Geschlechtsgenossenschaft der Urzeit" (Ольденбург, 1875); Kohler, "Zur Lehre von der Blutrache" (Вюрцбург, 1885); Miklosich, "Die Blutrache bei den Südslaven" (Вена, 1887); Wesnitsch, "Die Blutrache bei dem Südslaven" (в "Zeitschrift für vergleichende Rechtswissenschaft", т. 8 и 9, 1889); М. Ковалевский, "Современный обычай и древний закон" (т. II, М., 1886); H. Голубев, "Институт убежища у древних евреев" (вып. I, СПб., 1884).